По ступеням «Божьего трона»

В. А. Обручев представляет себе орографию горного участка между реками Да-тун-хэ и Сининской очень простой; а именно, ему кажется, что из одного центра, лежащего в Южно-тэтунгском хребте (Цин-ши-лин), веерообразно расходятся три хребта: Ло-е-шань, Донкырский и Потанина, из коих последний составляет слившееся с Южно-тэтунгским хребтом продолжение Ама-сургу. а два первых заканчиваются, не доходя до сининской реки [186] .

Такая картина требует, однако, некоторых дополнений и исправлений, которые, впрочем, легко усматриваются уже при внимательном изучении карты, приложенной к «Третьему путешествию в Центральной Азии» Пржевальского, а также съемок Скасси и моего брата.

186

«Орография Центральной Азии и ее юго-восточной окраины» в «Известиях Русского географического общества», 1885. XXXI. с. 327 и карта. (Примеч. Г. Е. Грум-Гржимайло).

Рельеф этого участка Нань-шаня очень сложен, что объясняется, как мне кажется, тем обстоятельством, что первобытное, вероятно широтное, простирание гнейсо-гранитового остова этой струны было изменено последующими стяжаниями земной коры, обусловившими современное направление Наньшанских гор.

Первобытное широтное простирание гор бассейна Сининской реки доказывается как направлением долины этой реки (и соответственной части долины Желтой реки), так и сохранившимся еще во многих местах широтным простиранием кристаллических масс: так, например, их можно проследить от долины Да-хэ у Шин-чэна вплоть до Чуй-ти-хэ, которая на многие километры течет в гранитных щеках; южнее проходит вторая, довольно хорошо выраженная и параллельная первой, гряда, которая прорвана Чуй-ти-хэ, но не доходит до шинчэнской реки; она [гряда] сложена на северных склонах из гранита, на южных из гнейса и кристаллических (слюдяных и тальковых) сланцев и, согласно Обручеву, составляет Юго-восточный конец Донкырского хребта. Эти две гряды, из коих северная представляет ряд разорванных звеньев, сомкнуты между собою перемычками из новейших отложений, а именно – рыхлого конгломерата, красных глинистых и песчаников и лёсса, которые во многих местах совершенно маскируют первоначальный горный остов струны.

О хребте Потанина, который, как сказано выше, по мнению Обручева, составляет западную оконечность хребта Ама-сургу, изогнувшуюся в NNW направлении и, по-видимому, слившуюся с Южно-тэтунгским хребтом, я говорить здесь не буду, хотя тут же замечу, что в этих словах заключается неточность; что же касается до хребта Донкырского и Ло-е-шань, то у нас нет данных для признания за ними характера самостоятельных горных складок. Правда, реки Да-хэ, Чуй-ти-хэ и верхняя часть Си-нин-хэ текут в юго-юго-восточном направлении, в сторону глубокой долины этой последней реки, но это отнюдь не должно служить доказательством, что водоразделы их заслуживают наименования хребтов.

Помянутые реки собирают свои воды главным образом на южных склонах Южно-тэтунгского хребта, сбегают по ущельям и затем вступают в чрезвычайно расчлененную область, где и прокладывают свои русла вдоль как новейших, так и древнейших складок, так что вокруг речек отнюдь не представляют чего-либо цельного; это также разорванные массы каменных гор, разобщенные глубокими седловинами, заполненными рыхлыми отложениями: конгломератом, глиной, лёссом. Переходя из бассейна в бассейн, нам незачем было подыматься на перевалы: мы шли поперек этих водоразделов, не покидая культурной области. Такой же характер описываемая струна имеет и к северу от нашей дороги, что видно из следующих слов Пржевальского [187] .

187

«Третье путешествие в Центральной Азии», с. 402. (Примеч. Г. Е. Грум-Гржимайло).

«Бассейн Куку-нора отделялся по нашему пути от притоков Сининской реки лишь невысокою седловиною, которая в то же время служит связью между окраинным хребтом восточного берега Куку-нора и мощными горами на северной стороне того же озера». «Вслед за указанным невысоким перевалом от Куку-нора в бассейн Сининской реки вновь раскидывается довольно обширное луговое плато, ограниченное с юга горами, лежащими севернее г. Донкыра, с запада – окрайннм к Куку-нору хребтом, а с севера и востока – отрогами Южно-тэтунгских гор. Это плато имеет абсолютную высоту, равную с Куку-нором. Земледелия здесь нет; только кочуют тангуты с небольшим числом монголов и киргизов». «Там (т. е. на востоке и юге), вслед за горами, окаймляющими описываемое плато, раскидывается обширная холмистая и частью гористая местность, прилежащая к Синину; она орошается речками, текущими с Южно-тэтунгских гор и впадающими в Сининскую реку. Вся эта площадь занята густым оседлым населением из китайцев, дунган, тангутов и халдов».

