По ту сторону Псоу
Шрифт:
Почему среди абхазов нет ничего подобного? Почему этот народ в подавляющем своём большинстве с большой симпатией относится к русским? Нет ответа. Опять приходится ограничиться констатацией факта.
Эти факты выстраиваются в поразительную цепочку. Когда Черчилль говорил, что у Британии нет друзей, он говорил сущую правду. А вот у России есть друзья. Не просто союзники, а именно друзья. Например, белорусы, сербы, абхазы, и я вовсе не пытаюсь сделать этот список исчерпывающим. Отношение между нашими народами строятся не на одном только голом прагматизме, и определяются не только общностью интересов. Тут некая неуловимая, но очень реальная сила взаимопритяжения. Мы знаем, как это редко бывает в политике, но достаточно ли мы понимаем, как надо дорожить такими отношениями? Их надо развивать особо бережно и деликатно, а угроза испортить эти отношения — одна из самых серьезных угроз. В отношениях с иными народами России и терять–то особо не чего, они всегда были и будут враждебны русским, они порою действуют в ущерб собственным интересам, только бы нам насолить. Вот когда убеждаешься,
С друзьями так нельзя. Иметь друзей вообще дано не всем, и уж тем более — не всем народам. Друзья всегда вправе рассчитывать на более внимательное отношение к их нуждам, на большую терпимость, на некоторые уступки.
Но неужели отношения между русскими и абхазами вот прямо совершенно безоблачны? Нет, конечно. В наших отношениях есть некоторые противоречия, как это и всегда бывает с друзьями.
Вот иду я по Сухуму вдоль по улице имама Шамиля и прямо не знаю, о чем думать. Одну из улиц своей столицы абхазы назвали именем злейшего врага России. Может быть, это всё–таки был великий человек? О–о–о… Величайший. Вспоминаю, например, такой исторический факт. Аул Камаши не только был разорен до основания мюридами, но, по личному приказу самого имама Шамиля, все мужчины старше 15 лет были убиты, так что от целого аула, составлявшего 170 дворов, не остался в живых ни один взрослый мужчина. Многие семейства в полном составе были сожжены в своих собственных домах, среди трупов мужчин находили женщин с отрезанными грудями. Таков был ответ имама своим соплеменникам, пожелавшим жить в мире с русскими. Так кто, скажите, устроил геноцид чеченов и дагестанцев? Сколько крови горцев на руках самого Шамиля? А один абхаз в своей книге назвал генерала Ермолова палачом. Ему не интересно, с каким запредельным зверством столкнулся Ермолов на Кавказе, он не станет разбираться в ответ на что русский генерал был вынужден предпринимать свои безжалостные меры.
Прикасаясь к таким болезненным вопросам, самое главное — сохранять самообладание. Я понимаю: невозможно отменить тот факт, что в 1993 году чечены освобождали Сухум вместе с абхазами. Невозможно отменить абхазской благодарности чеченам, да ведь и нелепо же отменять благодарность. А для чеченов имам Шамиль — фигура воистину священная. Соответственно, и у абхазов отношение к имаму Шамилю — особое. У нас с абхазами два разных имама Шамиля. Точно так же, как у нас с ними два разных Шамиля Басаева. Это надо принять, как факт — спокойно, без обид, с пониманием.
Недавно посмотрел очень героический фильм про имама Шамиля «Рай под сенью сабель». Снято в России. На русском языке (А на каком же ещё?) А могли бы мы снять такой же героический фильм про генерала Ермолова? Нет. Наши не решатся на это. Вот это и есть имперское мышление, когда национальное самолюбие малых народов щадят больше, чем своё собственное. Но ни кому не посоветовал бы понимать это, как проявление слабости.
