По ту сторону Нила

Грейс пожала плечами.

– Сейчас мне не до того.

Сесили осторожно поставила чашку и подняла глаза на подругу.

– Тебе все время не до того. Что-то не так?

Минуту-другую Грейс молча чесала Генри морду, к несказанному удовольствию последнего, а потом тихо ответила:

– Наших мальчиков с нами нет…

Долгое время их дружная компания составляла для Грейс целый мир, даже когда Ройстон, Стивен и Леонард были в Челтенхэме или за границей, а сама она в колледже. Когда же появились Саймон и Джереми, этот мир стал еще интереснее. И вот теперь он рушился изо дня в день, распадаясь на куски. Без Стивена, Леонарда, Ройстона и Саймона, и особенно без Джереми, те немногочисленные праздники, в которых Грейс в последнее время принимала участие, не доставляли ей радости. Вместе с друзьями исчезло нечто такое, без чего балы и приемы стали пошлыми и безвкусными. Теперь Грейс предпочитала им посиделки в тесной девичьей компании, с Адой, Мод, Кэтрин и другими девушками из Бедфорда, за чашкой чая или тайком пронесенной в колледж бутылкой вина, а также походы в театры, музеи или в те же чайные.

– Ну и что? – Сесили удивленно подняла брови. – Это же не повод все время торчать дома?

Грейс прижала щенка к лицу, зарывшись щекой в его мех.

– А тебе не приходило в голову, что, пока мы здесь веселимся, они там сражаются?

– Грейс, ты святая. – Сесили закатила глаза.

– Глупости. – Грейс поморщилась, потому что Генри принялся вылизывать ей лицо.

– Я думаю об этом не реже твоего, – с легким раздражением ответила Сесили. – Но оттого, буду ли я здесь торчать в четырех стенах, как ты, или выезжать в свет, там ничего не изменится.

– Конечно, нет, – согласилась Грейс. Теперь Генри уютно устроился на ее согнутой руке и заинтересовался рукавами платья. Щенок скорчил обиженную мину, когда Грейс осторожно потрепала его за загривок, отрывая от кружевной оборки, а потом зарылся мордочкой в складки ткани и засопел. – Но неужели мысль о том, что с ними может что-нибудь случиться, не мешает тебе танцевать?

– Уфф… – устало выдохнула Сис, принимаясь за начиненное джемом печенье. – Ну, что с ними может случиться? В Каире все тихо. Наши мальчики, поди, днями напролет слоняются по казарме или гуляют по городу. О чем я, собственно, должна беспокоиться?

Грейс ласково потрепала задремавшего Генри за ухо.

– А если там не будет так спокойно?

– А если, а если… – недовольно проворчала Сесили. – Войска Империи во всех отношениях превосходят все армии мира, а уж тем более этих варваров. Почитай газеты… И все-таки, Грейс, что с тобой случилось? Раньше ты не была такой задумчивой.

Грейс молчала, продолжая гладить маленькое собачье тельце на своей руке. Щенок сжался в комок, шумно втянув в себя воздух, и снова вытянулся. Из головы у нее не шло последнее письмо, которое Джереми отправил из пышущего зноем Каира в середине июля. В нем он поделился с ней мыслью, что военные действия в Африке могут начаться в любой момент. На этот раз мятеж вспыхнул на юге, в Судане, и на его подавление якобы намереваются послать египетские войска под командованием некоего отставного британского полковника и кучки офицеров из разных стран, состоящих на службе у хедива. Вероятно, это произойдет уже в сентябре.

...

«Об этом противнике мы знаем не так много, – писал Джереми. – Их называют дервишами, что на местном наречии означает «святые», и возглавляет их Махди, то есть «избранный». Говорят, они вооружены только саблями, копьями и палками, в то время как египетские войска оснащены горной артиллерией Круппа и залповыми орудиями Норденфельда. В Судан планируется отправить свыше десяти тысяч человек, а это самая большая современная армия, когда-либо пересекавшая границы этой страны. Так сказал мне один офицер, с которым я недавно беседовал на эту тему. Он же говорил мне, что был потрясен тем, что видел в казармах вернувшихся из Судана подразделений. Очевидно, по большей части, это были те самые солдаты, которые сражались на стороне Араби при Тель-эль-Кебире и после его поражения перешли на сторону хедива. И эти люди делали теперь все возможное, чтобы не возвращаться на войну. Некоторые из них отрубали себе указательные пальцы, чтобы их признали негодными к воинской службе по причине того, что теперь они не могут нажать на курок.

