По пути Синдбада

«Стоит пересечь море… и приходишь на острова, где живут ланга. Это — люди с реденькими бородками, не знающие одежды и речи… Их женщины на глаза чужеземцев не попадаются. Ланга изготавливают белое пальмовое вино, сладкое, словно мед, но стоит этому вину день постоять, и оно делается хмельным, а постоит несколько дней — и становится кислым. Ланга подплывают на лодках к подошедшим к берегу кораблям и обменивают вино, янтарь и кокосы на металлические изделия, которые, бывает, просто крадут. Объясняются ланга знаками».

Так аль-Факих, арабский географ X века, описал острова, расположенные у северного входа в Малаккский пролив, аборигены которых в те времена населяли густые девственные леса или обитали на побережье. Это — Никобарские острова, а также Вех и Бреэх, что у северной оконечности Суматры. Здесь останавливались арабские мореходы, сумевшие справиться с норовом Индийского океана, чтобы пополнить запасы пресной воды и продуктов питания и продолжить путь на восток. Одну из этих земель арабские мореходы называли Золотым островом. В современном понятии это — Вех, куда и пришел наш корабль, войдя в гавань Сабанга.

«Сохар» бросил якорь в величественном заливе, окаймленном обрывистыми холмами, поросшими темно-зелеными пальмами, за которыми во многих местах проглядывал лес. Сабанг занимал лишь часть побережья, расположившись в углу залива. Прямо перед нами, на берегу, находились непрезентабельные строения (склады и магазины), а место немного поодаль занимал рыбный базар — ряды прилавков под тентами. Невдалеке от базара виднелись вытащенные на берег рыбачьи лодки, выдолбленные из бревен. За складами, магазинами и базаром вдоль берега проходила проселочная дорога, а над ней, на холмах, располагались небольшие одноэтажные домики, стоявшие (в связи с крутизной холмов) на вбитых в землю опорах. Сабанг населяли люди, внешне резко отличавшиеся от тех, с которыми мы сталкивались во время нашего путешествия. Люди эти — малайцы. У них выступающие скулы, прямые черные волосы, карие глаза, красивая светло-коричневая кожа. Словом, это — настоящие азиаты, и мы почувствовали, что наконец прибыли на Восток.

Золотой остров входит в состав Ачеха, провинции Индонезии; большинство населения — мусульмане. Прибытие нашего корабля незамеченным не осталось — еще бы, половину нашего экипажа составляли арабы, люди с Аравийского полуострова, одного из оплотов ислама. Когда «Сохар» подошел к причалу, чтобы пополнить запасы пресной воды, на пристани собралась восторженная толпа, а когда я отпускал команду на берег, оманцы шли нарасхват: их с удовольствием приглашали к себе местные жители и принимали великолепно. Мэр Сабанга пригласил всю нашу команду на свадьбу дочери. Одним из красочных моментов празднества стал зажигательный танец, исполнявшийся девочками в топах с широким поясом и длинных цветастых юбках, и мальчиками в жилетах и шароварах, танцевавшими с кинжалом в руке. Мэр пояснил мне, что это — старинный боевой танец, и я вспомнил, что в прежние времена местные жители слыли самыми жестокими и безжалостными пиратами Юго-Восточной Азии.

Арабские мореходы считали Суматру богатым и процветающим островом. Восточные земли его занимало царство Великого махараджи, включавшее множество поселений, располагавшихся друг от друга так близко, что, когда в одном поселении кукарекали петухи, оповещая о наступлении нового дня, петухи в соседней деревне подхватывали их крик, за ними кукарекали петухи в следующей деревне, и петушиные крики в итоге распространялись по всему царству, простиравшемуся на сто парасангов [73] . Великий махараджа жил на берегу Салахата (так арабы называли Малаккский пролив). В парке, окружавшем дворец, имелся большой бассейн, наполнявшийся приливной водой. Великий махараджа был так богат, что каждое утро бросал в бассейн слиток чистого золота, а когда он ушел в мир иной, его многочисленные наследники поделили этот золото между собой, и каждый обогатился. Автор рассказа о Синдбаде-мореходе величает махараджей каждого правителя заморского царства, стяжавшего себе славу могуществом и богатством.

73

Парасанг — персидская мера длины, равная 30 стадиям или 5549 м.

Однако путь в царство Великого махараджи был связан со смертельной опасностью. У Андаманских островов в море Калах-Бар корабль то и дело попадал в штиль, и тогда мореходов могли пленить андаманцы, свирепые низкорослые люди с курчавыми волосами, слывшие каннибалами. Считалось, что людоеды живут и на севере Суматры, и это поверье легло в основу сюжета одного из рассказов о Синдбаде-мореходе. Во время своего четвертого путешествия Синдбад вместе с другими купцами после кораблекрушения сумел, воспользовавшись корабельной доской, высадиться на неведомый остров. На острове этом Синдбада и его спутников схватили голые люди и отвели в поселение. Там им подали кушанье, но Синдбад его лишь попробовал, не став есть, ибо почувствовал, что еда приправлена странной специей. И правильно поступил: от кушанья, которым друзей Синдбада ежедневно кормили, они стали толстеть и терять рассудок. Однажды, когда Синдбад бродил по деревне, он с ужасом увидал, что ее обитатели вместе со своим предводителем едят человечину. Синдбад бежал из деревни, напоследок увидев, что его друзей, словно скотину, пасут на лужайке. Несчастные передвигались на четвереньках и щипали траву.