Или вот иду я по другой сухумской улице, названной именем академика Сахарова. Для русских патриотов Сахаров — один из идеологов разрушения нашего государства. Сахаров и сейчас — знамя нашей «пятой колонны», кумир всех тех, кто ненавидит Россию. Для меня Сахаров — фигура, как минимум, очень сомнительная. Человек, заслуживший на службе империи три золотых звезды, вооруживший империю мощным оружием, под старость вдруг неожиданно «прозрел» и встал на сторону врагов империи, прекрасно понимая, что ни какими серьезными карами ему это не грозит — нижегородскую ссылку трудно сравнить с колымскими лагерями. То есть в моих глазах он не обладает ни каким нравственным авторитетом.
А у абхазов — другой Сахаров. В отношении к этому человеку для них имеет принципиальное значение только один факт: Сахаров поддержал борьбу абхазов за свободу и осудил агрессию Грузии. Тогда фактически не было фигур мирового уровня, которые поддержали бы абхазов, и абхазская благодарность Андрею Дмитриевичу вполне естественна, мы должны относиться к ней с пониманием.
Кстати, тот факт, что Сахаров поддержал абхазов, говорит о том, что Сахаров не был сознательным врагом России, просто он с наивным простодушием кабинетного ученого, ничего не понимающего в реальной политике, поддерживал любые проявления имперского распада. Если бы он последовательно выступал с антирусских позиций, то поддержал бы Грузию двумя руками. А так получается, что он вредил своей стране и своему народу в силу искреннего заблуждения, не ведая, что творит.
Итак, я спокойно и с пониманием отношусь к тому что вижу в названиях сухумских улиц имена, которые отнюдь не ласкают русский слух. Разумеется, абхазы не нуждаются ни в моём, ни в чьём–либо разрешении называть улицы своей столицы так, как они считают нужным. Я всего лишь отмечаю некоторые идеологические расхождения между нами и подчеркиваю, что не вижу в этом ни чего страшного.
Конечно, на иные противоречия можно просто не обращать внимание или делать вид, что их не замечаешь, но этот подход представляется мне очень опасным. Сегодня ты заметил тоненькую, как волосок, трещинку и из деликатности сделал вид, что не заметил её, а завтра не станет ли эта трещинка толщиной с палец и так
далее? Не лучше ли с той же деликатностью поработать всё же с этой трещинкой, устранить её, пока она ещё не представляет угрозы, а то не найдутся ли среди третьих лиц желающие забить в неё стальной клин?Есть между русскими и абхазами расхождения в исторических (то есть по сути — идеологических) оценках и куда посерьезнее. Обе стороны боятся прикасаться к больной теме — как бы хуже не вышло. Но ещё хуже выйдет, если мы с этой темой не разберемся.
Разговор с Дауром
Недавно меня познакомили с книгой Даура Зантария «Мир за игольным ушком». И для меня действительно открылся целый мир. Стихи Даура очень тронули меня. Именно тронули, то есть коснулись моей души. Небольшие прозаические тексты дали почувствовать руку большого мастера. Читая их, так хочется снова вдохнуть воздух Абхазии. А в дневниках чувствуется живой пульс сложной судьбы этого человека, его проблемы кажутся близкими и понятными, возникает ощущение, что приобрел друга. Хочется узнать о нем как можно больше, и это реально. Я обязательно найду и прочитаю его роман «Золотое колесо». Некоторые отзывы об этом романе дают надежду на то, что он станет для меня серьезным открытием.
В этой книге есть так же доклад Даура, посвященный кавказкой войне. А вот этот текст мне, как русскому человеку, было уже по — настоящему больно читать. Так захотелось поговорить с Дауром, обсудить некоторые его мысли. Жаль это невозможно, он рано ушёл из жизни. Впрочем, почему невозможно? У Бога все живы. Тем более жива та «абхазская правда», которую изложил Даур. Она жива в сердцах абхазов. И она сильно расходится с «русской правдой». Я всё–таки хочу обратиться лично к Дауру, потому что он максимально ярко и последовательно выразил то, с чем я готов спорить.
«Браво тем царькам и князькам, которые на исходе позапрошлого столетия поспешили прильнуть к сапогам русской империи. Народы, которые оказались за гранью дружеских штыков, теперь многочисленны, сыты и вершат наши судьбы».
