По ступеням «Божьего трона»

Но почва Турфана, даже помимо прямого человеческого содействия, постоянно обогащается солями в пропорциях, совершенно достаточных для того, чтобы в значительной мере пополнить убыль последних.

Для того чтобы совершенно покончить с вопросом об удобрении полей, я должен еще заметить, что турфанцам прекрасно также знакомы свойства как зольного удобрения, так и гуано, для получения которого в турфанских селениях содержатся даже во множестве голуби; первое свозят исключительно только на плантации табака, второе – на дынные бахчи. Так как птичий помет на всем пространстве Азиатского континента, как кажется, решительно нигде не утилизируется для хозяйственных нужд, то нельзя ли предположить, что турфанцы сами собой додумались до этого интенсивного удобрителя?

В Турфане возделываются нижеследующие хлеба.

Озимая пшеница (кузлюк-будай). Высевается в конце сентября или даже в начале октября; при первых же морозах на поля спускается вода, которая и покрывает ледяной коркой всю землю. Вызревает в конце июня, а иногда и позже.

Яровая пшеница (чигилэ-будай) – безостная, тогда как кузлюк-будай с остью. Высевается в феврале, собирается в мае; после своза пшеницы с поля последнее немедленно же перепахивается под джугару. Яровая пшеница высевается в значительных количествах, озимая очень редко, да и то ввиду тех выгод, которые представляет ее посев для бедных водою хозяйств.

Джугара (ак-кунак). Высевается в начале июня, поспевает в сентябре. Наивысший урожай сам-30 (Ханду, реже Пичан). Идет на корм скоту и в умолоте – на изготовление хлеба; в последнем случае муку джугары мешают наполовину с пшеничной. Стебли джугары служат прекраснейшим кормом для скота и продаются здесь по рублю воз.

Ячмень (кылтырлык-арпа – с остью, ялангач-арпа – безостный). Высевается в ничтожных количествах, потому что требует много воды; зато в Ханду и Ленджине дает урожай сам-60, а в остальных оазисах не менее 40; поспевает в конце апреля начале мая, высевается же одновременно с яровой пшеницей. Перечисленным, собственно говоря, и ограничивается разнообразие здешних хлебов, так как если здесь и высевается просо джинджин и рис, то в таких ничтожных количествах, которые не заслуживают никакого упоминания.

Но, кроме хлеба, в Турфане возделывают следующее.

Хлопчатник. Хлопковые плантации довольно обширны в восточных районах этой области. Почву под него не унавоживают, воды пускают немного. Засевают 24 кг семян на гектар, получают же с него очищенного сырца около 122 кг, что по местным ценам составит около 25 рублей металлических с гектара; но, разумеется, доход этим не ограничивается, так как в распоряжении земледельца остаются еще семена, идущие на корм баранам и стоящие на месте не менее 20 копеек за 16 кг.

Табак. Благодаря значительному доходу, который приносит земледельцу посев табака, плантации последнего составляют здесь удел даже самых малых хозяйств; к сожалению, значительный процент выгод табаководства переходит всецело в карман люкчунского вана, пользующегося правом исключительной монополии в торговле этим продуктом земледелия.

Кунжут высевается с целью получения масличного семени. Хорошо очищенное масло довольно приятного вкуса, но в том виде, в каком его продают в городах Центральной Азии, оно издает резкий, неприятный запах, который при нагревании (стало быть, и при изготовлении на нем пищи) усиливается чрезмерно. При хорошем поливе кунжут дает баснословный урожай, доходящий до сам-200, при недостатке же в воде – едва сам-7—8. Это-то обстоятельство и служит здесь главной причиной, почему его здесь так мало сеют. Никакого специального удобрения растение это не требует, благодаря чему и есть возможность высевать его после яровой пшеницы, т. е. в начале июня.

Один ши семян продается в Люкчуне по 4 фына; десять же ши дают 13 цзиней масла, стоимостью в 6 цяней 5 фынов; принимая даже в соображение, что выжимка масла со сказанного количества семян обходится в 1 1/2 цяня, мы все же получили довольно высокую разницу в один нянь на каждую крю семян, не считая весьма ценных жмыхов, которая, очевидно, составляет тот барыш, который берут себе местные скупщики и торговцы.

