По ту сторону барьера

К счастью, Эву не интересовали лингвистические изыски. Она задала вопрос в лоб:

– Так почему же нет?

– Потому что в самый... момент подъехал Гастон Монпесак.

– Значит, ты с ним?..

– Вот с ним я бы не против, - заявила я со всей искренностью и прямотой XX века, отбросив скромность века прошлого.
– Да не было ни времени, ни возможности. А вообще я хотела с тобой поговорить, чтобы ты мне помогла. Знаешь, не желаю я, чтобы Арман откалывал такие номера!

Сказала - и сама удивилась, вот же, овладела современной лексикой, выражаюсь вполне в духе времени.

– Какие номера?
– не поняла Эва.

– Видишь ли, он ведет себя так, словно я с ним уже долгие годы... ну, нахожусь в связи. Держит себя нагло, при всех.... о, лапает!

– Особенно при Гастоне!
– догадалась умная Эва.

– Ну да! А я вовсе не желаю, чтобы Гастон считал, будто мы... будто этот наглый Арман имеет на меня какие-то особые права.

– А чего же ты хотела?
– рассмеялась Эва.
– Он, считай, уже затащил тебя в постель, видел же полное твое согласие, так как же ему себя вести? Хотя, впрочем, не всякий мужчина стал бы демонстрировать перед другими ваши отношения. Однако здесь - случай особый. В Гастоне он инстинктивно почувствовал соперника и решил сразу показать, кто здесь хозяин. Я еще удивляюсь, как его кондрашка не хватила!

– Немного оставалось. Думаю, успокоился на том, что еще не все потеряно.

– И у него есть основания на это рассчитывать?

– Да нет же!
– рассердилась я на подружку, которая никак не поймет главного.
– Видишь ли, дело в том, что Гастон... ну как бы тебе потолковее объяснить...

Нет, даже лучшей подруге не объяснишь в общественном туалете того сердечного трепета, который ощущаешь при виде любимого, при одном смутном воспоминании восьмилетней давности (или уже девятилетней?), встреченного на пороге костела молодого человека, с которым я сбежала бы и от венца, и от ксендза, и от обожаемых родителей, лишь захоти он этого? И сама не уверена может ли Гастон де Монпесак быть тем молодым человеком из далекого девятнадцатого века? Поэтому я лишь тупо молчала.

Эва сама обо всем догадалась.

– Езус-Мария, неужели ты влюбилась?
– с каким-то ужасом вскричала она.

– Возможно, - выдавила я из себя с трудом.
– Во всяком случае, никакой другой мужчина меня не привлекает. Даже такой победоносный красавчик, как Арман.

– А Гастон?

– Чувствую - с него как-то слетел весь пыл, Арман таки добился своего. И очень прошу тебя - помоги, как подруга!

– А он не дурак, этот Арман, - задумчиво произнесла Эва.
– Знал, какую политику выбрать. Увидел соперника и прибегнул к единственно верному ходу показать, что ты - его женщина. Ведь у тебя на лице написано, что ты не из тех, которые знай меняют сексуальных партнеров, верность прямо-таки излучается из тебя, как свет из морского маяка. В таких случаях любой пришлый самец сразу поймет - здесь ему делать нечего, не отломится ничего.

В полном отчаянии я взмолилась:

– Потому и обращаюсь к тебе за помощью, что-то такое я и сама инстинктивно почувствовала и видела, что Гастон вот-вот... смоется, оставив нас одних, чтобы не мешать. Такая тактичность! Такая деликатность чувств! В прежние времена я бы знала, как вести себя, а сейчас все еще чувствую себя чужой в этом мире...

Ну вот и проговорилась, а ведь так следила за собой, никто не должен знать, что я перескочила через проклятый барьер времени. Ох, как же трудно сразу жить в двух разных эпохах! В прежнее время скрылась бы я от настырного поклонника за стенами своего поместья, за частоколом многочисленной прислуги, не ездила бы с ним в одиночестве на прогулки верхом, а уж в доме, в гостиной, при наших встречах всегда бы присутствовала какая-нибудь родственница, кузина, двоюродная бабушка. Да любая приживалка бы сгодилась, вот мне и защита! Здесь же, при свободных нравах, когда для любовных игр не обязательно скрываться за стенами домов, можно предаваться им всенародно и никакая полиция тебя пальцем не тронет, здесь таким дерзким нахалам и карты в руки. Нет у меня ни мужа, ни опекуна, который мог бы меня защитить от покусительств этого наглеца, приходится рассчитывать лишь на себя. Да вот на подругу.

