По рукам и ногам

Закончив осмотр, я принялась цинично прикидывать, стоит ли хотя бы в первый раз, когда Кэри ко мне полезет, сопротивляться для приличия. Вообще-то, это бесполезно и бессмысленно. Все равно он свое возьмет, только будет хуже. И отношения лучше не портить. Раз уж все теперь так обернулось, правила игры придется принимать, чтобы не сломаться еще в начале.

Наконец мы остановились у самой светлой двери, выделявшейся из остальных. Доктор приглушенно кашлянул и постучался.

– Войдите, – послышался уже знакомый, пробивающий до дрожи голос. И Ланкмиллеру всего двадцать? Что-то мне так не очень кажется…

«Обследователь», приоткрыв дверь, меня вперед пропустил и вошел следом. Хозяин кабинета поднял голову от монитора. Это честно сказать, вряд ли было кабинетом, скорее, студией. «Лицом к двери, спиной к окну» в правой части комнаты стоял рабочий стол, еще правее: аккуратные шкафы, а левее, за ширмой, виднелся уголок кровати, судя по всему, немаленькой и с балдахином. А в дальней от меня стенке еще какая-то дверь была, наверняка туалет или что-то вроде кладовки.

– Господин Кэри, мы с ней закончили, – отрапортовал доктор, – в общем-то нареканий нет, болезней не обнаружено, но есть небольшая неувязочка. Анализы показали, что девушка бесплодна.

Я вздрогнула. Это значит, нет возможности иметь детей, да? Наверное, чертовски плохо… Хотя, я о детях никогда не задумывалась. Обзавестись ребенком не входило в ближайшие планы. А обзавестись от Кэри не входило тем более. Уж лучше пусть так…

Ланкмиллер прореагировал на удивление спокойно, совершенно не выказав изумления или еще каких-то эмоций.

– Можете быть свободны, – сухо бросил он доктору.

Тот вышел, а я осталась, тоже на всякий случай попятившись назад.

– Подойди, – велел Кэри, поднимаясь из-за стола.

Я приблизилась осторожно, как дикий зверек, стараясь ни о чем не задумываться. К тому, что рано или поздно придется под кого-то лечь, морально меня готовили давно, поэтому страшно не было. Меня куда больше расстраивал факт неволи, чем что-либо остальное.

Кэри окинул меня заинтересованным взглядом. В глазах что-то горело и безумствовало. Вот уж не радость-то.

– Я подробно посвящу тебя во все тонкости твоего теперешнего положения, но сначала предлагаю разобраться с твоей девственностью.

– У-у, она так тебя беспокоит… – пробормотала я, глядя куда-то сквозь. Хотя глядеть сквозь, когда перед тобой стоит такое, было немного сложно.

– Не беспокоит, просто так я одновременно проверю, не солгала ли ты, моментально обозначу тебя, как свою собственность, и оставлю позади не такую уж долгую, но неприятную для тебя процедуру.

У, какой ты суровый, посмотри-ка, все продумал…

Я пожала плечами.

– Хорошо, пусть так…

– Вырываться не будешь? – он удивленно вскинул брови.

– Чтобы ты меня заломал, как Флетчера, и в грубейшей форме изнасиловал? Ха-ха, нет, спасибо.

Едва я это сказала, Кэри прижал меня лицом к столу, юбка задралась, и я стремительно покраснела, внутренне его обматерив. Вопреки ожиданиям, трахать меня Ланкмиллер не так уж торопился. Но от одной мысли, что он внимательно рассматривает, становилось до ужаса стыдно.

– Слушай, – кончики пальцев легонько скользнули по внутренней стороне бедра, я напряглась еще больше, – а ты когда-нибудь прибегала к самоудовлетворению?

Если можно смутить еще больше, то я уж и не знаю, как. Выдавилось только глухое:

– Ну…

– Это значит, «да»? – спокойно, с нотками веселого злорадства, поинтересовался Кэри. Пальцы продолжали исследовать кожу, неотвратимо поднимаясь все выше. Дерево стола холодило щеку.

– Ну…

– Ты ведь в бордель-кафе работала, были же у вас там вибраторы всякие, м? – Кэри склонился к моему уху.

– Даже если и были, – резко огрызнулась я, – ими десять раз другие попользовались.

– А ты после других не хочешь? – Ланкмиллер продолжал ласки уже совершенно интимных мест, и мне усилия приходилось прилагать, чтобы, перебарывая смущение, отвечать на его вопросы.

– Не хочу.

– Значит, тебе новые игрушки придется покупать… – пробормотал он и снова в прежний тон вернулся. – Выходит, ты по-простому, без всяких изощрений?

Кэри неожиданно потер клитор, и я, охнув, закусила губу. Уже ненавижу, ненавижу, ненавижу. Как пошло и ужасно, что хоть вой. Вдруг дошло, что это он пытается меня хоть немного возбудить, чтоб потом легче было. И кажется даже, ему удалось. Ланкмиллер это тоже понял, судя по звуку расстегивающейся ширинки.

– Ноги пошире раздвинь, – скомандовал он жарким шепотом.

Я выполнила приказание, отчетливо понимая, что за этим последует, и постаралась расслабиться. Если напрягаться, наверное, будет только больнее.

Вот я и попыталась расслабиться. Черт возьми, как проти-ивно…

«Но этого в конце концов не избежать, так что просто постарайся на что-нибудь отвлечься…» – я старательно уговаривала сама себя и даже немножко уговорилась, наблюдая за тем, как потеет от моего дыхания гладкая поверхность стола, когда невероятно ясно почувствовала, что его член, горячий и твердый и… Ох ты, еб твою мать, какой большой! …входит в меня сначала медленно, а потом резким рывком.

Я взвыла, выгнувшись и закусив губу, но Ланкмиллер поймал меня за волосы и снова прижал лицом к столу. Даже в глазах потемнело. Ну спасибо тебе, родной…

– А поосторожнее никак нельзя было? – выдавила я сквозь неожиданно выступившие слезы, царапая деревянную поверхность, больше всего хотелось с его мужского достоинства соскользнуть, но куда-а там. – Кэри, ты мудак…

– Ну-ну, – отозвался он тоном, как нельзя более ясно демонстрирующим, что его это не задело и отомстил очередным толчком.

На этот раз я вместо кровоточащей губы закусила указательный палец и зажмурилась, позаботившись о том, чтобы из горла не вырвалось больше не звука. Так было легче. Ненавижу свои слабости на показ… А Ланкмиллеру так вообще нельзя, пусть это будет смертельным табу.

Такое ощущение, что этот Кэри меня пытает.

Привыкнуть он мне почти совсем не дал, но резкая боль постепенно ушла, оставшись только отголосками. Просто было неприятно. Но в целом терпимо. А эта скотина как нарочно очень долго не кончал, хотя обещал быструю процедуру.