Всё так и есть, Даур. Вполне понятно, в кого ты бросил камень. Это грузины, оказавшиеся «за гранью дружеских штыков», теперь «многочисленны и сыты», В самом деле, что потеряли грузины на том, что мирно вошли в Российскую империю? В составе России грузинский народ гармонично и динамично развивался. Может быть, мы их угнетали? Это ещё кто кого угнетал. Знаешь, у нас в Вологде при советской власти рассказывали анекдоты про грузинов, их главная тема — насколько грузины богаче русских. Например, приходит грузин в ресторан и бросает рюкзак на стол. Официант ему говорит: «Уберите рюкзак со стола», а грузин отвечает: «Это не рюкзак, это кошелек». Или вот ещё. На дороге разбились две машины, грузин выскакивает из своей разбитой «Волги» и плачет: «Я целый день работал, чтобы купить эту машину, и за одну минуту разбил». Русский выползает из своего разбитого «Запорожца» и, даже не плача, тихо говорит: «А я всю жизнь работал, чтобы купить эту машину». Грузин недоумевает: «Зачем такую дорогую покупал?» В анекдотах — всегда правда, иначе народ не пересказывал бы их. Это вот такой «тюрьмой народов» была Россия, да?
Ну вот скажи мне, что мешало Абхазии точно так же мирно войти в состав России? Абхазы были бы сейчас миллионным народом, живущим на своей земле и не было бы ни какого махаджирства и, кстати, не было бы ни какой грузинно–абхазской войны. Догадываюсь, что тут можно ответить: «Свобода и вольность дороже, чем безопасность и сытость». Понимаю. Но вот опять же, скажи мне, в чем проявлялось то, что грузины потеряли свободу, когда вошли в состав России? Может быть, русские не разрешали им говорить по–грузински, не давали развивать национальную культуру, запрещали молиться в древних грузинских храмах? Да всё как раз наоборот. А то, что карталанская спесь их князьков слегка страдала от того, что им приходилось ездить на поклон сначала в Петербург, а потом — в Москву, так народу–то грузинскому от этого какой был ущерб? Ну вот живут себе за гранью дружеских штыков простые грузинские труженики где–нибудь под Кутаиси. Ухаживают за лозой, воспитывают детей, поют грузинские песни. Скажи мне, в чем, почему, с какого бока они не свободны? Национальная свобода — это право народа оставаться самим собой. Если на это право ни кто не покушается, так какая разница, в каком городе столица? Только не говори мне: «Тебе не понять». Я уже малость подустал от абхазской склонности изображать из себя вселенскую загадку, ни какой разгадке не поддающуюся. Давай всё–таки займемся разгадками.
Суверенитет это, конечно, здорово, но не всегда, не в любой ситуации и не любой народ может осуществить свой суверенитет. В XIX веке Абхазия не могла быть суверенной, и не русские в этом виноваты. Оказавшись зажата между двумя огромными империями, маленькая Абхазия не могла оставаться «сама по себе». Бывают ситуации, когда не хочется делать выбор, но раскинув мозгами, понимаешь, что выбор делать всё равно придется.
Вот ты пишешь: «Абхазия всегда была вынуждена искать союза с какой–нибудь империей. Но именно союза, а не подчинения. То же самое было предпринято Келешбеем по отношению к России. Но как трагично это произошло на самом деле». Так почему всё вышло трагично? Ведь начало–то всему этому было положено инициативой абхазского владетельного князя, и ни когда бы он не стал искать союза с Россией, если бы этот союз не был Абхазии до крайности необходим. То есть предложение союза было фактически просьбой о помощи. И тогда получается что? Я согласен, что бы вы мне помогли, но на моих условиях. Но если кто–то обращается с просьбой, так, очевидно, не ему ставить условия. Хотя понимаю, конечно, что человек, сохраняющий достоинство, всё–таки не на любых условиях примет помощь.