По осколкам лжи

– Через две недели. Вообще надо было ждать месяц, но я решил не тянуть и договорился на две недели.

Как всегда Романов сам всё решил.

– Ты что, боишься, что я сбегу от тебя? – усмехаюсь.

Романов же серьёзен, как никогда.

– Да кто тебя знает. То ты во мне не уверена, то в себе. Решил подстраховаться. Я тебя один раз уже отпустил и упустил. Второй раз так не обожгусь.

*****

Две недели спустя

– Гущина Анна Егоровна, согласны ли вы стать супругой Романова Андрея Алексеевича?

В зале стоит такая оглушающая тишина, что я на какое-то время теряюсь.

– Не хочешь ответить? – толкает меня Андрей.

– Что? Ааа… Да, я согласна.

– Простите, не могли бы отвечать громче? – улыбается мне регистратор.

– Да, я согласна выйти за Андрея Алексеевича! – произношу торжественно и перевожу взгляд на своего жениха.

– Романов Андрей Алексеевич, согласны ли вы взять в жёны Гущину Анну Егоровну?

– Да, согласен! – Романова говорить громче просить не надо. Вряд ли в зале остался хоть кто-то, кто не расслышал его ответ.

– В таком случае объявляю вас мужем и женой! Можете поцеловать супругу, – широко улыбается регистратор, а зал оживает аплодисментами. Андрей целует меня. Целует страстно, жёстко, будто ставит на мне свою печать.

Я понимаю, что с ним легко не будет. Но я обязана попробовать. Однажды мы уже упустили такую возможность, больше не упустим.

Где-то позади нас сидит в инвалидном кресле его отец. Я не оборачиваюсь, но знаю, что он смотрит на нас. И тоже жалеет. Ведь это могло произойти ещё тогда…

Запрещаю себе думать о мести раз и навсегда. Что было, того уже не изменить. И хорошо, что Андрей раскрыл меня сразу же. Я, ослеплённая яростью и обидой могла наворотить таких дел…

Но всё обошлось. Теперь всё будет иначе.

Нас поздравляют Вика, её дедушка и пара наших свидетелей (первых попавшихся на улице людей). Открывается бутылка шампанского и мы целуемся под крики «Горько!».

– Я хотел с тобой поговорить ещё раз, – подъезжает ко мне Романов-старший, пока Андрей отвлёкся на Вику.

– Я вас слушаю, – не уверена, что хочу это слышать, но деваться всё равно некуда. Не бежать же мне со собственной свадьбы, в конце-то концов.

– Я помню твои слова в больнице. Ты сказала, что не простишь меня. И я тебя очень хорошо понимаю. Я отобрал у тебя ребёнка на долгие годы… Я натворил немало ошибок. И, наверное, прощения мне нет. Но я всё же скажу это. Прости меня, Аня. Прости за всё, – голос старика дрогнул и мне самой стало душно. То ли платье тесное, то ли от подступающих слёз.

– Да, я вам сказала, что не прощу. И я обдумывала все не раз и не два. И в итоге пришла к выводу, что я больше не ненавижу вас. Я не против испытывать сильные чувства, но только не ненависть. Она уничтожает и не оставляет после себя ничего светлого. Я рада, что Андрей остановил меня тогда. Я могла совершить непоправимое. Так что… Я прощаю вас, Алексей Григорьевич. И хочу, чтобы вы об этом знали. Я вам не враг больше. И вы меня простите за те слова в больнице… Я на самом деле так не думаю.

– Я всё понимаю, – кивает он. – Прими от меня подарок, – протягивает мне маленькую коробочку, а в ней кольцо. – Это кольцо принадлежало матери Андрея. Думаю, теперь оно по праву твоё. Надень его, не обижай старика.

– Спасибо, – я принимаю подарок и встречаюсь взглядом с Андреем. Теперь уже мужем.

Он направляется к нам, видит кольцо и взяв его в руку, надевает на мой палец.

– Отец прав. Это кольцо должно принадлежать тебе.

– Спасибо… – чувствую, как щеки розовеют и мне срочно нужно освежиться. – Я в дамскую комнату. Ненадолго.

Вхожу в туалет, опираюсь на раковину и закрываю глаза. У меня сильнейший токсикоз, а ещё хочется апельсинов и манго. И любви хочется. Страстной и жаркой. Низ живота буквально полыхает от похоти.

«Зайди в туалет» – пишу Романову и тот появляется спустя две минуты.

– Что такое? Плохо?

– Ага, – выдыхаю я. Вика может поехать домой в другой машине? Я не хочу, чтобы она меня такой видела.

– Конечно.

А в машине мы целуемся. Затолкав тошноту подальше, я предаюсь самому сильному из всех чувств и взбираюсь верхом на Романова. Как хорошо, что между нами с водителем есть зеркальная стенка, а ещё я в свободном платье.

Расстёгиваю ширинку Романова, отодвигаю трусики в сторону и сама на него насаживаюсь, испуская тихий стон. Андрей сильно сжимает мои ягодицы и насаживает меня на себя, что есть сил.

Мне так нравится чувствовать его твердый стержень внутри себя, что кружится голова, а губы сами шепчут пошлые словечки, за которые в другой раз мне было бы стыдно.

Трахаемся, как обезумевшие, забыв обо всём на свете, даже о том, что сейчас мы должны вылететь на острова. Нужно забрать из другой машины Вику и как-то собраться с силами, но Романов меня не отпускает.

– Я слишком долго ждал тебя, чтобы так быстро отпустить, – искренне усмехается едва ли не в первый раз в своей жизни. – Хочу тебя ещё.

Пока машина двигается к Романовскому бизнес-джету, мы продолжаем заниматься любовью. Не торопясь и не причиняя друг другу боли. Мы слишком голодны, чтобы насытиться банальным трахом.

Из машины я выхожу вся красная и замученная, ко мне подбегает Викуля.

– Мам, а ты чего такая?

– Какая?

– Не знаю. Счастливая.

– Ну, наверное потому, что я счастливая, – улыбаюсь дочери, целую её в лоб. – А сейчас мы вылетаем на острова. Скажи, ты куда хочешь?

Вика начинает загибать пальцы, перечисляя места, в которых хотела бы побывать, но Андрей быстро обламывает нас, загоняя на борт джета.

Уже через несколько часов мы заселимся в новенькую виллу на берегу океана, где Романов будет снова меня любить. Да, он не умеет об этом говорить, но на деле показывает намного лучше.

Конец