По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России
Шрифт:
Насколько важен был Столбовский мир для России, исхоженной в те дни вдоль и поперек разбойничьими шайками всяких народностей и вероисповеданий, видно из многого. Когда к нам в то время ехали голландские послы, то, по миновании Старой Руссы, для того, чтобы ночевать в опустошенных деревнях, приходилось им, прежде всего, вытаскивать из изб трупы, но отвратительный запах все-таки выгонял путников из изб на мороз; селений почти не существовало; кое-где попадались полуразрушенные монастыри. Молодому царю Михаилу Феодоровичу приходилось объединять снова то, что было когда-то сплочено могучей десницей Иоанна III. Единовременно разосланы были послы наши к австрийскому Двору, в Константинополь, в Персию, в Крым, в Англию и Голландию для того, чтобы заручиться, если не дружбой и помощью, то по крайней мере отделаться от вражды. Польша только что сидела на Москве, а Швеция отрезала от нас всю северо-западную окраину вплоть до Пскова и Тихвина, имела свой гарнизон в Великом Новгороде, и мы попятились от моря. Еще держалась в полной силе кандидатура на новгородский престол шведского принца; еще зарились императоры и короли посадить на святой престол московский своих неправославных
В маленьком Столбове, теперь совершенно забытом, удалось царю, хотя и с уступками, отделаться от врага самого непосредственного, глубоко врезавшегося в землю Русскую, врага, обладавшего боевой армией и казной, — от шведов. Главным помощником, недаром, конечно, был посол английского короля Джон Мерик — купец, названный в королевской грамоте, для пущей важности, «князем, рыцарем и дворянином тайной комнаты». Мерик рассчитывал, главным образом, на вознаграждение для англичан за их посредничество в торговом отношении, искал свободного пути по Волге в Персию, по реке Оби в Индию и многих других льгот и прав. Хитер был Мерик, но не плошал и переговаривавшийся с ним князь Куракин, и, если принять в расчет печальное внутреннее состояние тогдашней России и политическое созвездие всех держав, так или иначе искавших заполонить нас, то уступки, сделанные в Столбове, кажутся невероятно малыми: мы отказались от лифляндской земли и Карелии, но получили обратно новгородскую землю, и царская грамота, присланная в Новгород с известием о заключении мира, гласила важную весть, что «отторженную искони вечную нашу отчину Великий Новгород со всеми вами православными христианами опять нам, великому природному христианскому государю, в руки Бог дал». Это было началом длинного ряда возвращений того, что отторгнуто от нас многими путями, и трудное начало это положено в Столбове и принесло великие плоды.
За Столбовым берега Сяси становятся люднее. Одним из бойких пунктов является пристань Колчаны, с массивным каменным храмом. Не далеко от неё пришлось переправляться через Сясь на пароме, в виду усадьбы Горки, стоящей на очень высоком, красивом, крутом берегу. Было около шести часов вечера.
На следующее утро, в 9 часов, состоялся отъезд к Новой Ладоге вниз по Сяси; от Колчанова до Новой Ладоги, Сясью и Сясьскими каналами, без малого два часа пути. В этих местах Сясь — больное место Тихвинской системы — представляется рекой широкой, гораздо красивее, чем та слава, которая о ней идет. Снизу, от Ладожского озера до Колчанова, могут ходить барки, но выше только тихвинки или соминки, являющиеся на свет в Тихвине и Сомине, отстоящем от последнего вглубь страны на сто верст. Оба берега Сяси нагорные, достигающие местами вышины 10-12 сажен, и отовсюду виднелись целые формации дров, предназначаемых Петербургу: дрова на судах, на берегу, по скатам, на краю берегового обрыва, дрова на воде в запанях, лежащие так плотно, что по ним можно ходить. Торговое время — время горячее, и работа кипела по обоим берегам, а подле главных пристаней народа виднелось очень много; между барок и тихвинок, сквозь целые сотни причальных канатов, проскальзывали лодочки и подходили к пароходу насколько возможно ближе. рассказывают, что по весне, когда идет разборка дров, прибывших сверху, картинность и оживленность берегов Сяси дали бы не один сюжет художнику; не одну жертву смерти дает это время, потому что люди, большинство бабы и подростки, работают тогда по пояс в холодной воде.
