По светлому следу (сб.)

После этого обмена любезностями Вронский сердито хлопнул дверью и вышел из конторы дежурного по станции. Однако он не пошел к начальнику жаловаться на Грачева, решив, что «все они, эксплуатационники, на один лад, и ничем их не прошибешь…»

ПОЕЗД ПРИХОДИТ В БОЛЬШОЙ КУРГАН

Рассветало, когда Анатолий Вронский со своей помощницей Ольгой Беловой пришли встретить поезд Шатрова. Инженер Ивашкин, раньше их явившийся на станцию, давно уже нетерпеливо прохаживался по перрону. Было свежо, и Ольга зябко куталась в свой просторный, выгоревший на солнце плащ.

Вронский всегда сам встречал такие поезда, и присутствие Ольги не было необходимым. Однако, сколько он ни уговаривал ее не ходить сегодня на станцию, она и слушать ничего не хотела. А когда узнала, что сегодня опасно быть на станции, категорически заявила:

– Тем более я хочу быть там. Долгом своим считаю! А потом – Шатров мой друг, и мне будет приятно встретить его и поздравить с благополучной доставкой опасного груза. А уж он доставит его благополучно, можете не сомневаться.

Вронский не нашелся что ответить ей на это. Ему вообще не нравилось, что в последнее время Ольга так часто стала вспоминать Шатрова, и он хотел было поиронизировать над этим, но его позвали и попросили срочно зайти к дежурному по станции.

Грачев, все еще продолжавший нести дежурство, удивил его бледным цветом лица и беспокойным блеском глаз. Вронский сразу же подумал, что случилось что-то необычное.

– Что слышно о поезде Шатрова, товарищ Грачев? – торопливо спросил он.

– Поезд Шатрова близко уже, – ответил дежурный. – Прибудет с минуты на минуту, но…

Грачев замолчал, будто не решаясь произнести какое-то страшное слово, но, сделав над собой усилие и осмотревшись по сторонам, проговорил, понижая голос почти до шепота:

– Он заминирован.

– Как?! – испуганно воскликнул Вронский, сразу же почувствовав, что ладони его рук стали мокрыми.

– Лейтенант госбезопасности Малиновкин сообщил мне только что, что диверсанты поставили на нем мину замедленного действия. Она может взорваться каждое мгновение, – пояснил дежурный, взяв себя в руки. – Надо действовать немедленно! Я прошу вас помочь мне. Необходимо предупредить всех об опасности. Я закрою семафор и не пущу поезд на станцию. Но если он взорвется даже там – все равно беда будет немалая.

– А что делать мне? – еле сдерживая охватившую его нервную дрожь, спросил Вронский.

– Поднимите рабочих в бараках и уведите их за холмы. Бараки ведь в конце станции, как раз за входным семафором.

– Значит, если поезд взорвется там…

– Да, да, – нетерпеливо прервал его дежурный. – Именно поэтому их нужно выводить из бараков как можно скорее!

– Хорошо, я сделаю это, – глухо проговорил Вронский, чувствуя, как у него все пересохло во рту.

Во время войны он лежал однажды между рельсами, когда рвался на станции эшелон с боеприпасами, в который попала фашистская авиационная бомба. Долгое время не мог он без содрогания вспомнить об этом. Однако постепенно острота потрясения сгладилась, и он даже начал рассказывать об этом происшествии в юмористическом тоне. Теперь же Вронский снова с необычайной отчетливостью представил себе беспрерывные глухие взрывы рвущихся снарядов, свист осколков, вспышки пламени, судорожное сотрясение земли и стоны раненых. Он ничем не мог уже подавить овладевшее им чувство страха и с ужасом думал, как в таком виде появится перед Ольгой.

– Я сейчас же побегу к баракам, – повторил Вронский, – отправлю только со станции Белову…

Но тут вдруг услышал он ее спокойный голос:

– Не нужно меня никуда отправлять, Анатолий Алексеевич. Я тоже пойду к баракам и помогу вам.

– Но, Ольга Васильевна… – начал было совсем растерявшийся Вронский.

– Нам дорога каждая секунда. Идемте! – решительно проговорила Ольга и, уже направляясь к выходу, спросила дежурного: – А Шатров знает, что его поезд заминирован?

– Нет, не знает, – ответил дежурный, делая какие-то знаки молодому железнодорожнику, заглянувшему в помещение.

Ольга первой вышла на перрон и торопливо, почти бегом, направилась к баракам. Вронский едва поспевал за нею, со страхом думая, заметила она или не заметила, как дрожал его голос. Только бы она не спрашивала его ни о чем, а он постепенно возьмет себя в руки…

Они пробежали уже значительную часть расстояния и приближались к семафору, крыло которого как раз в это время тяжело опустилось в горизонтальное положение. Ольге показалось даже, что оно рухнуло вдруг, как подстреленное, и судорожно подрагивало в предсмертных конвульсиях, будто живое крыло смертельно раненной птицы. И как раз в это время из-за холмов вынырнул поезд Шатрова с еще не потушенным прожектором и каким-то лихорадочным блеском буферных сигнальных огней. Постепенно он начал сбавлять скорость и вскоре совсем остановился у закрытого семафора.

– Нужно предупредить Константина, – торопливо проговорила Ольга, нервно хватая Вронского за руку.

– Что вы, Оля! – почти закричал Вронский. – Поезд взорваться может каждую секунду… Нам людей нужно спасать!

– А с бригадой Шатрова как же? Разве они не люди?…

Вронский едва мог стоять на одном месте. Ноги, казалось, так и несли его в сторону, подальше от поезда с его страшным грузом.

– Но, Оля, не будьте безрассудны… Там ведь сотни людей в бараках…

– Хорошо, – почти спокойно проговорила Ольга, – идите спасать сотни, а я спасу этих трех.

– Это безумие, Ольга Васильевна! – уже начиная злиться, воскликнул Вронский.

– Не теряйте же время, Анатолий Алексеевич! Выполняйте свой долг!

В эту минуту Вронский глубоко презирал себя за чувство страха, всецело овладевшее им, но ничего не мог с этим поделать. Тяжело вздохнув, поспешил он к баракам.

Ольга между тем изо всех сил бежала к локомотиву, увязая в сыпучем песке. Но ее уже заметили с паровоза, и Константин торопливо спускался из будки машиниста ей навстречу. А когда она подбежала совсем близко к паровозу, то чуть не столкнулась с железнодорожником, посланным дежурным по станции предупредить Шатрова.

– Константин, Костя! – задыхаясь, прокричала она. – Ваш поезд заминирован!…

– Верно, товарищ Шатров! На вашем поезде диверсанты мину поставили, – торопливо подтвердил и железнодорожник, смахивая ладонью пот с разгоряченного лица. – Она должна скоро взорваться! Уходите немедленно с паровоза!…

– Как уходить?! – закричал Константин, снова поднимаясь на паровоз. – Бараки же вокруг… Как же можно? Ты слышишь, Федор?

Побледневший Рябов порывисто высунулся из окна паровозной будки.

– Кто такое приказание дал – паровоз бросить! – сверкнул он глазами и зло посмотрел на железнодорожника. – Ты, видно, что-то перепутал со страху…

– Ну, тогда вот что, – перебивая Рябова, решительно проговорил Шатров, осененный какой-то мыслью. – Пока перегон считается занятым нами, мы задним ходом уведем поезд подальше от станции. Бегите быстрее и доложите об этом дежурному. А вы, Ольга Васильевна, что же стоите тут? Уходите и вы поскорее!…

Но у Ольги уже не было сил двинуться с места. Она вдруг почувствовала, что у нее подгибаются ноги…