По нехоженной земле

условиях наступающей распутицы. Исследование [280] северной части Земли показало

наличие крупных тектонических разрывов, приближающихся к меридиональному

направлению, что очень близко к оси очерченного на карте пунктиром залива

Шокальского. На этом главным образом и основываются наши предположения. Однако

это лишь рабочая гипотеза. Действительностью она может стать только после нашего

перехода через «залив» на западную сторону Земли. В ближайшие дни это должно

выясниться.

17 июня 1931 г.

3 часа утра. Миновал замечательный день, закончен отличный переход.

Вчера, завершив все наблюдения на мысе Анучина, мы направились дальше на юг.

Не пошли, не поехали, а покатили в буквальном смысле этого слова. Температура

воздуха не поднялась выше нуля. Совершенно ровный, твердый снег, покрывавший

прибрежный лед, прекрасно держал собак. А сани скользили по его гладкой, чуть

оледеневшей поверхности. Собаки всю дорогу бежали ходкой рысью, а иногда без

понукания переходили в галоп. Правда, мы все же покрикивали на них, но только лишь

по привычке. К 5 часам утра прошли 50,4 километра. Откровенно говоря, мы совсем не

рассчитывали на такой переход. Со вчерашнего утра барометр беспрерывно падал, к

полудню небо затянуло облаками, а когда мы покидали стоянку, порошил снег.

Выступали с тоскливым ожиданием непогоды. Но с каждым часом, несмотря на

падение барометра, погода все улучшалась. Около полуночи из-за облаков выглянуло

солнце. Легкий заморозок и прекрасная дорога создали исключительные условия для

путешествия. Только перед концом перехода погода все же испортилась — налетел

туман, подул холодный и сырой северо-восточный ветер и закружились крупные хлопья

снега.

Залив, обнаруженный нами с южной стороны мыса Анучина, оказался

небольшим. Пройдя девять километров на запад, мы уже достигли его вершины.

Отсюда берег пошел на юг почти по прямой линии. Поэтому мы делали большие

переходы между двумя точками, держась параллельно берегу. Один из таких переходов,

по азимуту 189°, равнялся 10 километрам; другой, по азимуту 197°, — 16 километрам;

третий, по азимуту 190°, тянулся на 14 километров. Ни одного сколько-либо заметного

выступа берега, который можно было бы признать за нанесенный на карту мыс

Арнгольда, в действительности не было. За мыс Гидрографической экспедицией был,

принят один из островков, которые длинной шеренгой вытянулись вдоль берега; сами

же островки на карте отсутствовали. Островок, обманувший моряков, имеет 10

километров [281] в длину и около двух с половиной километров в ширину. Таким

образом, мы закрыли мыс Арнгольда и открыли остров, за которым и оставили то же

самое название. Другие островки не достигали даже километра в поперечнике.

На 22-м километре пути подошли вплотную к спускающемуся в море глетчеру.

Его язык, около двух километров в поперечнике, был весь покрыт широкими

трещинами, пересекающимися во всех направлениях. Настоящий хаос ледяных глыб и

зубцов! Десятка полтора небольших айсбергов, рожденных этим глетчером, стояли

здесь же, словно не желая покинуть знакомое место. За языком глетчера вдоль берега,

на расстоянии почти 30 километров, тянулась резко выраженная морская терраса. За

террасой круто поднимался скалистый барьер основного массива Земли. Между

отдельными обрывами виднелись впадины, заполненные ледниками, доходящими

только до террасы. За барьером скал возвышался ледниковый щит. Следуя вдоль

простирания однородной горной породы, мы сравнительно редко останавливались для

геологических наблюдений и тратили на это мало времени.

На юго-востоке все время лежали тяжелые низкие облака, и только с половины

перехода мы увидели на противоположном берегу «залива» какой-то высокий мыс, а

затем берег, уходящий в южном направлении почти параллельно нашему пути. Очень

было похоже, что берега «залива» так и не сойдутся и наша надежда найти здесь пролив

оправдается.

На пройденном участке пути, от мыса Берга до нашей последней стоянки, всюду

лежал однолетний лед. Исключение составлял только небольшой участок,

непосредственно примыкавший к мысу Берга с юга. Торошенные молодые льды зимней

ломки лежали вплотную к мысу Берга и от него шли, почти по прямой линии, на юго-

восток. Против мыса Анучина эта линия торошения лежала километрах в семи-восьми

к востоку. У самого мыса возвышалась вторая гряда торосов, которая доходила до

островов, открытых нами на месте несуществующего мыса Арнгольда, и отсюда

поворачивала тоже на юго-восток в направлении мыса Визе. Западнее этой гряды, в

глубь залива (или пролива), лежал ровный лед, по всем признакам также однолетнего

возраста. Редко были разбросаны небольшие айсберги. Они мало обтаяли, в

большинстве имели резкие грани и всей своей формой говорили о том, что недавно

отделились от ледников.

На широкой полосе ровного льда, меж двух гряд торосов, мы часто видели

нежившихся на солнце нерп. Мясо пока нам было не нужно, поэтому, не желая терять

времени, мы оставляли их в покое. [282]

Главное событие дня — появление гусей. Следы их мы встречали еще в прошлом

году, в районе открытой нами Советской бухты, однако самих гусей на Северной Земле

увидели только сегодня. Хотя мы и знали, что они сюда залетают, все же были удивлены

их появлением. Погода стояла плохая. Перед нашей остановкой густой туман закрыл

дали, низко нависла тяжелая облачность, холодный сырой ветер пронизывал одежду и