По следу пламени

Парень повернул голову, что отдалось крайне неприятной ноющей болью и увидел низкого, сгорбленного старика с всколоченными волосами, который нервно перебирал инструменты, которыми с явной периодичностью копался во внутренностях раненых бойцов.

— Ты — идиот! — хриплым голосом воскликнул он, поняв, что его подопечный проснулся. Развернувшись, он сердито помахал скальпелем, не внушающим доверия, натянул большие, чуть потрескавшиеся очки-гоглы на морщинистый лоб и продолжил, — Ты на кой ляд на него так полез!? Знал ведь, что он тебя на холодец порубит, дубина! Сколько раз я по частям собирал таких как ты? — старик был очень зол. — Много. Даже больше, чем дней ты здесь. Вот ответь мне, порадуй старика, ты зачем самоубиться так глупо решил?

Норико задумался. Он не хотел бесцельно умирать. Быть может, решил доказать самому себе, что никто и ничто ему нипочём. Что он может победить кого угодно. Глупо? Возможно. Впрочем, какая разница, если каждый раз после боя, когда, казалось бы, право на жизнь осталось при нём, его всё равно мог вероломно отнять любой из сотен ублюдков, что сидят на трибунах. Восход никому не известного гладиатора попортил немало крови тем, кто был заинтересован в победах карманных бойцов, и островитянин в какой-то момент перестал считать количество посланных ему сверху угроз расправой. Какая разница, если каждый выход на арену приближал его к судному дню? Какая разница, если шансов выбраться с арены у мертвеца было в десятки раз больше, чем у живого? Какой смысл, если он раз за разом тешил себя очередным притворством, надеждой на призрачный шанс, которые после превращались лишь в глубокое разочарование, оставляющее на душе неизлечимые рубцы.

Он высказал это старику, хотя и сам не понимал, зачем. Наверняка ему даже не было дела до этого. Он просто лечил гладиаторов, чтобы те могли выйти заново на арену, только и всего. Но он ответил:

— Ты каждый раз выходишь на битву, словно зная, что она последняя. И ведь ты сам приближаешь себя к смерти. Раз за разом надеешься, что лезвие её косы полоснёт по горлу. И раз за разом разочаровываешься, что каждый раз оказываешься жив. Ты согласился на дуэль с ним ради чего? Ради того, чтобы снова доказать себе свою исключительность? Или ради того, чтобы его шпага пронзила тебя окончательно? Ради того, чтобы наконец оказаться в объятиях смерти.

— Ради… Стоп! Шпага? — он попытался резко подняться с койки, но затрещавшая в теле боль не дала этого сделать, — Какая ещё шпага?

Он взглянул на старика, тот подошёл ближе. За тёмными стёклами очков не было видно его глаз, а голос оставался безразлично-спокойным.

— Успокой своего внутреннего демона, воин, и тогда однажды ты всё себе докажешь, а до той поры помни, что одиночкам в этом мире не выжить.

Старик достал из-за пояса тёмный флакон, резко откупорил его, обронив на пол несколько капель не самой приятной на вид мутной жижи, а затем бесцеремонно вставил горлышко в рот Норико. Мерзкий, отвратительнейший привкус этой дряни полился в глотку, отчего захотелось моментально выблевать ту гадкую байду, которую им дают, дабы не окочурились. Из глаз резко полились слёзы, Норико замычал, пытаясь то ли болезненно, то ли яростно вскрикнуть, однако старик всё дальше и дальше отдалялся от него, давая проход тусклому свету факельной лампы.

С такими неприятными ощущениями Норико приходил в себя…

***

Полтора часа пролетели быстро. Возможно, даже слишком. Возвращаясь к своим, Скайлор ожидал, что что-то непременно пойдёт не так, на них свалится ещё один, подобный огромной мусорной куче, ворох проблем, или произойдёт что похуже. Но нет! Всё оказалось удивительно спокойно.

Эльфийский гадёныш, к счастью, умудрился никого не ограбить и помалкивал, сидя в углу. Кора, как и всегда, занималась чем-то своим где-то поодаль. Некши возилась со своим раненым дружком, слава Софи и девяти архидьяволам, понемногу пришедшим в себя.