Каннибалов, кормивших друзей Синдбада едой, приправленной «странной специей», отупляющей разум, можно отнести к людоедам Суматры. На севере этого острова выращивают индийскую коноплю, из которой получают гашиш, нередко использующийся в качестве специи. Вполне вероятно, что в рассказе о каннибалах, с которыми довелось столкнуться Синдбаду, под «странной специей», отупляющей разум, понимается не что иное, как одурманивающий гашиш, впоследствии получивший распространение на Востоке. На мысль о том, что под островом каннибалов подразумевается Суматра, наводят и сообщения мореходов, утверждавших, что на севере Суматры, а также на островах, находящихся на западе от нее, живут людоеды. Эти острова лежали на пути арабских мореходов к Фансуру, городу на западном берегу Суматры, где они закупали камфару, которую с большой прибылью продавали в Китае. Чтобы хорошо заработать, стоило совершить путешествие, сопряженное с риском попасть на зуб каннибалам.

И все же из всех островов, лежащих западнее Суматры, наибольший страх у арабских мореходов вызывал Ниас. В 851 году купец Сулейман, повествуя об этом острове, сообщил, что «островитянин, чтобы получить право жениться, обязан предъявить членам общины череп убитого им врага. Если он убьет двух врагов, то может обзавестись двумя женами, если убьет пятьдесят, может жениться пятьдесят раз; число жен зависит от числа истребленных врагов. Обычай этот объясняется тем, что поблизости от Ниаса находятся острова, населенные враждебными племенами. На Ниасе наиболее уважаем человек, особо отличившийся в схватке с врагами».

Следы воинственного прошлого обитателей Ниаса видны и в настоящее время. Правда, происхождение этих островитян точно не выяснено. Предполагают, что они вышли из народностей бурма и нага, живущих на северо-востоке полуострова Индостан. Но как они попали на Ниас? Чтобы добраться до этого острова, им следовало пересечь океан, а ведь жизнь нынешних обитателей острова с морем не связана, их главное занятие — фермерство. Но и поныне их деревни похожи на крепости. Каждая расположена на холме, а вершины этих холмов часто специально срыты для удобства строительства.

В каждом селении проложена центральная улица, вымощенная крупной брусчаткой. Дома построены на вбитых в землю массивных деревянных столбах, в каждом доме — изогнутые веранды, похожие на корму испанского галеона. Сами дома высокие с крутыми пирамидальными крышами, установленными на толстых деревянных стропилах. Говорят, что при строительстве использовались рабы. Печей нет, очагом служит топка в земляном полу, а дымоходом — отверстие в крыше, и потому потолочные балки покрыты копотью. Вдоль каждой стороны улицы тянется вереница больших темно-зеленых камней. Они служат и стульями, и столами, и местом для выступления на сходке сельчан. На многих таких камнях вырезаны фигурки животных, по местным поверьям защищающих их от посягательства недругов. Дома по обеим сторонам улицы соединены крытыми переходами, что, видимо, помогало в прежние времена отражать нападение неприятеля. Впрочем, взять штурмом деревни островитян (если только дело доходило до этого) было, по всей вероятности, нелегко, поскольку они занимают господствующие высоты. Правда, такое расположение деревень приносит жителям и известные неудобства. Так, женщинам приходится спускаться по длинным земляным лестницам за водой, а потом подыматься с уже полными и тяжелыми бамбуковыми бадьями. Тот же путь приходится преодолевать и мужчинам, отправляющимся работать на фермах, расположенных в низинах. Мужчины занимаются и охотой на имеющихся на острове кабанов. Оружием каждому служит семифутовое копье с острым металлическим наконечником, а залогом успеха — шейное украшение из кабаньих клыков.

Рисунок из «Книги тысячи и одной ночи», опубликованной в 1877 г. в переводе Эдварда Уильяма Лейна

Боевой дух в мужчинах острова не угас. Во время праздников они и ныне исполняют боевой танец, надев вселяющие страх маски, облачившись в диковинные одежды, украшенные связками кабаньих клыков, — и вооружившись копьем и щитом. Танцуя, они выкидывают замысловатые антраша, время от времени ударяя копьем в щит «противника». В каждой деревне на главной улице имеется тренировочная площадка, на которой сооружена десятифутовая стена. На площадке тренируются юноши. Их задача — разбежавшись и оттолкнувшись от возвышения, перемахнуть через эту стену. Сумевший выполнить нелегкое упражнение издает воинственный клич и потрясает кинжалом, отмечая свой успех и устрашая врагов.