Береговые откосы Сяси по большей части песчаные, но местами попадаются известковые обнажения и видны старые обжигательные печи; отсюда, в начале существования Петербурга, брали этот существенный элемент построек; его везли тогда озером, что было и опасно, и дорого, но его все-таки везли, и только значительно позже передвинулись для добычи к Шельдихе, на Ладожском канале, что не мешает, однако, продолжению старой добычи и здесь.
Столицей здешних дровяников считают Рыжково; лучшие из домов в селах принадлежать дровяникам, из которых многие быстро богатеют, соединяя торговлю лесом с «содержанием всяких лавочек на потребление судорабочих и с выдачей под крупнейшие проценты, если принять в расчет способ уплаты этим же людям денег и припасов в кредит в тихое для заработков и торговли время. Но кулак — не ростовщик, его к ответственности притянуть невозможно; как формулировать, например, в обвинительном акте тот факт, что он, кулак, отпускает рабочему в кредит сахар по 25 коп., а керосин по 15 коп. за фунт, то есть более чем на 10 коп. с каждого фунта дороже, если судить по петербургским ценам? И подобное «продовольствие» длится целые три четверти года и дает 10 коп. с каждого фунта барыша; как не богатеть? Деньгами снабжают кулаки только на подати, все остальное идет припасами и харчами, что, конечно, для них несравненно льготнее: сколько чаю и водки должно выпиваться здесь, хотя бы только по весне, при разборке дровяных запаней, при работах по пояс в холодной, апрельской воде? На некоторые из домов самых крупных воротил указывают путешественнику и называют фамилии их владельцев. Самоуверенность этих людей очень велика.
В Сясьский канал, соединяющий устье Сяси с устьем Волхова близ Новой Ладоги, путешественники вошли на пароходе «Онега». Погода хмурилась, и с севера, от Ладожского озера, дул сильный, холодный ветер; при движении парохода по каналу ветер слышался только поверх насыпей, но ничего хорошего не обещал для дальнейшего пути, предстоявшего по самому озеру: штормовые конусы, поднятые еще вчера, не солгали.
В 11 часов утра, 28 июня, в воскресенье, «Онега», выйдя из Сясьского канала и перерезав поперек широкий, бурливший непогодой Волхов, подошла к перевозной пристани Новой Ладоги;
норд-ост, навалив с полной силой от Ладожского озера, покрытого волной, сильно накренил «Онегу» при повороте. В два часа пополудни, под сильным дождем и резким ветром, «Онега», перерезав Волхов, в виду Ладожского озера, смотревшего очень мрачно, снова вошла в Сясьский канал, и высокие насыпи снова защитили её палубу от постоянно крепчавшего норд-оста. Предстояло идти каналами, затем озером в реку Свирь до Каномского перевоза, откуда ехать грунтовой дорогой в Александро-Свирский монастырь и Олонец.
Землечерпательная машина. План Обводного Ладожского канала. Поезд железной дороги в выемке. Маяк Волховского устья. Новый Обводный Ладожский канал
Плавание на пароходе каналами, в особенности в бурю, чрезвычайно приятно и тепло, но оно не могло не привести на память одного из жгучих вопросов, весьма существенно затрагивающих интересы нашей внутренней торговли. Вопрос этот не мог не возникать при виде того, как, набегая ва берега канала, пароходная волна то и дело обваливала глыбы земли от берега, и это продолжались и днем, и ночью, и во все время пути. Говорят, например, что канал императора Александра II в значительной степени уже попорчен от движения по нем пассажирских пароходов. Судопромышленники и купечество неоднократно указывали на неминуемые, гибельные для каналов последствия таких разрешений; постоянное оползание берегов, вслед за разводимым пароходом волнением, обусловливает заплывание канала и образование мелей, требующих разгрузки судов, что сопряжено с громадными расходами времени и денег. Убытки судопромышленников, вздорожание для потребителей идут рука об руку с убытками казны, которой придется, в конце концов, чистить каналы.
