По ту сторону Бездны

– Что дальше?
– устало спросила его, выходя от портного.
– Ты мне волосы обрежешь?

– Зачем?
– искренне удивился он.
– По местной моде твоя прическа весьма красива.

– Ну, Инге же ты обрезал.

– Это легенда, Ларис, - вздохнув, он обнял меня за талию и повел вниз по улице.
– Было слишком много вопросов по поводу ее прически, вот мы и выдумывали ответы. А правда - она попроще. Ты ведь знаешь, что она себе руки порезала. Сильно порезала, у нее потом еще долго пальчики не шевелились. Не могла она косички себе заплетать. Пришлось вызывать парикмахера и заказывать для нее прическу, не требующую сложного ухода. Ну а потом - она уже сама не захотела отращивать. Говорила: прошлого не вернешь. У нее ведь прежде очень длинные волосы были, едва тротуар не мели. Ей таких уже не отрастить. А жаль.

– Жаль? Ты ж сам говорил, что тебе косы не нравятся.

– Косы не нравятся, а длинные распущенные волосы - очень даже.

– Но с распущенными невозможно ходить, они путаются ужасно.

– А они мне в постели нравятся, - шепнул он мне на ушко, - там ходить далеко не надо.

Я покраснела, дернулась, но держал он меня крепко, и мы шли дальше.

На постели, вопреки моим опасениям, он действительно не настаивал. Но зато настаивал на своем праве использовать меня в качестве кошки, и в этом бывал абсолютно непреклонен.

– Я устал, - сообщал он мне на все мои возражения и утаскивал к себе в кабинет. Усаживал на колени, и гладил, тискал, теребил... Даже не целовал. Просто сидел, откинувшись, в кресле, полузакрыв глаза и думая о чем-то своем, а руки его скользили по моему телу, порой забираясь мне под одежду, а порой не заморачиваясь даже этим. Сначала я стыдилась этих ласк, потому как начальник с подчиненной - это отвратительно, это пошло и гнусно. Опасалась, что однажды он зайдет слишком далеко и не остановится. А потом привыкла. Он был не голоден. И как женщину он меня не хотел. Ему просто нужна была кошка.

– Мне нравится твой запах, - говорил он мне на все «зачем» и «почему», - просто нравится твой запах.

И ничего я не могла с этим поделать, тем более, что мне ведь тоже нравился его запах, а тело отзывалось на его ласки, и пальцы его сводили меня с ума, и он это знал, чувствовал, питался моим удовольствием и не скрывал этого. И я садилась к нему на колени, откидываясь на него, если он сажал меня к себе спиной, или прижимаясь всем телом, кладя голову на плечо и даже тихонько целуя его в шею, если он сажал меня к себе лицом. Я была ему ласковой кошкой. Ласковой и послушной. И, как кошка, скучала, когда его слишком долго не было рядом, а когда он появлялся - ждала, когда он меня к себе позовет. И погладит, и приласкает.

Я любила его в те минуты. Мне было с ним и хорошо, и плохо. Его ласки были приятны, но я же все-таки человек, и мне хотелось, чтоб меня любили. Как равную, как партнера, а не как зверюшку. Мне слишком мало быть - просто кошкой. И в такие минуты я тихонечко плакала у него на плече, а он все так же рассеянно гладил меня, делая вид, что не замечает.

А еще в такие минуты с ним можно было разговаривать. Все остальное время он бывал слишком занят. Деловой и официальный, он появлялся, отдавал поручения, спрашивал результаты и вновь исчезал.

А перебирая в тиши кабинета мои волосы (которые он расплетал, наверно, гораздо чаще, чем расстегивал мне пуговички на блузке), он порой интересовался моей учебой, друзьями-приятелями, жизнью в семье. Я пыталась расспрашивать о нем, но он не любил конкретных вопросов, вернее - почти никогда не давал конкретных ответов. Особенно о прошлом. Или о том, что происходит за Бездной.

Я рассказала ему сказку о Верховном Кураторе. Он посмеялся.

– Знаешь, чем хороши дети? Даже если каким-то образом они и угадывают правду, им все равно никто не верит.

– Так это правда?

– Если ты обо мне - то не совсем. Я скорее координатор. Я не руковожу вашей страной. А вот работающие здесь вампиры мне подотчетны. Я могу единолично принимать решения по текущим вопросам. Но все, что касается глобального вмешательства в жизнь людей, каких-то серьезных изменений существующего порядка вещей решается только через Владыку и Совет Вампиров. Мой голос в этом Совете - ровно один.

– А почему именно ты?

– Других дураков не нашлось, - он фыркнул.
– Знаешь, за некоторых вечно кто-то приходит и что-то делает. А мне почему-то все время приходится делать все самому. Не то родился не в ту луну, не то не умер вовремя.

– А ты бы хотел умереть?

– Нет, конечно. Хотел бы - умер. Вампиры не бессмертны, способы есть.

– А почему ты живешь здесь, а не в столице?

– Столица на юге, Светлогорск в центре. Да и до Илианэсэ отсюда ближе.

– А зачем тебе быть еще и куратором факультета?

– Вот без этого я, если честно, уж точно бы обошелся. Но Верховный Куратор не может работать врачом в городской больнице - не солидно. Да и должность эту светить не хочется. Но тогда остается просто рядовой врач в человеческой клинике - и опять не по статусу. Да и бумажной работы слишком много - откуда у врача столько? Так что приходится занимать вот эту милую должность. И статус куратора, даже рядового, вполне себе достаточен, и вопросов ни у кого не возникает.

– И почему вампиры такие вруны, обманщики и притворщики?

– У-у, ты бы знала, как мы врем сами себе...

Он ласково целовал меня в волосы, и отпускал - когда кончалась работа, надо было идти на учебу. И эта идиллия тянулась неделю, другую, третью...сколько-то тянулась, пока однажды он не сообщил мне, скользя ладонями по обнаженной пояснице:

– В ближайшую пару дней собери вещи, в пятницу вечером заберу тебя к себе.

– Что?

– Будешь жить у меня.

– Нет, погоди. Что значит у тебя? Ты меня, вообще, спросил?

– А должен был? Ну давай спрошу, сейчас какую-нибудь глупость в ответ услышу, потом ты вскинешься и убежишь. А в пятницу я все равно заберу тебя к себе. Так что, после того, как убежишь, вещи собрать не забудь.

«Глупость какую-нибудь» говорить не стала, просто ушла. Вот только дверью хлопнула, не сдержалась. Он меня не остановил, да и на утро ни словом не обмолвился по поводу моего самовольного ухода. Сунул какие-то письма для «вежливого ответа» («очень интересно, но идите лесом»), и покинул универ, пообещав вернуться после обеда.

Письма писать я любила. С абстрактными людьми как-то было легче быть и вежливой, и внимательной. Обязательно находила то, что мне (ну, в смысле, светлейшему куратору) очень понравилось в высказанном предложении, хвалила какие-нибудь дельные мысли и обещала, что непременно...ну, в смысле: как только, так сразу. А уж как я подпись его рисовала! У меня, по-моему, даже красивей, чем у вампира выходило. Анхен, глянув в свое время пару моих первых опусов, стиль одобрил, и в творчество более не вмешивался, ограничиваясь краткими указаниями по сути. В работе он мне доверял, и это было приятно.