По ту сторону Бездны

Глаза открываются с трудом. Или зрение возвращается не сразу. Все вокруг как в тумане и мириады черных точек мельтешат, вызывая головокружение при малейшей попытке сосредоточится.

– Анхен?
– испуганно зову я, не обнаружив его рядом.

Что-то с грохотом падает и, судя по звуку, разбивается. И в ту же секунду надо мной склоняется Анхен. Наброшенный на плечи черный халат расстегнут, спутанные волосы крайне небрежно перевязаны лентой.

– Лара?
– в его взгляде, голосе, позе - безмерное удивление.

– Не ждал?
– он что же, меня похоронил уже с чистой совестью?

– В ближайшие пару часов - нет, - он осторожно берет меня за руку, не отрывая взгляда от лица.

– Как ты себя чувствуешь?

– Нне очень. А как должна?

– Гораздо хуже, - он оборачивается к какому-то прибору, стоящему возле кровати, изучает данные на экране, нажимает какие-то кнопки. Только тут замечаю, что ко мне тянутся провода датчиков, в локтевые сгибы обоих рук введены катетеры, и через правый в меня закачивают что-то темное, видимо кровь. Чью? Трубка уходит за ширму. Малодушно, но я рада, что не вижу донора.

– Насколько хуже?
– пугаюсь я.
– Это что же, каждый раз, занимаясь с тобой... отдаваясь тебе... я буду... вот так... а однажды и вовсе не очнусь?

– Тихо, Ларочка. Все стандартно и под контролем, - он смотрит на меня, чуть улыбаясь, уже полностью спокойный и даже довольный.
– Потеря сознания при полноценном сексе с вампиром происходит всегда, слишком большой стресс для организма. Я ведь беру не только кровь, но и эмоции. Методики восстановления человека после подобного разработаны давно, они надежны, они работают. Вот только тебе, - он наклоняется и перекрывает катетер с кровью, - они, похоже, не нужны.

Он осторожно отсоединяет один катетер, потом другой. Вновь сверяется с данными монитора, удовлетворенно кивает, но датчики пока снимать не спешит.

– Еще минут пять понаблюдаю, чтоб быть уверенным, - поясняет он мне.

– Уверенным в чем? Да объясни ж мне, наконец, я не понимаю.

– В том, что одна вреднющая старая ведьма все-таки сделала то, о чем ее просили, - он потянулся и легко поцеловал меня в губы.
– У тебя невероятная регенерация. Скорость образования кровяных телец такая, что донор просто не нужен. А попить сейчас принесу.

Он легко поднялся и исчез из моего поля зрения. Но почти тут же вернулся с полным кувшином воды.

– А стакан я разбил, - покаянно сообщил он мне.

Это было не важно. Пока я не увидела воду, я и не представляла, до какой степени мне хочется пить. А сейчас я тянула свои дрожащие руки, понимая, что до времени, когда он найдет другой стакан, я не дотерплю.

Он помог мне сесть и помог держать кувшин, пока я жадно глотала воду. В голове полегчало. Я ощущала сейчас разве что слабость. А еще непонятную и вроде бы не связанную ни с чем радость.

Нет, меня порадовала, конечно, весть о том, что у меня такая регенерация, что и донор не нужен (краем глаза заметила, что появившиеся слуги убрали и ширму и все следы того, что было за ширмой), но это явно было не то. Радость при мысли о своей неуязвимости (относительной, конечно, но все же) была холодная, рассудочная. Я понимала, что это замечательно, но не более. Вовсе не это заставляло меня глупо улыбаться, откинувшись на подушки. Радость пузырилась в каждом миллиметре моего тела - усталого, покусанного, с ноющими мышцами бедер - но такого... удовлетворенного, что ли, иначе и не скажешь. Все же это было хорошо. Сказочно хорошо. И чего я так этого боялась? Или я боялась кого? Тот, кого я так боялась, сидел возле меня, смотрел в глаза и тоже улыбался.

– Ты даже не причесался, - говорю, чтоб сказать хоть что-то.

– Не успел. Сначала надо было тебе условия для реанимации создать, а потом ты уже и очнулась.

– И что же, у тебя вот так каждый раз? Не успел закончить - и к медицинским процедурам?

– Предпочитаю перестраховаться, - он чуть пожимает плечами.
– На самом деле это нужно не всегда и не всем, тут многое зависит от индивидуальных особенностей. А эти особенности необходимо сначала изучить, - он кивает на свой прибор, - и только в дальнейшем уже можно принимать решение и «на глаз».

– Мрачно у тебя все.

– Зато безопасно. Теми, кто мне дорог, я не рискую.

– Для этого есть те, кто не дорог, я помню, - горечи скрыть не удалось. Как и того, что настроение начало портиться.

– Я все равно вампир, Ла-ра. Мы этого не поменяем, никак.

– Да нет, я знаю. Знаю, - все-таки отворачиваюсь. Я умом-то все понимаю: и что его не изменить, и что мне надо как-то со всей этой вампирской жизнью смиряться и под него подстраиваться, вот только... горько.

– Ну не грусти, - он отсоединяет датчики от моих висков и мягко целует места, к которым они крепились.
– Хорошего у нас тоже будет много. Я обещаю.

Киваю. Я верю, почему ж нет. Слово «тоже» более чем красноречиво.

Тем временем он чуть откидывает укрывающую меня простынку, отсоединяет датчики, зафиксированные в районе сердца. Склоняется поцеловать оставшийся на коже слабый след. Увлекается. Я захлебываюсь собственным вздохом, выгибаюсь навстречу его ласке - его губам, захватившим в плен мою левую грудь, его руке, ритмично сжимающей правую.

– Ан-хххен, - тяжело, со всхлипом выдыхаю я, едва ли сознавая, что это его имя.

Очень медленно, словно против воли, он выпускает изо рта мой сосок, невесомо целуя его напоследок. Выпрямляется.

– Прости, не сдержался, - он вновь накрывает мою грудь простынкой.
– Тебе надо отдохнуть. Я не буду больше мешать.

И где раньше ты был, такой благородный?

– Не уходи, - тяну к нему руки.

Не уходит. Отбрасывает в сторону простыню и ложится на меня сверху. Приподнимается на локтях, смотрит в глаза.

– Не тяжело?

Я только мотаю головой и, проникая руками под полы его халата, обнимаю его за спину. Ласкаю пальцами его кожу, вдыхаю с наслаждением его запах - такой родной, до дрожи знакомый, навеки, казалось, забытый и потерянный. Тело помнило. Пока разум проклинал и ненавидел, тело помнило. Ощущения от каждого прикосновения, вкус воздуха, коснувшегося его тела, цвет света, преломленного сиянием его глаз.

– Ларка, - он произносит мое имя так тягуче, так нежно. А его пальцы невесомо скользят по моему лицу, очень бережно, едва касаясь.

– А давай мы вот это снимем, - его палец скользнул мне под парик и остановился в том месте, где тот был приклеен к коже.

Нашел единственную вещь, которую все еще с меня не снял?

– Ннне надо, - хватаюсь за парик обеими руками, - пожалуйста.

– У тебя сейчас в организме идет усиленная регенерация. Давай мы взглянем, что происходит с волосами.