Подруга оказалась на высоте.

– Да что ты так отчаиваешься, Каська? Отобьемся! И конкретно скажи мне: сделать все, чтобы отшить Армана, или намекнуть Гастону на истинное положение вещей и малость его подтолкнуть? Придать, так сказать, бодрости?

– Хорошо бы сделать и то, и другое, если сумеешь. А сегодня у меня такие планы...

Эва целиком и полностью одобрила мою стратегию, и мы вернулись к нашим мужчинам.

Как задумала, так и сделала. Причем, воодушевленная помощью подруги, и сама не дремала, явно давая понять, кого из своих ухажеров предпочитаю. Не скажу, чтобы мое отношение убило Армана. Нет, оно даже не отбило в нем охоты продолжать ухлестывать за мною, хотя теперь вместо прежней самоуверенности сильнее ощущались гнев и раздражение.

А потом я опять удалилась в туалет и уже не вернулась к нашему столику. Роман ждал меня в условленном месте, и даже не было необходимости ему сообщать, что сегодня вечером я не намерена принимать гостей...

* * *

Арман проявил такую наглость, что я просто слов не нахожу! Мне кажется, его поступок отличается особым бесстыдством и в данную эпоху, а в мою же такое и представить трудно. Заявился в мой дом ни свет ни заря, заставил Флорентину разбудить меня, не слушая ее возражений, ибо она с трудом сдержала его натиск - порывался силой ворваться в мою спальню, а Роман, как назло, уехал на автостанцию заняться машиной.

В данной ситуации мне ничего другого не оставалось, как вместе с ним выйти из дому в неурочный час, когда отлив совсем обнажил прибрежную полосу пляжа и купаться нельзя было. Я не сомневалась - этот наглец всеми силами старался меня скомпрометировать, создать впечатление, что он остался у меня на ночь и вот мы, проведя вместе ночь и позавтракав, как двое влюбленных, отправились, за ручку взявшись, на пляж. В прежние времена моя репутация была бы тем самым навеки погублена, да и теперь я себя не помнила от ярости, главным образом из-за Гастона.

И Эва тоже хороша, еще подруга называется. Неужели не смогла что-нибудь вчера предпринять, чтобы оградить меня от подобных преследований?

Я уже упоминала, что от моего дома до пляжа рукой подать, но и этот короткий путь стоил мне немало нервов. То и дело выдергивая свою руку из руки нахала и уворачиваясь от его объятий, я плотно завернулась в халат. Выходя, я велела Флорентине немедленно прислать на пляж Романа, как только тот появится.

Роман вскоре появился и принялся раскладывать для меня лежак и раскрывать зонтик. Не стесняясь его, Арман набросился на меня чуть ли не с бранью:

– Почему ты вчера сбежала от меня? За идиота меня держишь?

– Смысл таких выражений до меня не доходит, - холодно ответствовала я.

– Не на того напала, дорогуша! Учти, в кошки-мышки я с тобой играть не намерен! И я ясно вижу - тебя так же тянет ко мне, как и меня к тебе. Как понимать твое поведение? Перверсия или просто топорное кокетство, чтобы сильнее завлечь?

Мимоходом подумав, что вчера в эту пору меня и в самом деле тянуло к этому сильному, красивому мужчине, я обиженно возразила:

– Ни к изощренному, ни к топорному кокетству я не прибегаю. Это была просто ошибка...

Отбросив остатки приличий, он страстно обнял меня, гневно восклицая, невзирая на наличие зрителей:

– Какая там ошибка, я спать из-за тебя не мог, ты меня с ума сводишь! И на кой ляд ты меня на пляж вытащила? Предпочитаешь на свежем воздухе? А ну пошли обратно к тебе, в твою уютную постельку, уж там я тебе покажу...

Вырвавшись из объятий Армана, я отъехала со своим лежаком так, чтобы он не мог до меня добраться, и решила сражаться с ним его же словесным оружием: