По следам Ворона

Скинув рюкзаки, мальчишки подбежали к нему и застыли, пораженные увиденным.

На столе, сверкая гранями драгоценных камней, стояло несколько кубков разной величины, два — три изумительных по красоте ожерелья и отдельно, на подставке, удивительной работы яйцо Фаберже.

— Ой-ей! — тихо шепнул Саша, опасаясь притрагиваться к ювелирным изделиям, — вот, красотища-то! Такие вещи надо в музеях показывать. Да-а-а, — протянул он, покачивая головой.

— А я думал, что мы клад найдем, — разочарованно сказал Славик, — а здесь всего несколько побрякушек…

— Цыц, малец! — грозно прогудел дядя Коля и посмотрел исподлобья хмурым взглядом, — говоришь, побрякушки… Этим изделиям цены нет. Любой музей мира с огромной радостью приобрел бы их, чтобы люди могли приходить и любоваться шедеврами ювелирного искусства. Представь, сколько труда в них вложили. Каким мастерством нужно обладать, чтобы изготовить такую красоту. И этим даром обладают единицы. Даром, который дается свыше, — он ткнул согнутым заскорузлым пальцем вверх, — а ты — побрякушки… Эх, юноша…

Насупившись, Славик стоял, опустив голову, слушая, как старик, всегда сдержанный в поступках, выговаривал, объясняя настоящую цену ювелирным шедеврам.

— Дядь Коль, извини, — тихо сказал Славик, — я же думал, что это простые золотые украшения…

— Простые…, - перебил его старик, не успокаиваясь, — сначала приучись думать, а потом говори. Ты — человек, а не сорока, что трещит без умолку. Умей отвечать за свои слова, ибо каждое вылетевшее слово имеет свойство возвращаться. Вот так, малец!

— Ладно, дядь Коля, не ругайте Славку, — вступился за брата Саша, — он же не хотел вас обидеть. Ну, не знал, что мы нашли ювелирные шедевры. И я бы не понял, если вы не сказали. Хватит, не надо.

Старик тяжело вздохнул. Посмотрел на Славика и погрозил пальцем.

— Нельзя все мерить на деньги. Приучайся видеть истинную красоту, которую не каждый заметит и поймет, что перед ним не простые побрякушки, а настоящие произведения искусства. Настоящие! — и сел на топчан, отвернувшись от ребят…

Глава 27

— У-у-у, дать бы разочек по шее, — намахнувшись, чуть слышно сказал Саша, — такого человека обидел! Сколько он сделал для нас хорошего, а ты… Ну, Славка!

— Откуда я знал, — тоже прошептал Славик, оглянувшись на старика, — думал, простые украшения, а оказалось… Да-а-а, теперь и разговаривать с нами не захочет. Эх, дернуло же меня за язык… Бестолковый, что еще скажешь?!

Долго они сидели, перешептываясь, изредка посматривая в сторону дяди Коли, который, нахмурившись, молча, бережно держал какое-то ожерелье и внимательно его рассматривал. Потом положил на место. Расстегнул рюкзак. Вытащил и пакет с продуктами, а остальное вытряхнул на пол. Поднял чистую рубашку, что положила тетя Аглая, взглянул на нее и разорвал на несколько частей. Затем очень осторожно в каждый лоскут завернул по одному ювелирному изделию и аккуратно уложил их в рюкзак.

— Так, юноши, — он хмуро посмотрел на ребят, — оставляйте здесь все лишние вещи. С собой возьмем только самое необходимое и инструменты. Не разбрасывайте, а кладите в угол. Потом когда-нибудь за ними вернемся и заберем. Нечего добру пропадать, — он вытащил часы-луковицу, щелкнул крышкой, взглянул на циферблат, — н-да, времечко бежит. Сейчас накормлю вас, и будем искать выход.

Ребята, просмотрев содержимое рюкзаков, оставили шнуры, свечи и спички, остальные вещи собрали, отнесли в угол, как советовал старик и подошли к нему.

— Дядь Коля, все, сделали, — сказали они, наблюдая, как старик быстро отрезал несколько ломтей хлеба, напластовал сало, положил рядом сваренные вкрутую яйца и повернулся к ним.

— Вы должны съесть все, что я приготовил. Не знаю, когда еще придется выбрать время для отдыха. Накормите Грэя и дайте ему воды. Да, забыл… Мое снаряжение разложите по своим рюкзакам. Опасаюсь, как бы не повредить изделия. Кушайте, а я посижу над картой…,- сказал, отошел в сторону, присел, расстелил план и в который раз опять начал что-то подсчитывать и рисовать новые линии…

— Дядя Коля, сами-то что не кушаете? — спросили ребята, уминая приготовленное за обе щеки и бросая еду собаке, которая сидела возле них.

— Что? Нет, не хочу, — ответил старик и задумался, наморщив лоб.

— Ух, хорошо! — Славик звонко шлепнул по животу, — скорее бы вернуться… Вот уж отъемся и отосплюсь за все дни.

— Угу, — прошамкал Саша и, собрав крошки со стола, протянул собаке, — Грэйка, доедай. Славка, дай водички собаке. Пусть вволю напьется. Я снаряжение растолкаю по рюкзакам. Ты сильнее меня и железки тебе придется нести, а я остальное, — и, не обращая внимания на ворчание брата, начал быстро раскладывать дяди Колины вещи и инструменты.

Закончив работу, Саша медленно пошел вдоль стен, рассматривая зал. Голые, темно — коричневые кирпичи и больше ничего, что могло привлечь внимание. Заметив Грэя, копошившегося в углу, где были сложены лишни вещи, Саша подошел и хотел отогнать, чтобы собака их не повредила и не порвала.

— Грэйка, нельзя! — нахмурившись, как дядя Коля, он взглянул на собаку, — марш отсюда, баловник! Иди, иди, что стоишь? — сказал Саша басом, подражая старику, — марш!

Но Грэй не шевельнулся. С укоризной взглянул на Сашу, мол, что ты мешаешь, и сильными лапами снова начал отбрасывать вещи, к чему-то шумно принюхиваясь.

Присев рядом, Саша отодвинул в сторону вещи, решив понаблюдать, что будет делать собака.

Фыркая, чихая от пыли, Грэй шумно раздувал ноздри, нюхая пол, покрытый толстым слоем пыли. Затем припал на передние лапы, и начал крепкими когтями скрести поверхность.

— Саша, — послышался голос старика, — что Грэй балует? Отгони. Нечего вещи портить.

— Дядь Коля, он не слушается, — начал оправдываться Саша, — замучил меня. Вон, пол царапает. Говорю, чтобы ушел, а он не двигается. Дерет и дерет… Даже клыки мне показывает, чтобы я не мешал ему. Ух, зверюга!

— Грэй, ко мне! — грозно окликнул старик, — накажу! Иди сюда…

Но собака заскулила и еще быстрее принялась царапать пол.

— Эть, неугомонный, — проворчал дядя Коля, — крысами пахнет, Грэйка? Саша, взгляни, нет ли где-нибудь рядом норы? Иначе, он так и не отойдет оттуда.

— Нет, дядь Коль, не видно, — сказал Саша, осветив лучом пол и стены, — везде кирпич. Ни одной дырки не заметно.

— Странно, — пробормотал старик, поднялся и подошел к ним, — Грэй, озорник, хватит баловаться. Марш отсюда, — он махнул рукой.