Ущелье Ча-чжи имеет километров пятнадцать в длину. Им пользуются для прохода в долину р. Ло-сан, системы Да-хэ, но, вероятно, очень редко, так как дорога плохо наезжена, да к тому же и ведет через высокий перевал Ву-и-ли-хан-дабан, который приходится на седловину среди горных масс, в мае месяце бывших еще покрытыми снегом. Судя по тому, что к югу от Южно-Тэтунгских гор снег лежал еще только в вершинах Ло-сана и Ча-чжи, я думаю, что именно здесь мы имеем наивысшие точки гранитогнейсового скелета страны. Спуск с перевала Ву-и-ли-зах в долину Ло-сана, как нам говорили, очень крут.

Правый склон ущелья Ча-чжи покрыт молодым лесом, который рос до такой степени густо, что через него лишь с трудом можно было выбраться на гребень отрога, где мне снова попалась Carterocephalus ops. Преобладавшей здесь древесной породой была береза; затем, в качестве подлеска, могут быть упомянуты: барбарис, жимолость, шиповник, таволга и Cotoneaster (multiflora?). Левый склон ущелья был луговой, хотя и тут кое-где рос кустарник; мы встретили здесь также в обилии Rhododendron thymifolium Maxim., Rhod. Przewalskii Maxim., и Daphne tangutica Maxim., которая была в полном цвету и распространяла необыкновенно сильный аромат, напоминавший запах сирени.

Из цветущих трав в этом ущелье были собраны: Primula Maximoviczi var. tangutica Maxim., Adonis coerulea Maxim., Gentiana spathulaefolia Kusnez., Plecostigma pauciflorum Tucrz., Cardamine macrophylla W., Thermopsis lanceolata R. Br. и Podophyllum Emodi Wall.; в тенистых влажных местах росла Clematis alpina var. macropelata Maxim.; дно ущелья было выстлано сплошным ковром ирисов (Iris ensata Thunb.). Из бабочек, кроме вышеупомянутой Ceratocephalus ops., мы здесь встретили: Pieris callidice var. orientalis Alph., Anthocharis bieti Oberth., Lycaena lanty Oberth., Carterocephalus argyrostigma Ev., Cart. gemmatus Leech., Nisoniades erebus Gr.-Gr., Nis. popovianus Nordm., Pyrgus maculatus Brem., Leucanitis scolopax Alph. (n. sp.), Cidaria quadrifasciaria var. stupida Alph. и других; из жесткокрылых собрано было здесь также немало; упомяну о Diacanthus przewalskii K"on., Geotrypes semicuprens Reitter, Poecilus fortipes Chaud., Trichocellus grumi Tschitsch. (n. sp.), Anisodactylus signatus Panz., Harpalus cervicis Motsch., Harp. corporosus Motsch., Harp. rubripes Duft., Carabus vladimirskyi Dej., Broscus przewalskii Sem., Lorocera ovipennis Sem. и Lytta caraganae Fall.; наконец, в этом же ущелье нам попались некоторые виды шмелей (Bombus sp.), песчаных ос (Sphex sp.), маленьких ос (Odynerus sp.), мух (Nemestrina sp.) и слепней (Tabanus sp.).

Увлекшись сбором насекомых, мы менее охотились на птиц; тем не менее и тут орнитологическая коллекция наша получила некоторое приращение; в нее поступили: Parus superciliosus Przew., Lanius tephronotus Vig., Pratincola maura var. przewalskii Plsk., Trochalopterum elliotti Verr., Jynx torquilla L. и Phasianus strauchii Przew.

Для того чтобы покончить с ущельем Ча-чжи, я замечу, что при устье его, на плоской отвесной скале, мы нашли большое изображение Будды, исполненное красками; оно несомненно древнее, но сохранилось довольно отчетливо.

16 мая мы покинули Ча-чжи. При его устье дорога разделилась: одна тропинка направилась на селение Бамба (путь Пржевальского), другая – на селение Та-цзы-ин, расположенное на той же речке Чуй-ти-хэ, но ниже Бамба. Мы избрали второй путь и с первых же шагов вступили в культурный район. Первое встреченное нами селение носило название Ча-чжи-пу, второе, на девятом километре от устья ущелья, – Лан-лоу; в промежутке поля следовали непрерывной чередой: они занимали лога, склоны логов, взбирались даже на высокие горы. Лан-лоу раскинулось на восточном склоне водораздела речек Ча-чжи и Чуй-ти-хэ; несколько его домиков проникло даже в самые горы и, вытянувшись в линию, сопровождало здесь дорогу, которая проходила водораздел по глубокой и широкой седловине, очень слабо приподнятой над долиной Чуй-ти-хэ.

Чуй-ти-хэ – это дунганское название речки, которая текла здесь в весьма узкой долине, стесненной, с одной стороны, гранитными скалами, с другой – довольно высоким валом, сложенным из красного глинистого песчаника. Ее ложе завалено крупными голышами, течение быстро, даже, если можно так выразиться, порывисто: точно бежит большая волна, а затем до новой такой же волны уровень речки спадает, и спадает значительно. Несмотря на такую быстроту течения, воды в ней много.

Между Чуй-ти-хэ и левобережной горой расположилось довольно крупное селение Та-цзы-ни. Оно вытянулось вдоль последней и со своими пашнями ушло далеко и вниз и вверх по реке. Главный элемент его населения составляли дунгане.