По ступеням «Божьего трона»

Оазис Инь-пань-фу-цзы занимает площадь, равную приблизительно 34 кв. км. В его центре выстроен обнесенный глинобитной стеной городок, который собственно и носит приведенное выше название Инь-пань-фу. В прежнее, однако, время он, по-видимому, носил иное название: в китайской географической литературе мы находим указание, что на северо-запад от крепости Хой-хой-пу, за горой Ку-ань-тай, находится городок Шань-ма, через который проходит большая дорога на Хунду-лэн. Это, надо думать, и есть наш городок.

Добиться, при помощи Сарымсака, ясного указания на источник снабжения оазиса водой я не мог; но у меня составилось убеждение, что Инь-пань-фу-цзы живет главным образом водою ключей и в меньшей степени водой р. Чи-ю-хэ. Во всяком, случае воды должно потребляться здесь больше, чем может дать одна Чи-ю-хэ, и бежит она по оазису с такой стремительностью, которая ясно указывает на крутой уклон котловины к востоку. Русла р. Чи-ю-хэ я не встретил; имея, однако, в виду, что В. А. Обручев говорит о русле, даже о нескольких руслах на южной окраине песков [235] , вполне допускаю, что я его проглядел или, что также возможно, что на моем пути его затянуло песком. Как бы то ни было, большое число колодцев в Инь-пань-фу-цзы с затхлой, солоноватой водой свидетельствует о временами случающемся здесь недостатке в проточной воде. Этот недостаток, в свою очередь, вполне объясняет и незначительность местных полей, и очень малую их урожайность.

235

«Центральная Азия, Северный Китай и Нань-Шань», I, с. 593, 595.

Бивуаком мы встали близ городских стен, у арыка, осененного огромными тополями. Вечером нас посетили здесь два субъекта, национальность коих мы, конечно, не отгадали бы, не назовись они монголами с северных склонов Нань-Шаня. Монгольского в них, однако, ничего не было ни в костюме, полукитайском, полутангутском, ни в типе лица, овального, с скрытыми скуловыми дугами, прямым носом и выдающимся подбородком; говорили они, впрочем, по-монгольски настолько хорошо, что Сарымсак понимал их без затруднения. В Инь-пань-фу их завел случай: потеря одним из них трубки; ехали же они в Ном, стало быть по одному пути с нами. Сарымсак объяснил нам, что они были бы рады примкнуть к нашему каравану. Это и нам было на руку, так как мы убедились, что имеем дело с людьми, хорошо знающими пустыню. Итак, с этого же вечера они поступили на наше иждивенье, а взамен должны были посвящать нас в тайны окрестной страны.

С места же они рассказали нам следующее о дороге, пересекающей оазис и соединяющей Мо-чэн с Юй-мынем. От Инь-пань-фу до Мо-чэна (Мо-мыня) считается 310 ли. Первый раз ночуют на ключах у монголов, второй – близ пикета Тулан-ортэн, от которого уже не более 30 ли до города. До монголов путь идет сначала песками, а затем гоби, т. е. каменистой пустыней; отсюда же некоторое время пригорками, потом опять песками и, наконец, глинисто-песчаною степью, поросшею хармыком (Nitraria), сухаем (Tamarix), бурульчжином (Calligonum) и ближе к Эцзин-голу – тора(Populus euphratica).

Западная часть оазиса Инь-пань-фу-цзы, которой мы следовали 8 сентября, выглядела не менее уныло, чем восточная; фанзы попадались редко, и их наружное убожество не скрашивалось даже деревьями, которые росли в одиночку и притом чаще всего вдоль арыков; желтая глинисто-песчаная почва, только местами прикрытая порослями джантака и лебеды (Chenopodium album L.) или затянутая песком, смотрела так же мертво, как и в пустыне; плоские ямы с остатками застоявшейся в них воды и потрескавшейся по краям глиной тоже не представляли ничего привлекательного, и только любопытным взором провожавшие караван верблюды вносили некоторое оживление в эту картину.

Оазисом мы шли четыре километра, а затем вновь вступили в полосу бугристых песков, густо поросших гребенщиком, Nitraria Schoberi, Lycium ruthenicum, Calligonum sp. и Cynanchum sp., к которым на солонцах, составляющих почву впадин между буграми, примешивался джантак, Salsola sp., Karelinia caspia Less. и полынь (Artemisia inodora?). Северная граница этих песков намечена была не столь резко, как южная, к югу от Инь-пань-фу, так как хотя бугры исчезли уже на восьмом километре от последнего, но песок еще на протяжении двух километров устилал более или менее тонким слоем почву каменистой пустыни; он подернут был рябью и казался совсем бесплодным; его оживляли только ящерицы (Eremias multiocellata Gnthr. и Phrynocephalus versicolor var. doriai Bedr.), вообще очень многочисленные в окрестностях Инь-пань-фу.

Вскоре по выходе из этих песков мы увидели впереди какую-то постройку; это были развалины сторожевой башни – «янь-дая»; другой такой же янь-дай, и тоже в разрушенном состоянии, попался нам в одном километре далее; оба были выстроены на плоских возвышенных участках каменистой пустыни, которая далеко не на всем своем протяжении заслуживала это название. Именно, чем дальше мы подвигались к западу, тем мельче становилась галька, тем чаще обнажалась глинистая поверхность степи, изборожденная плоскими руслообразными впадинами. Наконец, на двадцатом километре от ночлега мы и в действительности пересекли руслообразный лог, шириной около 213 м и глубиной около четырех. Далеко не везде, однако, он имеет такие размеры, от Булунгира же ответвляется узким каналом, который развивается в неглубокий, но широкий овраг только там, где конгломератные толщи сменяет рыхлая глинисто-песчаная почва. Некогда, в монгольские, а может быть еще и в уйгурские времена, каналом этим выпускалась вода Булунгира в восточную часть котловины Инь-пань-фу-цзы, но теперь он заброшен и постепенно выработался в сухой лог – солонец, местами занесенный песками, местами густо поросший камышом, осокой и другими солонцовыми травами и кустами.

