По осколкам лжи

– Жить будет. Правда, пока не пришёл в себя и невозможно понять насколько пострадал мозг.

– Ясно, – вот и всё. Не сбылась моя месть, но главный мой враг уже наказан. А мне, как ни странно, даже не радостно. Лишь глухая боль где-то за грудной клеткой. Не умею я радоваться поражению врага.

– Ты о чём-то задумалась, – Андрей раздевается, смотрит мне в глаза.

Я завязываю расхристанный халат, сажусь на кровати.

– Думаю, что мстить мне не пришлось. Судьба всё решила за нас.

– Не думай сейчас об этом. Давай лучше спать. Я устал зверски.

Романов падает рядом, заключает меня в свои крепкие объятия.

– Полегче, задушишь, – пыхчу я, на что он отвечает смешком.

– Привыкай.

Я наблюдаю, как он засыпает и ещё долго не могу сомкнуть глаз. Вспоминаю, как выла в психушке и умоляла медперсонал отпустить меня к Нике. Чтобы попрощаться с ней… А меня привязывали ремнями к койке и обкалывали препаратами, после которых я ещё дня два чувствовала себя овощем. Как же больно было тогда. Как страшно. Ведь я осталась одна. Единственный человек, кто мог помочь, отказался от меня, вышвырнув на обочину, как кусок грязи. А его отец закрыл меня в дурдоме, чтобы не путалась под ногами.

Странно, но мне жаль Романова-старшего. Особенно будет жаль, если он останется овощем, в который когда-то пытался превратить меня. Я не испытываю ни грамма злорадства, хотя должна бы.

Значит ли это, что меня не сломили? Что я осталась человеком, несмотря ни на что. Да. Я осталась человеком. Желание мести не уничтожило меня.

Может я уже не та нежная Анечка, но и не злобная стерва Лика.

– Хватит вертеться, спи, – Романов прижимает меня ещё сильнее к себе, целует в затылок. А его рука залезает мне под халат и остаётся между ног. Мне жарко и душно, но я не шевелюсь. Жду пока Андрей окончательно уснёт, а потом встаю и тихонечко иду на кухню.

На столе лежит пачка сигарет и зажигалка. Я вытаскиваю сигарету, закуриваю. Кашляю. Для меня слишком крепкие. Ставлю турку на огонь, залезаю на стул с ногами и жду пока поднимется пенка на кофе. Наливаю в чашку чёрный густой напиток, делаю первый глоток и закрываю глаза.

Я не хочу, что Романов-старший умер или остался овощем. Я хочу, чтобы он всё понимал и осознавал. А ещё, в глаза ему посмотреть хочу. Хочу, чтобы вспомнил меня и всё, что со мной сделал.

ГЛАВА 62

– Вика на тебе сегодня, – информирует меня Романов за завтраком. – Уверена, что справитесь без няньки?

– Конечно, уверена. Нам и вдвоём хорошо.

– Да! – поддерживает меня Вика, и я целую её в любопытный носик.

– Хорошо. Я поеду в больницу.

– А дедушка сильно заболел? – спрашивает участливо моя дочь.

– Пока неизвестно, Вик, – отвечает ей отец. – Когда придёт в себя будет видно.

– А нам с мамой можно его навестить?

– Только после того, как разрешит доктор.

– А когда он разрешит? – допытывается малышка.

– Когда дедушка придет в сознание. Так, всё. Отставить вопросы. Мне пора, – допив свой кофе, Андрей встаёт из-за стола. – Слушайся маму, – отдаёт приказ Вике. Она кивает, нервно болтая ножками под столом. А я сижу и думаю, что это для меня Романов-старший враг. А для моей дочери он любимый дедушка. Не хотелось бы, чтобы она страдала. Пусть старик выкарабкивается.

– Если отец очнётся, я позвоню. Привезёшь Вику, – Андрей надевает пиджак, поправляет запонки на манжетах рубашки. Он такой красивый, что я на некоторое время залипаю на нём. Всё ещё живо во мне первое впечатление. Его не стерли даже годы ненависти.

– Хорошо.

Андрей уезжает, оставляя нас вдвоём и я снова со своей девочкой.

– Мультики включить?

– Мультики для малышей, а я уже взрослая. Так папа говорит.

– Вот как? Взрослая значит? – подхожу к ней, растопырив пальцы. Вика вскакивает и хохочет, убегая от меня. – Сейчас я тебя поймаю, взрослая, вкусная девочка!

Вика визжит и бегает от меня вокруг дивана, пока не спотыкается о ковер и падает. Я успеваю её поймать, от испуга крепко прижимаю к себе.

– Чуть не упала, – комментирует Вика, а я закрываю глаза, силясь успокоиться. Ничего страшного не случилось. Она же не младенец. – Мам, ты чего? – шепчет тихо, вытирая мою слезу. Ты же меня поймала.

– Да. Поймала. Я просто сильно испугалась за тебя. Будь осторожнее впредь.

– Хорошо. Так мы пойдём гулять?

– Да, сейчас я соберусь и выйдем на улицу.

Тут у меня звонит телефон и я отвечаю на звонок, не взглянув на экран. Это Романов.

– Отец пришёл в себя. Можешь привезти Вику?

– Да, конечно. Скоро будем.

– Хорошо. Машина за вами уже подъезжает. Мой водитель привезёт вас.

Безопасник, он же водитель ждёт нас у машины. Открывает двери, приглашая внутрь салона. Вика ныряет в машину, я за ней. Водитель садится на своё место и машина трогается.

Больница пахнет больницей. Ненавижу этот запах, как и белые стены. На меня сразу же накатывает паника. Пропускаю дрожь по телу, сжимаю ручку Вики.

– Я боюсь, мам… Нам обязательно туда идти, дедушка не может выйти к нам сам? – вот и Вика разделяет мои ощущения.

– Боюсь, у него не получится выйти, Викуль. Наберись смелости.

– Ладно, – вздыхает дочь.

Андрей встречает нас у палаты, нервно пощелкивает пальцами. Вздыхает.

– Ну как он? – спрашиваю я, хотя на самом деле знать этого не хочу. Интересуюсь чисто из вежливости.

– Неплохо. Левая сторона немного слабее правой, а так в норме. Обещают, что будет ходить.

– Это хорошо, – соглашаюсь я. – Ну давай, Викуль, иди к дедушке, – подталкиваю малышку к двери, а у самой отчего-то ноги слабеют.

– Он и тебя хотел видеть, – вываливает, будто снег на голову, Романов.

– Меня? Зачем?

– Не знаю, Ань. Просто сказал, чтобы тебя тоже позвал.

– Ясно, – ничего мне не ясно. И от этого начинает болеть голова. О чём мне говорить со старым подлецом? Захотел снова отправить меня в дурдом?

Заходим в палату вместе с Викой. Она бросается к кровати, обнимает деда. Старик, и правда, похож на старика. Неслабо его подкосило.

– Привет, дедушка! А мы с мамой пришли тебя навестить! Что у тебя болит?

– Уже ничего не болит, внучка. Всё прошло, – улыбается ей дед, а я отвожу взгляд в сторону.

– Ты больше не болей, ладно? – просит его Вика, а я медленно выдыхаю.

– Хорошо, малыш. Как скажешь. А теперь иди к папе, мне с твоей мамой нужно поговорить.

– Ладно. Выздоравливай, дедуль, – Вика чмокает его в щеку и пробегает мимо меня. Мы остаёмся со стариком наедине.