По следам старых грехов

— Инициативы, говоришь, ждешь? — пробормотал он вполголоса и пошел вперед.

И, уже отойдя довольно далеко от нее, закончил свою мысль:

— Папенька нам с тобой даст инициативу. Такую инициативу даст…

На пожарище они пробыли недолго. После проливных дождей, а они шли неделю после пожара, тут мало что можно было рассмотреть. Сажа смешалась с грязью, сгоревшие доски просели. Даже комнаты дома не угадывались в образовавшемся хаосе.

— Поехали, — проворчала Кира, отчищая подошву замшевых ботиночек о крапиву. — Теперь в сельскую управу. Или как там она называется…

Глава сельского поселения — миловидная стройная женщина среднего возраста — встретила их благодушно. Принялась тут же поить чаем с домашним вареньем, выставив на стол сразу четыре банки. И начала травить байки о жителях села. Говорову она не помнила. Заступила в должность совсем недавно. И даже пропустила сам факт ее возвращения.

— В отпуске была. На море ездила с внуками, — призналась она, наворачивая сливовый джем ложками. — Мне позвонили и сообщили, что у нас в селе ЧП.

Ни сожаления, ни паники в голосе. Складывалось ощущение, что пожары для местных обычное дело.

— Нет, но случаются, — равнодушно отреагировала на вопрос Игнатова глава сельского поселения. — Дома старые, деревянные. Печки еще в некоторых сохранились. Старые, прогоревшие давно, пожароопасные. От газификации некоторые старики отказываются. Говоровой так вообще не было в селе долгие годы. Года три, а то и больше не появлялась. Так мне селяне рассказывали. Представляете, в какой упадок пришло старое строение? А она, вместо того чтобы о помощи попросить, просушить дом как следует… Не зима же была, ну! А она взялась топить его. Да в ночь оставила огонь.

— Ночью печь топилась? — уточнила Кира, попивая чай мелкими глотками.

— Да. Соседи видели дым из трубы. И показания под протокол пожарному инспектору дали. Все серьезно было, вы не подумайте. — Покончив со сливовым джемом, женщина переключилась на малиновое варенье. — И вскрытие тела производилось. И заключение эксперта имеется. Я, правда, его не видела, но точно знаю.

Заключение Игнатову присылали. Медицинские термины в переводе на нормальный язык означали — смерть наступила в результате отравления угарным газом. Но это же логично, так? Сначала задохнулась. А потом сгорела.

— А ее племянница не приезжала хоронить тетку?

— Я не знаю. Я же была с внуками на море. — Она одну за другой съела три ложки малинового варенья. — Вам надо с местными поговорить. С соседями. С алкашом этим проклятым. Кроме него, ее даже никто не успел повидать…

Алкаш их встретил абсолютно трезвым. И даже на похмелку денег не запросил в обмен на информацию. Он показался Игнатову вполне себе нормальным, тихим человеком, даже немного испуганным.

Сразу, как они вошли, тот принялся оправдываться. И трясти какими-то бумагами. Оказалось, копиями протоколов допроса, подтверждающими, что у него есть алиби на момент гибели Говоровой.

— Она гадко меня встретила. Сразу погнала, — начал он жаловаться, когда понял, что никто его арестовывать не станет. — И двинула так, что я в дверь вылетел. Вела себя как… как зверина.

— А раньше? Раньше она себя так вела? — поинтересовалась Кира, не рискнув присесть на табуретку у входа, покрытую полотенцем сомнительной свежести.

— Скажете тоже! — фыркнул сосед. — И денег давала. И наливки плеснет в стакан. Она же всегда вино ставила. У нее и сливы, и вишня урождались. С пустыми руками я от нее не уходил. А тут синяком наградила! Так двинула… Словно не она это была. Высокая какая-то стала. Выросла, что ли?

— И это показалось вам странным? — удивилась будто Кира. — Она же не видела вас давно. И вы ее не видели. Сколько? Года два, три?

— Три, — неуверенно проговорил он.

— Могла отвыкнуть. Позабыть. И вы с хмельных глаз могли что-то такое напутать.

— Ну да, конечно! Сгоревшая лежала в морге на столе: метр с кепкой. Я же ходил, смотрел. Любопытно было. А меня в доме встретила дылда — все метр восемьдесят будут. Что, усохла, что ли?

Игнатов с Кирой стремительно переглянулись.

— Вы к чему клоните, уважаемый? — подошел к нему почти вплотную Игнатов. — Что это была не она? Но вы же узнали ее в лицо, разве нет?

— В лицо узнал. А по фигуре нет. И силы в тете Маше никогда не было такой. А там черт его разберет. Может, и напутал чего спьяну! Вам надо у Михалыча спрашивать.

— Это кто?

— Это эксперт наш. Он и доктор, и пекарь, и токарь, и аптекарь! — Довольный шуткой, сосед Говоровой рассмеялся. — По мертвякам он спец. На три района пашет. Некому больше. Никто не желает такой работенки. А так может и грипп полечить, и ангину, и чирей вскрыть. Он на три района работает, но живет тут. Сегодня дома. Нынче у него баня. Так что вряд ли разговор у вас выйдет.

— В смысле — баня?

— Пьет он, — пояснил мужчина и с тоской глянул на дверь, намекая, что им пора убираться.

— Вот балабол! — возмутилась супруга Ивана Михайловича, строгая пожилая женщина в темно-синем сатиновом платье до пола и с длинными рукавами. — Мой Михалыч никогда не пьет! А в бане сто грамм — для здоровья. И в разуме всегда. Он даже под ста граммами может к столу встать и не ошибется ни разу…

Ивана Михайловича в бане не было. Накинув на белую футболку ватник, он сидел на скамейке на заднем дворе с сигаретой и мечтательно глядел в небеса. Старые растянутые треники были закатаны до колен. Обут Михалыч был в грязные худые галоши на босу ногу.

Поприветствовав гостей и узнав причину их визита, он встал со скамейки, заметно качнулся и проговорил:

— Вас не обманули, господа столичные полицейские. Дама, ударившая моего приятеля, никакого отношения не имеет к Говоровой. Нет, может, и имеет, но это точно была не Маша.

— То есть в пожаре погибла не Говорова?

— Говорова. Только умерла она раньше, а не на пожаре.

— Насколько раньше? — Кира выступила вперед, не замечая, что вязнет ботиночками в мокрой траве, которой зарос задний двор эксперта.

— Намного раньше. Может, год, а то и два назад. Тут я не мастак такие заключения делать. Серьезное оборудование нужно, чтобы установить точное время. И умерла Мария Говорова от раны в черепе. Огромной такой раны. Шансов выжить не было.

— Как же она могла сохраниться такое время? Что же, во время пожара было обнаружено захоронение в доме?

— Не было никакого захоронения. У Маши Говоровой в доме ледник знатный был в подполе. Еще дед ее мастерил по всем правилам. Никакого холодильника не надо было. Сам у нее там мясо хранил однажды. Бычка зарезал. А холодильник потек. Вот к ней и ходил на поклон. Она мясо хранила там, пока я холодильник новый не купил. Там ее тело и было обнаружено: в подполе, в том самом леднике, который еще ее дед…