Канал императора Александра II. до открытия пароходного движения, считался образцовым и признаков быстрого обмеления не обнаруживал; новые Свирский и Сясьский каналы были испорчены в самом начале допущением буксирных пароходов глубокой осадки; недавно дано разрешение открыть пассажирское движение по старому Онежскому каналу, требующему и без того значительного подновления, и этим нанесется существенный вред нашей главной Мариинской системе. Если не ошибаемся, товарищество «Первенец», содержащее сообщение между Шлиссельбургом и Колчановской пристанью, существует более десяти лет и имеет шесть пароходов, бегающих по различным Ладожским каналам. Сколько обсыпано ими земли и насколько затронуты торговые интересы? Конечно, приятно мелькнуть на пароходе вдоль по каналу, в особенности при сознании того, что в нескольких саженях от вас гудит буря и разбиваются волны; конечно, это приятнее, чем медленное движение на допотопном трешкоте, но не затрагивает ли это приятное чувство интересов, гораздо более существенных и несомненно более дорогих?
Водяной путь до Каномского перевоза был совершен благополучно, и те, кто проснулся на пароходе, стоявшем на якоре, ранее прочих, могли видеть только ближайшие части реки Свири, потому что густой туман и мелкий, частый дождик одевали окрестность.
Aлександро-Свирский монастырь.
Олонецкий пейзаж. Прежнее значение монастыря. Его обличие. Храмы. Рака святых мощей. Исторические судьбы. Архиерейская кафедра. Ризница. Замечательный крест — дар Иоанна Грозного. Личность архимандрита Александра и его казнь.
От Каномского перевоза на Свири до Александро-Свирского монастыря около пятнадцати верст дороги. Олонецкий пейзаж, — хвойный лес, холмы, валуны, подсечное хозяйство и скудость поселений, проступили немедленно, сквозь дождь и туман. Накануне, на южном берегу Ладожского озера, путники находились на пажитях доисторического племени веси; здесь, от юго-восточного берега, на необозримых пространствах к Белому морю, толкались когда-то племена корелов, сумь и ямь; два последние исчезли совершенно, но первое, почему-то избранное судьбой, сохранилось и сидит теперь; в глухих местах олонецкого края корелы до сих пор не говорят по-русски ни слова.
Если корелы — христиане, то они обязаны этим в значительной степени тому древнему монастырю, к которому путники приближались и который возник здесь в конце XV века, т. е. к концу монгольского ига, возник навстречу тяжелых годов XVI и XVII столетия. Центральным очагом православия в олонецком крае служил, несомненно, Валаам, но главным отпрыском этого монастыря, в числе многих других, целым ожерельем одевших озера Онежское и Ладожское, — отпрыском, который, было такое время, как бы перерос своего родоначальника, стоял даже во главе олонецкой епархии, имел консисторию и семинарию, — является монастырь Александро-Свирский. Обитель эта находится в частом общении с Петербургом. За десять дней до Троицына дня, от Калашниковской пристани отходить пароход, буксирующий одну или две соймы с богомольцами; к Троицыну дню люди эти уже в Свирском монастыре и многие из них направляются далее, в Соловки. В Свирском монастыре совершается в это время установленное в начале нынешнего века ежегодное перенесение мощей св. Александра из Преображенского собора в Троицкий; это одно из внушительнейших шествий, установленных нашей церковью, полное благоговения и великолепия, и массы богомольцев стараются присутствовать именно при нем.
Расположенный в местности ровной, открытой, близ двух озер, без которых не существует олонецкого пейзажа, в широком кольце старых лесов, монастырь, если подъезжать к нему с юга, возникает урывками из-за зелени местной хвои и, по первому впечатлению, которое не изменяется, впрочем, и впоследствии, кажет меньше, чем обещала его известность: массивная каменная ограда имеет всего только 252 сажени протяжения, храмов немного, они невелики, и дворы монастырские кажутся как бы пустыми, и по ним виднеются разбросанные в одиночку, в зеленой траве, могильные плиты. Обитель состоит как бы из двух частей: Троицкой и Преображенской, обнесенных каждая оградой, саженях в полутораста расстояния.