По следам Карабаира Кольцо старого шейха

Колосунин сделал жест в сторону Виктора Ивановича, сидев­шего в кресле справа от стола.— Прошу любить и жаловать. И позвольте поздравить вас, Виктор Иванович,— Котюсунин пожал протянутую руку Гоголева, который при последних словах Колосунина встал и неловко переминался с ноги на ногу.

— Поздравляем!

— Давно пора!

— Поздравляем, Виктор Иванович!

Когда шум и оживление улеглись, комиссар сказал уже другим тоном:

— А теперь — к делу. Просим вас, Виктор Иванович, хозяйничайте.

Гоголев занял место за столом, обвел собравшихся сра­зу посерьезневшим взглядом.

— Вы уже знаете...— голос его слегка дрогнул.— Сегод­ня в пять тридцать получена шифровка из Москвы о том, что над нашей Родиной нависла смертельная опасность...

Новый начальник управления говорил просто и коротко. Когда он перешел к вопросу о неотложных мерах по обеспе­чению государственной безопасности в новых военных усло­виях, несколько офицеров из сидевших за зеленым столиком, уже что-то строчили на листках бумаги.

— Наша задача — удвоить усилия, с тем. чтобы исклю­чить всякие нарушения общественного порядка, насколько возможно, ускорить следствие и расследование по старым делам, оказать помощь военным комиссариатам в мобилиза­ции людских и материальных ресурсов на оборону

В заключение Гоголев еще раз повторил приказ о пере­воде личного состава управления на казарменное положение, объявил распределение по командам, назвал старших каждой команды. В это время к столу подошел Леонтьев и положил перед ним несколько листков бумаги, только что заполнен­ных офицерами рапорты добровольцев об отправке на фронт.

Виктор Иванович бегло пробежал их глазами и нахму­рился.

— Лейтенант Дуденко... лейтенант Маремкулов, лейте­нант Сугуров, капитан Дараев...— он прочитал еще несколь­ко фамилий.— Знаете, товарищи, желание сражаться с вра­гом совершенно естественно, и этот порыв делает вам честь, но... Я понимаю молодежь, а вот вас, Вадим Акимович, не по­нимаю. Во-первых, здесь не митинг по набору добровольцев, а совещание чекистов. Во-вторых,— мы все отправимся на пе­редовую, если того потребует партия, а пока что наш фронт здесь! — он отложил заявления в сторону и строго посмотрел на притихших офицеров.— Приказываю прекратить подачу рапортов! Выполняйте свои обязанности! Чем лучше вы это сделаете, тем значительнее будет наша помощь фронту Все свободны.

— Хоть бы посоветовался,— укоризненно сказал Жунид Дараеву, когда они вышли из кабинета начальника.— Не мальчик же ты, в самом деле... Ну, представь, если сегодня в каждом учреждении, на каждом предприятии люди побро­сают свои дела и помчатся в военкоматы. Что получится? Всю страну парализует...

— Вот ты всегда так,— угрюмо сказал Вадим — Разве обязательно утрировать и доводить до абсурда?

— Выставился,— язвительно продолжал Жунид.— Смот­рите — какой я хороший, какой героический — сам прошусь, добровольцем. Ты думаешь Гоголев не сделал бы то же са­мое, если бы не понимал, как это глупо?

— Ну, знаешь,— у Вадима даже щеки побелели.— Сей­час же перестань ругаться. Иначе я тебя тресну. Ну, бухнул сгоряча. Они строчат, и я туда же. Не отличиться же я хо­тел...

— Думаю, что нет,— Жунид неожиданно усмехнулся и хлопнул Дараева по спине.— Ладно. Забыто. Между прочим, у меня тоже было искушение,— признался он.— Но мы с тобой в долгу. Распутаем чертов клубок из четырех дел, тог­да попробуем вместе. Идет?

— Какой разговор,— облегченно вздохнув, сказал Вадим Акимович.— А хорошо было бы в одну часть...

