По рукам и ногам

Издевается. Ну точно издевается.

Наконец он содрогнулся и вышел. Послышался звук застегивавшийся молнии, и только после этого я, болезненно морщась и придерживаясь левой рукой за поясницу, распрямилась. Вдоль позвоночника прокатывалась неприятная дрожь. Ощущение, когда по внутренней стороне бедра стекает что-то теплое, по праву теперь могу списать в разряд самых отвратительных. Считай, меня все равно только что изнасиловали.

– Хорошая девочка, – по шее вверх к подбородку скользнули пальцы, извращенец склонился к моему уху, зверски нарушая личное пространство, – такая горячая, узкая… На гигиену даю десять минут, дверь там, – внезапно будничным тоном заявил Кэри, отстраняясь.

Это ванная? Что ж, значит, догадки верны были.

Взглядом из под полу-опущенных ресниц я проследила, как в мусорку под столом отправилась скомканная салфетка. Ах вот, значит, как он со своей гигиеной расправился.

Ну, раз уж дали шанс, значит, надо использовать. Я поплелась в указанном направлении.

Вслед донеслось ехидное:

– Прихрамывать необязательно!

– Пошел нахуй, – мрачно себе под нос парировала я.

Ванная оказалась огромная, светлая и чистая. Настолько, что я таких никогда в жизни не видела. Здешние слуги что, языком всю грязь оттирают? Или как-то так… В общем, дерьмовые у меня сегодня шутки.

Пол здесь был сделан из материала, внешне напоминающего кафель, но мягкий и водонепроницаемый, резиновый, наверное. Светло-зеленый. Потолок уже ближе к бежевому, в него еще были лампочки вмонтированы, небольшие и круглые, дающие не то что бы интимное, но уютное какое-то освещение. Сама ванна и первая половина стен, та, что ближе к полу, была облицована мелкой плиткой темных оттенков зеленого, а вторая – более крупной и светлых оттенков. Вот это чувство вкуса. Он сам этим занимался? Нет. Все-таки нет, наверное, не сам.

А ванна была и не ванна. Ну то есть не то железное ржавое корыто, типа как у нас было, в общежитии. В нем и мыться-то никто никогда не рисковал. Наверное, у него здесь джакузи. Я такие только на картинках гламурных журналов видела, которые по всему кафе разбросаны были, чтоб посетители не скучали. Хотя они и так не скучали.

Душевая кабинка тоже обнаружилась, и за дверью через стенку – туалет.

Свою остановку я определила, как раковину, на полочке, над которой были расставлены аккуратно какие-то средства гигиены. Наверное, для бритья и все такое… Этих марок я и в жизни-то не встречала.

Может, душ принять? Десять минут. Не успею. Этого хватит только на то, чтоб кровь и сперму смыть и морально настроиться на разговор с домашним тираном. Но ванная у него классная, да.

Дверь не скрипела, но Ланкмиллер все равно обернулся, когда я обратно в комнату вернулась.

– Предлагаю сесть на кровать и внимательно выслушать. Не перебивая. Терпеть не могу, когда меня перебивают.

Именно это его заявление помешало мне поинтересоваться, почему именно на кровать.

Я молча и недоверчиво приблизилась, все же опустившись на покрывало и исподлобья уставившись на него.

– Бумаги на тебя теперь лежат на моем столе. Знаешь, что это означает? – он вздернул брови, а я мрачно кивнула, наградив его ненавистным взглядом. – Здесь уже не бордель-кафе, и правила, соответственно, другие. Рекомендую не спорить и исполнять их во избежание проблем. Первое, что касается лично тебя: обращение на «ты» ко мне строго запрещено. По имени звать тоже нельзя, оно не для наложниц. Хочешь обратиться, называй «хозяин».

Я прикусила язык, старательно сдерживая рвущийся наружу смешок.

– В чем дело? – подозрительно-нехорошим тоном поинтересовался Кэри.

– Ни в чем… кхм… – слово «хозяин» застряло в горле настолько, что я даже поперхнулась и закашлялась.

Ланкмиллер сделал вид, что ничего не заметил и с невозмутимым видом продолжил:

– Второе. У тебя появляются новые обязанности помимо само собой разумеющихся. Уход за собой. Средство для волос… Они у тебя в плачевном состоянии. Для рук. Тут, боюсь, одним кремом не отделаешься, придется тебе делать маникюр. Прическу тоже новую. Но это все завтра. В общем, тебе дадут список средств гигиены и указания по использованию.

Верно Зои говорила что-то там про кожу. Чую, это будет нелегкий труд.

– А можно… вопрос… пожалуйста… – да-а, с этим «хозяином» определенно будут проблемы.

– Да?

– А разве ты сам… ну… Вы должны этим заниматься? В смысле, давать мне указания по уходу за собой и прочие мелочи…

– Не я должен, но я хочу, – отрезал Кэри. Ясно. Здорово. Новая игрушка. – Продолжим, как там тебя звали? А впрочем, неважно. Будешь Кику.

У меня, признаться, даже глаза на лоб полезли. Обычно наложницам красивые имена же дают, редкие. А меня из Розмари разжаловали в… Имя обезьянье. Тошнотворное.

– Блять, ладно остальное понять я еще могу, но это… Это выше уже всякого приличия, что за кличка такая уродская…

Меня заткнули хлесткой пощечиной. А он не привык церемониться…

Не то что бы побои для меня в новинку были, но этот раз особенно обидным почему-то показался. Хорошо, теперь у меня имеется практическое пособие, почему нельзя спорить с Ланкмиллером. А щека-то горит.

– И соблюдай дисциплину, – озабоченный козел завершил тираду, которую я уже не слушала, и бросил куда-то в сторону властное: – Уведите!

Мать моя, я ж теперь, как заключенная.

В комнату вошел уже знакомой мужик в форме. Точнее, незнакомый мужик в знакомой форме.

Я послушно встала и побрела к выходу не дожидаясь дальнейших указаний. Лишь потому что больше не хотела находится здесь ни секунды.

***

Впрочем обратно меня после небольшого происшествия вернули довольно быстро. Не прошло и пяти минут. Кабинет, который, видимо, окнами выходил на запад, заливал теплый уютно-янтарный свет, в лучах которого отчетливо можно было рассмотреть кружащиеся пылинки. Кэри, сцепив руки за спиной, не спеша прохаживался по комнате, ожидая от меня, наверное, повинной речи. Вместо этого я удрученно выдавила:

– Что? Ну вот что я ей сделала?

– Поясни ситуацию, будь добра, – не слишком довольно велел Ланкмиллер.

– Ну, в общем, иду я по коридору, никого не трогаю, за мной этот дядька прется, дорогу указывает. И тут дверь перед моим носом открывается, и оттуда выскакивает она. И бросается на меня с визгами, мол, что ты гадина здесь забыла, третьесортная потаскушка ну и тому подобное. Потом бросается волосы мне вырвать и глаза. Ну я и припечатала ее разок… чтоб не буйствовала… А что мне стоять и ждать, пока без глаз оставят?!