Кроме перечисленных полевых культур, в Турфане возделываются еще кое-где люцерна и конопля. Последняя попалась мне только в Пичане. Волокна ее идут на изготовление плохих веревок «чиге-аргамчи», чем занимаются преимущественно дунгане, семя же – на приготовление масла; что же касается приготовления здесь из конопли одуряющего вещества «анаши», то об этом я не мог собрать никаких данных.

Турфан знаменит своими плодовыми и бахчевыми. И груши и яблоки его так хороши, как нигде в Туркестане; но экономическое значение для края имеют все же не они, а дыни и виноград, которые в сухом виде наполняют рынки Джунгарии, Китая и даже Восточного Туркестана, где так много своих дынь и винограда!

Из всех турфанских сортов винограда экономическое значение имеет только один, известный в Самарканде под именем «ханского»; он мелкий, вовсе без косточек и слаще других.

Сушат его в особо для этого приспособленных зданиях-сушильнях. Идея последних хороша, а результат не оставляет желать ничего лучшего. Турфанцы воспользовались особенностями своего воздуха – почти феноменальною сухостью и часто весьма высокой температурой – и заставляют его пробегать быстрый горячей струей над разложенным в ряды виноградом. Достигается же это с помощью узких, но небольших отверстий, которыми сверху донизу минированы [пронзены] все четыре стены сушильни сравнительно с остальными постройками всегда довольно высокого, двух– и даже трехэтажного здания. В таких сушильнях сушка винограда производится весьма постепенно и к тому же в тени, а не на солнце – обстоятельство немаловажное, если желают сохранить изюму его чудный зеленый цвет, сочность внутри и сухость наружной оболочки, а каждой ягоде его – естественную многогранную форму.

Люкчунский высший сорт изюма отличается необыкновенной чистотой и настолько сух на ощупь, что не оставляет на руках следов какой бы то ни было сахаристости. Но это только в Люкчуне, на местах своего приготовления, а дальше, поступая в руки торгашей, сдабривающих его низкими сортами того же изюма, водой и всяческим сором, очень быстро утрачивает все свои превосходные качества, ставящие его вне конкуренции с какими бы то ни было сортами «коринки», как в пределах всей Азии, так и в Европе.

Изюм, по общему убеждению, составляет главнейшую статью вывоза из Турфана, но подобное утверждение пока не более как голословное заявление, так как фактических к тому данных вовсе не существует. Китайцы и у себя на родине враги всякой статистики, какая же им нужда заниматься ею здесь, в Турфане, в покоренной ими стране и населенной к тому же народом, к которому они ничего вообще, кроме презрения, не чувствуют?

Из дикорастущих растений турфанец утилизирует для своих нужд, главнейшим образом, только «шап» и «джантак»; первое служит ему для получения мыла, со второго собирает он сахаристое вещество – отличный, по его мнению, суррогат китайского сахара.

«Шап» в изобилии растет на юг от Люкчуна. С него собирают только цветы, которые и укладываются горкой над двумя крестообразно пересекающимися желобками, вырубленными в глинистой почве. Когда цветы так уложены, их зажигают. Под золой в желобках скопляется после этого быстро твердеющая на воздухе смолистая масса – «шахар», которую очищают от грязи кипячением в воде: она расплывается и осаждает постороннюю примесь. Очищенный этим путем «шахар», сливают в котел, прибавляют туда некоторое количество топленого козьего сала и щепотку гашеной извести, затем еще раз кипятят всю эту смесь и держат последнюю на большом огне до тех пор, пока вода не испарится совершенно; тогда остающуюся на дне сосуда белую массу переливают в отдельные формочки, в которых она уже и затвердевает вполне. Эта масса и есть мыло, которое каждый хозяин готовит себе по мере нужды.

«Джантак» (верблюжья колючка) растет повсеместно, но только в котловине Асса он обладает способностью выделять в значительных количествах особую белую, сахаристую камедь «таранджебель», собираемую крупинка по крупинке и сбиваемую затем в весьма непривлекательные по своей внешности комья, продающиеся здесь по баснословно высокой цене – 2 цяня за цзинь!

Джантак, кроме того, идет турфанцу и на топливо; впрочем, в качестве такового употребляется здесь решительно все, что только попадается под руку и имеет хоть какую-нибудь способность гореть; между прочим, например, даже «чаткал» – старые корневища камышей, росших когда-то под Ауатом. Выкорчевывание последних ведется здесь в громадных размерах; и, вероятно, ему обязан своим происхождением тот песок, барханы коего надвинулись в последнее время на земли восточного предместья Турфана.