Другие втирали в глаза известь с целью посадить зрение. Предлагалось даже отвозить египтян в Судан в цепях и только там освобождать для ведения военных действий. Однако, насколько я могу судить, против своей воли эта армия не сможет противостоять пусть даже и совсем некудышнему противнику. А потому выходит, что вмешаться должны будем мы, британцы, тем более мы сюда уже прибыли…»

Известие о том, что в Каире вспыхнула эпидемия холеры, к счастью, не подтвердилось. Грейс хотела рассказать обо всем этом Сесили, но вместо этого неожиданно для себя выпалила:

– А тебя вообще интересует, что за страна этот Египет и что там происходит?

– Да не особенно, – пожала плечами Сис. – С какой, собственно, стати?

Грейс чуть не поперхнулась чаем.

– Ну, хотя бы потому, что там находятся твой брат и человек, которого ты любишь… Ну, и мой брат, и наши друзья…

Сесили надкусила следующее печенье и потом долго в него вглядывалась, словно не могла понять, что же такое она съела.

– Не считай меня бесчувственной, Грейс, – сказала она наконец, – но зачем они там и что они там делают, это их, мужское дело. А я здесь, в Англии, делаю то, что должна делать в качестве невесты Ройстона. Я стараюсь, как могу, сохранить и укрепить наши связи в обществе. Потому что здесь, – Сис постучала указательным пальцем по крышке стола, так что на ее кольце молнией сверкнул опал, – здесь, в Англии, Ройстону предстоит жить. Здесь он станет графом. – Она дожевала остаток печенья.

– Ты говоришь совсем как леди Э., – язвительно заметила Грейс.

Так называл Ройстон свою мать в кругу друзей.

– И что с того? – Глаза Сис сузились. – Она знает, что нужно женщине ее положения, а это не так уж и плохо. Зачем тебе Бедфорд, Грейс? – Сис задумчиво провела по золотому ободку на блюдце. – Дай мне сказать. – Она подняла руку, словно обороняясь от возможных возражений. – Конечно, образование – это прекрасно, и ни один джентльмен не захочет скучать в обществе глупой жены и не пожелает такой матери своим детям. Против твоего поступления в колледж мне возразить нечего, равно как и против занятий Адс музыкой и живописью. Но зачем тебе университет? Не слишком ли ты усердствуешь? С тех пор как ты вернулась в колледж, у тебя в голове стали появляться странные мысли. – Сис косо посмотрела на подругу.

– Во всяком случае, – с вызовом возразила Грейс, – у меня хоть какие-то мысли появляются.

Сис вытаращила глаза, так что стала похожа на фарфоровую куклу, с таким же блестящим и холодным лицом.

– Тем не менее ты не способна понять, чем грозит тебе связь с человеком из низов.

Грейс вспыхнула.

– Ты не смеешь так говорить о Джереми!

– Боже мой, Грейс. – Сесили со звоном поставила чашку и махнула рукой. – Его мать сама зарабатывает себе на жизнь! О чем здесь еще говорить?

«Тем не менее она отдавала все до последнего пенни, чтобы дать мне возможность учиться в Сандхёрсте» – так говорил о своей матери Джереми. Грейс представила лицо миссис Данверс, усталое и бледное, как тогда, на выпускном параде, и почувствовала, как в ней поднимается новая волна гнева.

– Ты сидишь на такой высокой лошади, Сис! Что ты, собственно, оттуда видишь?

– Ах, боже мой, совсем забыла… – Сесили возвела глаза к безоблачному небу. – Как же с нашими идеалами? Справедливости, гармонии, любви к ближнему… Знаешь ли ты, Грейс, что делает со всем этим жизнь?

Грейс продолжала гладить своего спаниеля. Она знала, что сейчас ей нужно: держать возмущение глубоко-глубоко в себе и оставаться спокойной. Как полковник. Просто сегодня это стоило ей бо́льших усилий, чем обычно.

– Тем не менее я горжусь, что наши родители нам их привили, – тихо ответила она. – Мне, Адс и Стиви.

Сесили поставила на стол пустую чашку.

– Мне пора, – сказала она. – Времени засиживаться нет.

– Конечно, – кивнула Грейс.

– Благодарю за чай. Нет, сиди! – запротестовала Сис, заметив, что Грейс хочет подняться. – Я знаю дорогу.