По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России

Нельзя не вспомнить, что за столом недоставало многих лиц, заслуживших благодарность и память. Так, отсутствовал бывший министр путей сообщения, адмирал К. Н. Посьет, при котором, 16-го января 1890 года, состоялось представление в Государственный Совет «О коренном улучшении Мариинского водного пути»; недоставало бывшего министра путей сообщения А. Я. Гюббенета, при котором последовало Высочайшее повеление, от 17-го апреля, о разрешении кредита и начале работ; не было за столом и бывшего директора департамента шоссейных и водяных сообщений П. А. Фадеева, при котором дело возникло и начато его осуществление. На имя министра путей сообщения от К. Н. Посьета в этот день была получена телеграмма из Петербурга, от А. Я. Гюббенета — из Висбадена. Перед тем, чтобы, по завершении торжества, направиться в путь дальше, сделалось известным, что Великий Князь отправил к Государю Императору в Ильинское телеграмму.

* * *

В четыре часа пополудни, 15-го июня, «Озерный» отошел от Черной Гряды на Ниловицы. Приближаясь к этим местам великих бедствий сибирской язвы и других зараз, само собой приходили на память давно миновавшие, по счастью, факты. Для того, чтобы сравнить современное положение дел с тем, что имело место тридцать лет тому назад, имеется весьма назидательный источник. Сведения о тогдашнем состоянии Мариинской системы собраны были одним из членов известной экспедиции по исследованию хлебной торговли и производительности России И. Ф. Борковским и напечатаны в 1868 году, в «Трудах экспедиции», вып. I. Составитель, в то время молодой человек, ныне заведующий статистическим отделом министерства путей сообщения, собрал их и сгруппировал очень искусно. В те дни еще процветали на Мариинском пути, да и вообще на водных путях, — бурлацкая тяга, котоводки, конная тяга, кабестанный способ, а пароходы только что возникали. Это было то малопонятное для нас время, когда товары с нижневолжских пристаней попадали в Петербург только в две навигации, зимовали в Рыбинске, и только еще возникали доставки в одну навигацию, как нечто особенное, как радостное нововведение. Сибирская язва прочно поселилась на Шексне; в то время многие тысячи конских трупов не зарывались или только забрасывались землей, и бедная Шексна служила «кладбищем падали» и «гнездом яда», а шекснинский, пошехонский, край — «главным центром периодически повторявшихся падежей». Караваны останавливались иногда не только по недостатку воды или скоплению судов, но также и потому, что испуганные лоцманы уводили уцелевших от заразы лошадей; например, в половине июля 1867 года, между Рыбинском и Ннловицами, вследствие отсутствия лошадей, стояло без движения до 1,000 судов. До 20,000 лошадей собирались в Рыбинске для бечевой тяги, но погибало более 50% живых сил. Шексна находилась почти в естественном её состоянии и пестрела порогами, так же как и Свирь; не существовало еще и половины озерных каналов, действующих теперь, а относительно железной дороги, которая связывала бы Рыбинск с Петербургом, имелось два проекта: один предполагал вести дорогу прямо на Петербург, а другой — на какую-нибудь станцию николаевской дороги между Бологое и Тверью. И. Ф. Борковский тогда же предсказывал, что необходимо органическое улучшение водных путей и, в особенности, Мариинского, а рыбинско-бологовская дорога может служить им только «дополнением».

Приведенных сведений вполне достаточно для объяснения той неподдельной радости, которая разливалась по сердцам рабочего русского люда вдоль крупнейшего из наших водных путей, окончательно устроенного, и того восторга, с которым всюду встречали августейшего посланца Государева — Великого Князя Владимира. «Озерный» подвигался к Ниловицам, к центру прежних бедствий, не могущих повториться после того, что сделано теперь.

Черная Гряда, где совершилось открытие обновленного Мариинского пути, расположена на ³/₄ длины течения Шексны, считая от Волги; до Белого озера остается от неё ¹/₄. Здесь берега реки живописны; впадают питательные речки Ковжа и Сильма; следуют новые: роскошный шлюз Императрицы Александры Феодоровны, устье канала принца Виртембергского и шлюз Императора Александра III, город Кириллов и старый шлюз Безопасность. Сохранилось предание, имеющее следы в делах министерства путей сообщения, об одной из резолюций графа Клейнмихеля. Во время прорытия Белозерского канала, новым шлюзам даны были наименования, обозначавшие их качества: «Удобство», «Польза», «Безопасность»; случилось, однако, что затонуло судно. На донесении об этом министр путей сообщения поставил, яко бы, следующую заметку: «За такую неудобную Безопасность посадить начальника дистанции на гауптвахту на две недели». Это событие имело место в конце сороковых годов.

В одиннадцатом часу вечера, 16-го июня, пароход «Озерный» остановился у пристани Горицкого монастыря, и Великий Князь посетил обитель.

Посещение это по маршруту не значилось, и Великий Князь бывал уже в Горицкой обители; но, так как на пристани виднелось духовенство и монахини, с игуменьей во главе, то и приказано было причалить. Великий Князь, проехав в монастырь, прослушал молитвословие и, сопровождаемый благословениями инокинь, вернувшись на пристань, проследовал далее. К полуночи втянулись, оставив вправо от себя исток Шексны из Белого озера и известный, когда-то, посад Крохино, в Белозерский канал. Судьба Крохинского посада — судьба всех временно обогащавшихся, в силу тех или других причин, поселений. Когда неустройств и беспорядков было много и работали тысячи лямочников и лошадей, — в Крохине законтрактовывались и те и другие, и тут же, при долгих зимовках, проживались и пропивались все заработки темного люда, оставлявшего свои семьи голодающими. Кулаки, кабатчики, они же ростовщики, быстро богатели и выдавали своих разряженных дочерей замуж с крупными приданными. Но — sic transit gloria mundi, — и Крохино, оставленное в стороне от главного пути, видит только во сне свое прежнее величие. А сколько, в свое время, было ходатайств о том, чтобы Крохино не обижали, не обходили!

Шексна, во всю длину свою, имеет 406 верст; Белозерский канал — 63¹/₄ версты. Трудно представить себе более скучное плавание, чем плавание по одному из наших северных каналов. Хотя, если судить по карте, канал и изгибается параллельно южному берегу озера по длинной дуге, но при следовании вы видите одну только бесконечно длинную прямую линию, — нечто вроде водяного Николаевского шоссе, — с низкими болотистыми или луговыми берегами, на которые иногда взбегает ленивая волна, поднятая пароходом.

Около часу ночи «Озерный» миновал Белозерский канал и, пройдя шлюз «Польза», втянулся в Ковжу. Ковжа не длиннее 67 верст, уже Шексны, но красивее её. Подле шлюза Анны был пересечен архангельский тракт, который, пока что, до близкого уже открытия северного железного пути, все еще достаточно боек. Еще немного далее, и река Ковжа, текущая на юг, преобразовывается в реку Вытегру, текущую на север. Здесь — водораздел: озеро Ковжское и Маткоозеро, питающие всю Мариинскую систему; здесь именно гостил когда-то Петр Великий, и лучезарная, ясновидящая мысль его не меркла в непроходимых тогда и малозаселенных еще сегодня дебрях.

Бывали великие властители народов, но положительно не бывало такого, который, подобно гениальному Петру, одолевал бы такие ужасные, душу гнетущие обстановки. И как подумаешь, что этот венценосец мог бы пользоваться всеми благами мира, всей роскошью восточной обстановки самодержавного властителя! И чего не коснулся он, не пошатнул в государственном колоссе, вверенном ему Богом! «Лишь бы жила Россия» — думалось ему и днем, и ночью, и эта бессмертная дума его проникает в каждого стоящего над молчаливой гробницей в Петропавловском соборе. Без хвастовства может сказать всякий русский человек, что нигде и ни в какие времена не было такого властителя. Может русский человек сказать то же самое, и, опять-таки, вполне по совести, о другом «властителе наших дум», в меньшем размере, конечно, но тоже самом крупнейшем в мире, если взять в расчет то, что сделано Пушкиным. Он дал величайшие образчики по всем родам творчества; велик и одинок Шекспир, но он не писал истории и поэмы; велик Байрон, но он не касался ни романа, ни повести; и все это сделал Пушкин в короткую, неожиданно прерванную жизнь, едва достигшую половины жизни великого Гёте. Двигаться по скучному Белозерскому каналу и иметь у себя в запасе мысли о Петре и Пушкине — великое и священное право русского человека.

