По ту сторону барьера

– Парижские номера я знаю. И это должен сделать я.

Месье Дэсплен вынул свой телефон и сам настучал в него нужные номера. Гастон получил возможность опять заняться мною, крепко обняв меня и прижимая к себе, что несомненно положительно сказывалось на моем здоровье, но я благоразумно решила еще немного попритворяться, будто меня продолжает мутить и я еще очень слаба. Ах, как приятно было чувствовать его крепкие объятия, слышать нежные, успокаивающие слова, произнесенные чуть слышным шепотом!

А месье Дэсплен работал. Поговорил с одним, потом с другим. Я поняла сейчас подъедет полиция, а затем доктор и люди, которых вызывают в таких случаях.

Вошел Мартин Бек, уже совершенно оправившийся, ведя за собой конюшенного сторожа. Вбежала вторая женщина, вызванная, как я поняла, еще заранее нотариусом в помощь первой уборщице, и при виде коньяка выразила настоятельное пожелание немедленно подкрепиться, "авансом", как пояснила труженица. Видимо, о находке уже знали все в округе. Естественно, ей тоже не отказали.

Гастон отважился поинтересоваться у нотариуса:

– Так вы поняли, кто там лежит?

– Я старался смотреть в сторону, - честно признался месье Дэсплен и опять потянулся за медикаментом.
– Для меня главным был ларец с пистолетами. Должен признать, увидел их - и тяжесть свалилась с моих плеч.

– Я и то удивляюсь вашему мужеству, - признался молодой человек.

– Говорил я, что слышал удар!
– заговорил конюшенный сторож, очень довольный, что он первым обратил внимание на такой существенный факт.
– А мне не верили. Я им талдычу, а Бернард еще рогочет - чего с пьяных глаз не послышится...
– начал рассказывать сторож, которому, похоже, не давали этого сделать. Теперь настало его время. Тут вмешался его непосредственный начальник, заведующий конюшнями.

– Так правду говорят - это женщина?
– ни к кому не обращаясь, поинтересовался он.

– Баба!
– подтвердила женщина, подкрепившаяся авансом.
– Головой ручаюсь.

Нотариус решительно прервал посторонние разговоры.

– Так что за шум?
– обратился он к сторожу.
– И когда вы его слышали?

– Так с месяц назад. Сразу после того, как опосля ревизии дворец опечатали. От самой конюшни я слышал, слух у меня - что надо!

– Какого рода шум?
– попытался уточнить стряпчий.

– А кто его знает! Шум как шум. То ли под мебелем каким ножка отломилась и он на пол грохнулся, то ли и вовсе какая люстра с потолка обрушилась.

Месье Дэсплен обратился сурово к Мартину Беку:

– А вы слышали сообщение о шуме?

– Я все слышал. Извините, вы о чем спрашиваете?

Выразив взглядом все, что он думает о легкомысленном заведующем, нотариус подчеркнуто терпеливо повторил:

– Вам известно сообщение сторожа о шуме, который тот якобы слышал в запертом и опечатанном доме?

– А как же! Жерар мне первому и сообщил, я ведь тут за все отвечаю, не только за конюшни. И мы тогда же все проверили: все двери и окна оказались заперты, печати на месте. Я и не нашел нужным сообщать вам, месье, о подозрительном шуме, подумал - почудилось Жерару. А беспокоить парижского нотариуса вздорными слухами не счел себя вправе. Только распорядился, чтобы сторожа внимательнее относились к порученному им делу и чаще обходили дворец, причем каждый раз проверяли целостность дверей и окон.

– У вас сколько сторожей?

– Шестеро.

– Можно установить, кто из них в какой день нес дежурство?

– А как же!
– опять не выдержал Жерар.
– Шестеро нас, верно, и каждый записывает, когда он дежурил. Да ничего особого и не случилось. Хотя Жан-Поль и видел кое-что.

– Что же он видел?
– расспрашивал месье Дэсплен.

– Так нешто у Жан-Поля поймешь? Неразговорчивый он, из камня и то больше выжмешь. Ну там через пятое на десятое удалось разобрать, вроде он кого-то видел. А потом вышло - не кого-то, просто кусты ни с того ни с сего шевелились, вроде как сами по себе, а никого не было.

– Когда?

– А сразу после того. Утром на следующий день. А ночью Альберт дежурил, вместе со своим песиком, так этот песик, чтоб ему, мой ужин сожрал. Я с собой захватил, перекусить собрался, а он...

– А ты чего там оказался?
– не понял его начальник Мартин Бек.

– А я разозлился, что никто мне не верит, и хотел свое доказать. И хотя в ту ночь не мое дежурство было, а Альберта с его псом поганым, я тоже к дворцу подходил и долго там ошивался.

– И что?

– И не повезло мне. Специально под тем домом околачивался и ничего не видел и не слышал. Ни света, ни звука. И пес Альберта тоже ни слова не сказал.

– Из них я больше всего верю псу Альберта, - пробормотал месье Дэсплен и прекратил допрос.

Будучи женщиной сложения деликатного и еще не оправившейся от потрясения, я не принимала участия в общем разговоре. Но вот поверенный выжидающе поглядел на меня, и мне ничего не оставалось, как высвободиться из объятий Гастона, сесть прямо и задать вопрос, которого от меня ожидали.

– Меня не было здесь в это время, - скромно начала я.
– Однако, если не ошибаюсь, шум, который слышал Жерар, раздался вскоре после смерти моего прадеда, да будет ему земля пухом? Сразу после инвентаризации? Я не ошибаюсь?

– Мадам графиня абсолютно права.

– Так сколько же прошло времени?

Месье Дэсплен задумался. Оглянулся на свою секретаршу, которую только теперь, очень бледную, подвел к нашему столу слесарь. Девушка еще явно не пришла в себя. Вторая уборщица без приказания вынула из буфета чистые рюмки, Месье Дэсплен вздохнул.

– Если я не ошибаюсь... сейчас нет возможности проверить... Полагаю, дня через два. То есть через пять дней после смерти моего клиента. С инвентаризацией я поспешил по... гм... известным мадам графине соображениям.

У меня в голове появились кое-какие соображения, хотя четко сформулировать их я пока еще не могла. Вернее, не хотела. Я очень надеялась, что загадку решит полиция, в конце концов, это входит в ее обязанности, а мне пришлось однажды слышать - еще в прошлой жизни, что один раз полиция смогла распутать дело. Может, и в теперешние времена полиция тоже на что-то способна?

Появилась полиция через несколько минут. Вернее было бы сказать - начала появляться, ибо о ее приближении нам поведала полицейская сирена, и мы ожидали - полицейские вот-вот войдут, а они все почему-то не шли.