По ту сторону Псоу

Мне бы не хотелось обидеть ни один народ, но я понимаю, что невольно кого–то всё–таки обидел. Тогда давайте я сам себе за это отомщу и сам себя обижу, чтобы всё было честно.

Вот русские рабы в чеченских горных аулах. Я не раз думал: а не слишком ли легко сделать из русского раба? Не слишком ли хорошие рабы получаются из русских? Если бы русского невозможно было превратить в раба, так и не было бы там ни каких русских рабов. А можно из чечена сделать раба? Думаю, лучше и не пытаться. В девяти из десяти случаев ни чего не получиться. Чечена можно бить палкой каждый день, принуждая стать рабом, а толку не будет ни какого. Он скорее даст забить себя на смерть. Это черта явного превосходства чеченов над русскими. Мы должны этому у них учиться.

Или, к примеру, грузины умеют пить, а русские пить совершенно не умеют. Значит, им — можно, а нам — нельзя. Русским лучше не увлекаться экспериментами с алкоголем, слишком легко мы становимся алкашами. Русские — народ крайностей — или всё, или ни чего. Грузины — тоньше, мудрее. Им многое можно из того, что нам — нельзя. Я хочу у них учиться. Надеюсь, у меня ещё будет возможность поближе прикоснуться к великой истории и великой культуре грузинского народа. Уже сколько лет ищу ну хоть какую–нибудь книгу про грузинского царя Давида Строителя. Пока не нашёл, но всё равно найду.

Но не всякое сравнение русских и грузин будет обязательно в пользу грузин. Вот, например, русские совершенно не склонны к национализму, а грузины — склонны. Националистов в России ещё меньще, чем либералов, то есть можно сказать, что их вообще нет. Ну можно предъявить горстку безмозглых мальчишек, но среди русских националистов нет ни одного уважаемого человека, имеющего влияние на общество. Даже во Франции ультраправые набирают до 20 % голосов, у нас они не набрали бы и 1 %, да им и выставить некого.

Нас иногда тычут «православной идеей богоизбранности русского народа», совершенно не понимая, что в этой идее нет даже легкой примеси чувства национального превосходства. Если мы считаем, что Бог избрал русских для того, чтобы быть хранителями православия, это не значит, что мы считаем себя лучше хоть одного народа на земле. Все народы — богоизбранные, но все избраны для решения разных задач.

А вот грузины очень даже склонны к национализму. Разумеется, не все грузины — националисты, и даже думаю, что не большинство, но в среднем этот народ очень сильно искушаем соблазном национального высокомерия. Мысль о том, что грузины качественно, сущностно превосходят другие народы вовсе не чужда грузинскому национальному самосознанию.

Приведу один пример, после которого ни какие другие примеры уже не потребуются. Грузинский патриарх Илия II в своем официальном послании, которое было зачитано в Сионском кафедральном соборе, сказал следующее: «Отныне убийцу каждого грузина, не смотря на вину или невинность жертвы, считать врагом грузинского народа».

Заметьте, это не какой–нибудь безумный полковник Китовани сдуру брякнул в митинговом угаре (люди типа Китовани «брякали» и не такое). Подобные официальные послания готовят очень ответственно и основательно, по семь раз взвешивая каждое слово. И это сказал не политик, а духовный лидер нации, который хотя бы «экс катедра» (с кафедры) должен призывать только к любви и добру. И что же он сказал? Да то, что убийство грузина — нечто более страшное, чем убийство, как таковое, чем убийство, например, абхаза. Да ещё и «несмотря на вину или невинность жертвы». То есть, если кто–нибудь прикончит маньяка и садиста грузинской национальности, когда не будет ни какой другой возможности его остановить, всё равно станет «врагом грузинского народа». Для нормального (тем более православного) сознания, убийство — это убийство, совершенно независимо от национальности убийцы и жертвы. А тут, оказывается, разница большая. Значит получается, что грузины — существа высшего порядка, которые качественно отличаются от других людей? А как быть с тем, что «для Бога нет ни иудея, ни эллина»? Очевидно, для Бога есть только грузины.

Одно это высказывание Илии II уже не позволяет считать его не только патриархом, но даже и христианином. А в Грузии — ничего, всё нормально. Илия прекрасно знал, что паства его поддержит, что его нацистский вопль бальзамом прольется в сердца гордых карталанцев.

Вы знаете, я человек склонный к гордости. Сколько с этим не борюсь, а успехи незначительны. Но я же помню об этой своей слабости и прекрасно осознаю, что мне нельзя занимать должности, связанные с управлением людьми, хотя приходилось, и не раз. Руководителями лучше быть тем, кто не испытывает этого соблазна.

Грузины — народ склонный к национальному высокомерию. Им нельзя руководить другими народами, это их на грех провоцирует. То, что абхазы и осетины ушли от них — на пользу прежде всего самим грузинам. А у русских много недостатков, но среди них нет национального высокомерия. Русским совершенно чужда мысль, что хоть один народ хоть чем–то хуже русских. На этом и основано русское имперское мышление.