Па утро 17-го июня Великий Князь обрадовал всех начальствующих лиц, его сопровождавших, сообщением ответной телеграммы, полученной из Ильинского от Государя Императора. Телеграмма эта, немедленно разошедшаяся по рукам и тут же неоднократно переписанная и разосланная во все стороны, была следующего содержания:

«Прошу передать всем местным людям Мою благодарность за их добрые чувства, а также и Мое удовольствие по поводу окончания многолетних работ по возрождению Мариинской системы».

«Николай».

Всеподданнейшая телеграмма Великого Князя была составлена в следующих выражениях:

«По повелению Вашего Императорского Величества, сейчас Мной открыт обновленный Мариинский водный путь. Все местные люди просят Меня повергнуть пред Вашим Величеством чувства беспредельной признательности за благодеяние, оказанное им возрождением системы, возникшей по гениальной мысли Великого Петра и окончательно благоустроенной державной волей незабвенного Родителя Вашего и Вашею, Государь! Осмотренные работы исполнены основательно. Сопровождавший Меня министр путей сообщения будет иметь счастье всеподданнейше лично доложить о подробностях настоящего торжества».

Река Вытегра короче Ковжи на 13 верст; в ней всего 54 версты, но зато её падение на севере 39,2 саж., и на этом именно протяжении — вся казовая сторона нашей современной путейской гидротехники. На Вытегре 28 однокамерных шлюзов, и имеются места, которые так живописны, что нельзя не пожалеть о том, что наши художники, живописующие петербургские болота, не дадут себе труда проехаться сюда. Августейший президент Императорской академии художеств бывал здесь не раз, а художники как будто не считают необходимым ознакомиться с природой этой местности.

Роскошнейшим образчиком всех произведенных работ является, конечно, Девятинский перекоп, к которому «Озерный» подошел около девяти часов вечера. Село Девятины и все, что подле него, — красивейшее место всей Мариинской системы, а работы здесь произведены самые внушительные.

В «Издания собрания инженеров путей сообщения» помещено описание всех Девятинских работ, сообщенное собранию в декабре 1895 года ближайшим устроителем их, инженером путей сообщения И. С. Каннегисером.

Одним из самых трудных, тесных, искривленных и в то же время самых живописных участков, был участок шлюзованной реки Вытегры, между шлюзами св. Андрея и св. Павла. На протяжении полутора верст, река прихотливо извивается среди очень высоких берегов, частью поросших лесом, частью обнажающихся каменистыми обрывами, весьма неудобных для работ, полукрепких, полуразрушенных известковых пород. Тут же бежит почтовая дорога, на каждой извилине которой открывается новая панорама, уходящая иногда в голубоватую даль пологих холмов, одетых зеленью. В самой изломанной части ущелья расположены три шлюза: св. Самсония и два св. Михаила — верхний и нижний, поддерживаемые на всякий случай, но имеющие полную надежду отдыхать, так как вся эта часть реки обойдена шлюзованным Девятинским каналом, который проведен по левому берегу Вытегры, имеет почти прямолинейное направление и проходить в сплошной, глубокой, величественной выемке. Длина его — 455 сажен; выемка земли — 80,000 куб. сажен, развезенных теперь по сторонам и отчасти заваливших соседнюю долину. На работы пошло 1,5 миллиона рабочих дней; производились они 5,5 лет; причем число рабочих, в среднем, держалось на 1,200 человек в день, при 500 лошадях и нескольких локомотивах с соответствовавшим подвижным составом. Вышина прорезанной горы — 12 сажен.