По рукам и ногам

– Вам как всегда, или что-нибудь изысканное? – наконец поинтересовался парикмахер.

О Дьявол, неужели Кэри стрижется у этого голубого огонька? Хотя, может он мастер хороший? Ох, кого я оправдываю…

– Из прелести моей сделай что-нибудь путное, – «хозяин» ободряюще подтолкнул меня вперед.

– Работать много придется, – присвистнул парикмахер, усаживая меня в кресло и накрывая каким-то большим то ли одеялом, то ли… В общем-то я думала, это неприятно будет. Ошибалась. Жюльен – а имя-то подходящее – называя меня патлатой неряхой, очень долго колдовал с облезлыми прядями всякими парикмахерскими штуками своими, что даже спать захотелось.

Потом я минут пять бестолково таращилась в огромное зеркало под победно-одобрительную ухмылку мастера, упорно не узнавая себя. Почему-то мне это не нравилось.

Нет, все стало куда лучше, чем было, и Жюльен этот и вправду гений, раз смог такое сотворить, но…

Изнутри меня настойчиво что-то грызло. Я теряю себя, выходит. Теряю, начиная с прически. Закончу, наверно, сознанием. И буду живой мертвец.

Потом еще какие-то процедурные экзекуции последовали. С моими руками на это раз. Я-то думала, маникюр – это когда ногти красят. Кэри распорядился как раз ногти-то и не трогать. Всякие там ванночки с целебными травами, пахучие кремы и бальзамы… Ох черт, все это настолько скучно было, что хотелось повеситься.

Вместо этого я смотрела в красивый расписной потолок салона и молчала, стараясь не показывать усталость. Ну вот еще. Я ж не кисейная барышня.

– Чего бледная такая? – осведомился Кэри, после того, как все мои мучения подошли к концу, и мы оказались на улице.

– Ничего, – хмуро буркнула я, – затаскал меня по камерам пыток и рад… Как меня все это заебало…

Кэри презрительно хмыкнул, всем видом своим демонстрируя, как ему противно слышать бранные слова от девушки.

– Не беспокойся, осталось недолго. И кстати, скоро получишь свою долгожданную свободу выбора, – мне показалось, что в голосе Ланкмиллера просквозило плохо скрываемое ехидство.

Он взял меня за руку, чтобы не потерять в толпе.

Взял за руку.

Я, твою мать, вздрогнула даже.

Ладонь у него была большая и теплая, от этого все язвительные слова с языка слетели незримыми каплями. На душе было удивление и растерянности даже, отвратительно сладко-спокойная. Ох, как нехорошо.

Вдруг представилось, что эти руки сегодня ночью со мной делать будут. Фу. Гадость. Извращенец. Потаскун. Ну вот, все на свои места и встало. А я-то испугалась…

То место, куда Ланкмиллер меня привел еще больше укрепило эту уверенность.

– Э-э, секс-шоп?

Я это слишком поздно поняла, бестолково уставившись на грудастый манекен в витрине, обряженный в обтягивающую монашескую робу и чулки в сеточку.

Ну да, помнится, он обещал что-то подобное. Щеки краской наливаются. Ну здравствуй, царство фаллоимитаторов…

У входа еще один манекен стоял, чуть сутулый дядька с козлиной бородкой, суровым лицом и весь опутанный кожаными ремешками. Я с трудом подавила смешок. Да это не просто секс-шоп, а целый BDSM-шоп. Да только это особой радости не внушает.

Ошейники, наручники, плетки и… Ох ты ж е-мое, даже анальные пробки… Все плохо, кажется… Хотя вон та, к которой еще хвост приделан, мило смотрится. Черт, что я несу, это все от усталости…

В магазине помимо нас были еще такие же парочки, самозабвенно выбирая игрушки для постельных утех, и еще две девчонки, лет по тринадцать-четырнадцать, беспрестаннно хихикая. Видимо, за этим они сюда и забрели.

– Смотри, – Кэри положил руку мне на плечо, на витрину указывая, – ошейник и наручники выберешь себе сама. Насчет остального можешь не беспокоиться.

Ошейник?!

Насчет остального?

По позвоночнику прокатилась отвратительная дрожь. Да еще и самой выбирать орудия свой же экзекуции. У-у, чертов БДСМщик…

Я наугад, обильно краснея и начинаю уже не так уж отдаленно напоминать помидор, ткнула куда-то в витрину наугад и отвернулась. В спину донеся снисходительный смешок.

– Ты очаровательна в своем смущении, – с мечтательным злорадством заметил Кэри, когда мы уже выходили.

Я выдержала самую отвратительную за сегодня пытку. Самой выбирать орудие своих же пыток. Это подло, в конце концов. Сам Ланкмиллер, казалось, купался в удовольствии, как от всего процесса, так и от моей реакции. К тому же, судя по количеству заказанного им «добра», жизнь мне предстоит веселая. Так отвратительно, что хоть блюй.

Кстати об этом…

– Плохо чувствуешь себя? – Кэри выгнул бровь, разглядывая меня, как диковинную зверушку. Внимательно-внимательно так. Вот сейчас точно дырку прожжет.

Видно, и правда, я вся серая после сегодняшних пыток красотой. Ну и сам виноват.

– Нет, – я стиснула зубы, – все в поря…

Мои слова перебило и за глушило безумно нахальное, совершенно не женское, урчание в желудке. Я уставилась прямо перед собой невидящим взглядом, тихонько покачиваясь. Такое ощущение было, что волосы на затылке встали дыбом.

– Это голодовка? – хохотнул Кэри.

– У меня денег на обед нет… – я с ненавистью взглянула на своего «хозяина» и чуть было не показала ему язык. Спонтанный порыв удалось подавить.

– Странно, – он хмыкнул, – где это ты видела, чтобы вещи сами за себя платили.

Ох нет, вот сейчас не удалось. Только он уже спиной повернулся, вот это меня и спасло.

– Как же ты меня раздражаешь, Ланкмиллер, козел, козел, козел, – я специально несколько раз сквозь зубы повторила, то ли себя, то ли его дополнительно в этом убеждая.

Потому что в кубе он козел. И нельзя давать никому из нас обоих возможности в этом усомниться.

Просто немыслимо.

Он выслушал с завидным спокойствием и зевнул.

– Знаю, куда обедать поедем. Здесь, кажется, «Шоколад» неподалеку был…

Я шумно втянула воздух.

Сердце, дернувшись, беззастенчиво пропустило удар.

Язык бы мне оторвать…

Дьявол.

Дьявол, черт, Сатана и остальной набор нечистый силы.

Небеса меня уже не спасут. Потому что у мудаков иммунитет на святость.

– Ну… ну чем я перед тобой виновата? За что ты меня так ненавидишь? Кэ-э-эри… – я висла на руке Ланкмиллера.

И жестоко так висла, почти как ручная обезьянка. Но что поделать, обстоятельства обязывают. Не могу же я позволить ему затащить меня в «Шоколад», там, скорее всего, окажутся бывшие клиенты и вообще… Знакомые, официанты, уборщики, едри-ить!.. Лучше убиться. Как я им в глаза смотреть буду. Хотя нет, как вообще на них смотреть буду?

– А правила? Об обращении ко мне? – невозмутимо поинтересовался тиран, подталкивая меня к машине.