Абхазия и Россия. Одна судьба

Когда я рассказываю своим друзьям и знакомым, что абхазы очень хорошо относятся к русским, что в Абхазии вообще нет антирусских настроений, я чувствую, что мне не вполне верят. То есть верят, конечно, но, похоже, думают, что так вообще не бывает, а потому считают, что я несколько увлекаюсь и преувеличиваю.

Ну хорошо, вот я забиваю в «Яндексе» фразу: «Антироссийские настроения в Абхазии». Не «выскакивает» вообще ни чего. Интернет забит текстами по Абхазии выше крыши, но ни в одном из них ничего не говорится об антироссийских настроениях. Ну хотя бы поисковую систему мы не будем обвинять в сентиментальности и излишней доверчивости?

Конечно, я не могу поручиться за каждого абхаза в отдельности, но я могу твердо, уверенно утверждать: в Абхазии нет ни одной группы населения, хотя бы даже и очень маленькой, чьи взгляды базировались бы на антироссийских тезисах. Мы знаем, что так не бывает. Если кто–нибудь «за», то кто–нибудь обязательно «против». А тут — нет. Абхазы — это то, чего не может быть. Но они есть.

Наши совершенно не понимают, что значат в Абхазии фразы типа «пророссийская оппозиция». По логике получается, что если есть пророссийские политические силы, значит есть и антироссийские. Но это совсем не так. Здесь нет антироссийских сил. Под «пророссийскими» просто понимают тех, кто за более тесный союз с Россией, за более глубокую интеграцию. Их оппоненты отличаются лишь более сдержанным отношением к России. От некоторых абхазских политиков, да и простых абхазов, можно услышать о том, что Абхазии не стоит полагаться во всем только на экономическую помощь России, и безопасность Абхазии нельзя строить только на «русских штыках». Как–то один простой абхаз в частной беседе сказал: «Российская помощь нас развращает». А, между прочим, тут есть о чем подумать, это вполне прагматическая позиция, но вы сами понимаете, что в ней нет ни чего антироссийского. Впрочем, в отношении к России есть один ракурс, который чётко делит абхазов на две части. Это вопрос о возможном вхождении Абхазии в состав России. Некоторые абхазы до сих пор считают, что это было бы для Абхазии оптимальным вариантом. Но большинство абхазов так не думают, они против утраты Абхазией суверенитета. Если поднять этот вопрос, абхазское общество расколется, и большинство будет не на нашей стороне.

Мне не нравится, когда меня называют «проабхазским». Моя Родина — Россия, мой народ — русский народ. Интересы русского народа всегда будут для меня на первом месте. И на ситуацию в Абхазии я смотрю исключительно русскими глазами. Но вот именно с этой русской позиции я и говорю: если Россия когда–нибудь попытается включить Абхазию в свой состав, это будет дикое безумие, которое приведет к страшной трагедии.

Этот вопрос можно было ставить сразу после окончания грузино–абхазской войны. Тогда, я полагаю, большинство абхазов были бы за вхождение в Россию, но уже не сейчас. Народ хлебнул суверенитета и ни за что не захочет с ним расставаться. Да ведь России это и не надо. Включение Абхазии в состав России отнюдь не в наших интересах. И сейчас, я полагаю, достаточно оснований надеяться на адекватность Российской внешней политики. И в стремлении абхазов сохранить суверенитет нет ровным счетом ни чего антироссийского. Дружба вообще возможна только между равными.

Вообще я скептик по натуре. Недоверие к собственным выводам для меня — обычное дело. Поэтому я искал в Абхазии хотя бы намек на негативное отношение к русским целенаправленно, настойчиво, въедливо и бестактно. Однажды мне довелось познакомиться в сухумской кофейне с очень интересным абхазом по имени Анатолий. Он — рыбак, то есть, как и я — простой человек, не скованный ни какими дипломатическими условностями. Мы оба можем позволить себе роскошь говорить то, что на самом деле думаем.

Анатолий считает, что российское военное присутствие в Абхазии — избыточно. Всё понятно, конечно, но столько–то военных баз, наверное, всё–таки ни к чему. Он считает неправильным, что грузино–абхазскую границу охраняют только русские пограничники, должна быть совместная с абхазами охрана границы, а то получается, что абхазов уже вроде как бы плечом в сторонку отодвигают. Он (ветеран войны) рассказал о том, как абхазский морской десант обстреляли российские военные корабли («Проклятые ельциноиды», — подумал я) И сейчас не всё безоблачно. Вот стоят они в очередь за пенсиями, а одна русская (гражданка Абхазии) вдруг развонялась без всякой видимой причины: «Мы вас кормим, а вы тут ещё чего–то выделываетесь».