— Сначала надо поймать этих головорезов,— без улыбки сказал Жунид и посмотрел на часы.— Половина одиннадцато­го. Сейчас мы едем с тобой в издательство — попытаемся узнать, из какой книжки вырван листок для пыжа, а к двум вернемся в управление слушать речь Молотова...

— Интересно, почему Сталин не выступает сам?

— Ему лучше знать. Пошли, машина ждет.

* * *

Пыж, о котором говорил Шукаев,— обгоревший, туго свернутый клочок бумаги — был осторожно расправлен, раз­глажен в бюро технической экспертизы и оказался порядком изуродованной страницей из детской книжки или учебника на черкесском языке. Этим пыжом воспользовались убийцы Кумратова, на трупе которого он был найден. Пуля из охот­ничьего ружья, выпущенная в охранника в упор (так посту­пили и с Барсуковым!) пробила грудь, и ее не нашли. Ожо­гов на теле охранника не было. Пыж застрял в складках одежды.

Обнаружил тело Кумратова Вадим Акимович в тот самый день, когда Жунид, оставшись один в кабинете Бондаренко, предавался своим аналитическим размышлениям.

Произошло это так.

Оставив газик в районе Псыжского моста, Дараев, Ар­сен Сугуров и Семен Дуденко вместе с проводником служебно-розыскной собаки, который за все время, пока они броди­ли по лесу и безрезультатно обследовали каждый куст, не проронил ни одного слова, направились сначала к тому мес­ту, где убийцами был брошен в воду труп Барсукова.

Снова проделали они весь путь, что и тогда с Жунидом, только затратили на это вдвое больше времени, обшарили все вокруг гигантского развесистого бука, под которым больше недели назад нашли медную пуговицу — предположительно от гимнастерки сторожа фабрики, заставили ищейку пройти по правому берегу Псыжа до самого моста, потом в обрат­ном направлении, но уже по левому — ничего.

Усталые, злые, вернулись назад и присели покурить на бревнах, в беспорядке разбросанных внизу, у основания моста.

— Не умеем мы по-хозяйски распорядиться государствен­ным добром,— сказал Вадим Акимович, ни к кому в особен­ности на обращаясь.— Кончил дело — собери все, что оста­лось, увези, пригодится еще. А тут — сколько леса гниет под дождем, повсюду остатки раствора, какие-то бетонные брус­ки. .

— Мост ремонтировали недавно,— лениво отозвался Семен Дуденко. Опоры укрепляли и берег, чтобы не смыло. Псыж весной иногда буянит, если в горах большие дожди...

День был солнечный, жаркий. И Дараев, и Арсен, и Семен обливались потом. Овчарка забралась в тень ржавой металлической бадьи с ручками по бокам, в которой, види­мо, подавался автокраном раствор к основанию опор, и, вы­сунув язык, тяжело дышала. Молчаливый хозяин ее, провод­ник с петлицами старшего сержанта милиции, даже не рас­стегнул воротничка и сидел совершенно сухой, только казался еще более скучным и угрюмым,

— Жарища,— сказал Семен, вытирая платком лоб.— Се­редина июня... Что же будет в июле-августе?..

— Как хотите,— хмуро сказал Дараев, отвечая своим мыслям,— ас пустыми руками я не покажусь на глаза Жуниду.

— Да-а...— почесав рыжий затылок, протянул Семен.— Если вернемся ни с чем, я никому из нас не завидую. Я еще непомню случая, чтобы он был в чем-нибудь уверен и ошибся...

— Логически все правильно,— сказал Вадим Акимович.— И он имеет основания для уверенности. Следы подводы — в сорока-пятидесяти метрах от того места, где найден Барсу­ков. Пуговица — в ста шагах дальше. Если их убили обоих, а на это очень похоже, то охранника почему-то решили от­тащить в сторону. А, возможно, он был убит позже, и пуго­вица — один из следов борьбы...