Он всё ещё был слаб, хотя уже рвался встать с подстилки, изрядно пропитавшейся его собственной кровью, так что демонокровный строго приказал тому отлёживаться. Пока у них было время на отдых, необходимо было воспользоваться им в полной мере.

Казалось, что стрелки на циферблате стоящих в коридоре часов недвижимо застыли, но вдруг кастелян лично почтил их своим присутствием.

— Вас можно на минуту? — спросил он таким тоном, обращаясь к Скайлору, что тот предпочёл не отказываться.

Они прошли в тот же самый кабинет, ничуть не изменившийся за столь короткий промежуток времени. Разве что теперь во весь стол была растянута карта близлежащих территорий.

— Я так полагаю, у вас появилась работа? — дварф в ответ мрачно кивнул, встав во главе стола.

— У меня нет людей. Сейчас улицы завалены телами, а те, кто ещё стоит на ногах, зачищают город от всей той швали, что не успела сбежать. Господин Аль-Каззим порекомендовал вас, как тех, на кого действительно можно положиться… — треклятый Риззар. С одной стороны, его можно было бы поблагодарить, но подсказывала чуйка, что теперь новых проблем уже не получится избежать.

— Я слушаю.

— Караваны нападавших начали отходить от города ещё несколько часов назад. Как сообщила мне разведка, они движутся по тракту и намереваются свернуть возле Виктры ровно на юг. Они увели с собой множество пленников, и среди них — главу чародейской ложи. Необходимо попытаться вызволить хотя бы часть из плена и, в особенности, спасти господина Ларэндо.

— Чем он так важен? — Скайлор покосился на карту, провёл взглядом от Гриобриджа до упоминаемого городка и дальше на юг. Прямиком к границе.

— Тем, что ему наверняка известно, кто стоит за тем, что этой ночью Гриобридж превратился в царство Эсхатона, — кастелян, наоборот, поднял на него свой, ставший ещё более понурым, взор.

— Допустим, я соглашусь, и наш отряд отправится за ними. Какова будет оплата?

— Пять тысяч, включая тысячу авансом, — твёрдо встал Арчибальд

— Две, — парировал Скайлор. — Вы платите нам две авансом, и вместе с этим даёте нам фургон, лошадь и запас лекарственных трав в путь, — вспомнил он об оставленной в конюшне Риззара кляче вместе с перебитым обозом. — Нам ехать в вольные земли, и вряд ли там получится с лёгкостью найти помощь, — демонокровный просил без капли совести. И ведь у его непомерной наглости имелись свои аргументы. Дварф смерил того крайне недовольным взглядом, но бандит не дрогнул, и кастелян всё же уступил.

— Курат… — практически прорычал он. — Хорошо…

— Что нужно будет сделать?

— Двигайтесь по следу конвоя, — начал Арчибальд уже более спокойно. — Рано или поздно, они остановятся. На месте их стоянки необходимо попытаться вытащить Ларэндо из их лап. Или, по крайней мере, выяснить больше информации.

Расплывчато, скомкано и не слишком понятно. Ни сведений о точном количестве нападавших, ни о количестве пленных, ни даже о предполагаемой точке стоянки, о которой он сам сказал, кастелян не предоставил. Осада, пусть и закончилась, но последствия, принесённые ночной мглой — нет. На плечах Арчибальда сейчас было слишком много забот.

Однако стоило отдать ему должное. И повозка, и травы, и лошадь, причём не абы какая, а жилистая ездовая коняга, были подготовлены уже через двадцать минут. Это была не та старая кляча, какую оставил им ублюдок Билл. С такой было даже не стыдно проехать по городу… В нормальных условиях.

Вместе с этим кастелян отдал демонокровному тот самый тубус со свитком, с помощью которого он пытался связаться с чародеем.

— Это для связи со мной. Если, вернее сказать, когда что-то обнаружите, то сразу же свяжитесь со мной. Свиток завязан на заклинание сообщения. То есть частично односторонняя связь. Раз десять точно я смогу вас услышать, потом — уже не уверен, так что по хе*не не тратьте, ясно? — он сурово посмотрел на Скайлора, и тот убедительно кивнул.