Пройдя лог, мы очутились в виду невысоких, вытянутых в гривки холмов, сложенных из черного глинистого сланца и темно-серого роговика и составляющих южные отпрыски хребта Бо-сянь-цзы. Под одним из таких холмов, в четырех километрах от лога, у колодца Сы-дунь, мы и раскинули свой бивуак.

Холм представлял хороший обсервационный пункт, чем я и воспользовался для того, чтобы окинуть взором окрестности.

Отсюда они выглядели еще более безжизненными, чем были в действительности, и даже небольшое зеленое пятно оазиса Инь-пань-фу-цзы, окруженное поясом сыпучих песков, не нарушало тоскливого впечатления, производимого этой мертвой страной. Я искал на востоке такое же второе пятно – пастбище чигинцев, но его там не оказалось: его скрыл за собой один из отрогов хребта Бо-сянь-цзы, из-за которого далеко-далеко позади в неясных очертаниях выступали невысокие, плоские горы: они сливались со скалистым Хэй-Шанем и служили, без сомнения, восточной гранью пройденной котловины. На юге Хэй-Шань, То-хо-тай-цзы и Чи-цзинь-Шань рисовались отчетливо, но на западе, против лучей заходящего солнца, неровности почвы выступали без должной рельефности, и я не мог для себя выяснить, что находится передо мной – размытое ли плато или гряда низких плоских холмов. Как бы то ни было, тут ясно намечалась западная граница расстилавшейся у моих ног котловины.

Описывая высоты, ограничивающие с востока котловину Инь-Гуань-фу-цзы, В. А. Обручев говорит, что они значительно ниже не только Хэн-шаня (Цзя-юй-гуань-шаня), но и Бэй-шаня, которые соединяют [236] . Что Хэй-шань выше перемычки, это так; но я решительно не мог уловить, где кончается эта последняя и где начинается Бэй-шань, из чего явствует, что какой-либо значительной разницы в их относительной высоте не существует. Да и как было бы разглядеть такую перемычку с расстояния в 50–60 км, в каком мы от нее находились, когда даже более высокий («значительно более высокий»), по словам Обручева, Бэй-шань в своих окраинных холмах подымается едва ли где больше, чем на 400–500 футов (85—105 м) над уровнем котловины. Наконец, как я уже имел случай высказаться, в вопросе о связи двух гордых массивов относительная высота перемычки не может играть существенной роли. И что это именно так, лучше всего доказывается тем, что мы сейчас видим на западе, где котловина Инь-пань-фу-цзы ограничена плоскими высотами, почти смытыми третичным морем, но тем не менее указывающими на непосредственную внутреннюю связь, существующую между Чи-цзинь-шанем и передовыми холмами Бэй-шаня.

236

Цит. соч., с. 593 и 595. (Примеч. Г. Е. Грум-Гржимайло).

Колодец Сы-дунь находится на краю обширного солонца, местами переходящего в каменистую степь, местами в баптак, т. е. в соленые грязи, обязанные своим происхождением не столько атмосферным осадкам, сколько влаге, проникающей в лёссовидную почву снизу, из запасов, скопляющихся на водонепроницаемом слое подпочвы. Последний должен залегать здесь действительно недалеко от поверхности, если судить по уровню воды в колодцах, солоноватой, но очень обильной.

Кое-где на этом солонце видны были следы пашен, указывающих на то, что содержание растворимых солей в его почве невелико и местами не превосходит 2,5 % [237] . Впрочем, не будь пашен, то же подсказала бы и одевающая его растительность, среди коей, кроме обычных Salsola, Salicornia, Karelinia, Sophora, j.Nitraria, Lycium, Alhagi, даже, пожалуй, камыша, выдерживающих довольно значительный процент (до 4 %) содержания в почве растворимых солей (главным образом сульфатов), я нашел и такие виды, как осока (Carex songorica Kar. et Kir.?), Mulgedium fctataricum DC, Statice otolepis Schrenk, St. aurea L., Hedysarum Lscoparium Fisch, et Mey, Glaux maritima L., Artemisia fragransi var. subglabra Winkl. и Tanacetum fruticulosum Led., которые могут существовать лишь при пониженном количестве помянутых солей в почве и доказывают, что при непродолжительном выщелачивании можно довести Сы-дуньский солонец до высокой урожайности, что, впрочем, уже и имеет место на его западном конце, в окрестностях селения Ши-дунь.

237

А. Ф. Миддендорф. «Очерки Ферганской долины», 1882, с. 138.

Солонец этот не далее, как в шестидесятых годах прошлого столетия, служил зимним пастбищем казенным табунам. Сюда напускалась выщелачивавшая его вода, почва удобрялась пасшимися лошадьми и скотом и, как говорят, обильно порастала травой (осокой?). Теперь конных лянз в сучжоуском военном округе более не содержат, монголы покинули эти места, и, предоставленный самому себе, солонец этот глохнет, с каждым годом все более и более насыщаясь солями, проникающими в него вместе с водой из-под почвы.