По ту сторону снов. Сборник

Кассирша вернула колбасу на место, приложила карту к терминалу.

– Спасибо вам, спасибо, – старушка хотела, но не знала, что еще сказать, чтобы выразить свою благодарность.

– Не надо, не говорите ничего, – мужчина неожиданно продолжительным взглядом посмотрел на бабусю с неизъяснимой печалью и невероятной нежностью, словно разглядев в ней какого-то своего очень родного и близкого, но уже навсегда потерянного человека – давайте, я помогу вам в пакет все сложить.

Он ловко открыл смятый бабусин пакет, лежавший тут же, на ленте, рядом с покупками, аккуратно уложил туда все, подал бабушке. Вернулся на свое место в очереди, подняв с пола свою корзинку, в которой лежала бутылка дорогой водки и большой кусок карбонада.

Шаркая старческими ногами, бабуся выбралась из магазина, долго и тщательно укладывала кошелек со своими деньгами в карман, взяла свою палку сначала в левую руку, а пакет с продуктами в правую. Поняла, что так ей неудобно, поменяла местами. В это время из двери вышел тот самый мужчина, аккуратно обогнул старушку, сел в машину. Через мгновение машина скрылась за поворотом. А бабушка все смотрела и смотрела ей вслед, тихо повторяя: «Спасибо, милок! Спаси тебя Христос»!

28.03.2021 г.

Заявка сантехнику

В студенческие годы подрабатывал я в котельной родного политехнического дежурным слесарем-сантехником. Дежурили мы, студенты, с 16-00 до 8-00, то есть, получается, вечер и ночь. Днем же спокойно посещали занятия в институте. Но по субботам и воскресеньям выпадали смены и с утра. А в субботу-то занятия! Ладно бы лекции, а то ведь и практика зачастую бывала, как назло. Вот в одну из суббот, – у меня смена с 8-00. А в тот день, случись же так, очень важная лекция второй парой и потом практика по языкам программирования. Ну, никак пропустить нельзя! Что делать? Решил я так: приму смену в котельной, первую пару, Бог с ней, пропущу, а на две других быстренько сбегаю, да и обратно взад, на работу. Словом, пришел я утром в котельную при всем параде: костюм, галстук, портфель системы «дипломат» с тетрадками. Принял смену, выждал время. Все, пора. Рванул, было, в институт, но уже в дверях меня застал телефонный звонок. Не хотел сначала отвечать, но это могла быть проверка со стороны нашего начальника, Сергея Ивановича Лисицина. Мужик он был строгий, умный и хитрый. Соответствовал, прямо скажем, своей фамилии. Я на всякий случай снял трубку. Оказалось, это не Лисицин, а самая настоящая заявка. Так не вовремя! Но делать нечего, зафиксировал заявку в журнал. Надо устранять. Суть заявки состояла в том, что в подведомственной институтской бане сорвало кран горячей воды. А там люди! Могут быть ожоги или еще что. Побросал я быстренько в свой «дипломат» прокладки резиновые, подмотку, инструмент кой-какой и помчался в эту чертову баню. Захожу и спрашиваю бабушку-билетершу:

– Сантехника вызывали?

– Ну, вызывали. Тебе-то что?

– Так вот я и пришел.

Бабуся – божий одуванчик – посмотрела на меня, как на сумасшедшего. Всем же ясно, что сантехник – это подвыпивший мужик в робе, с тросом в одной руке и вантузом в другой. А тут студент в строгом костюме, в галстуке и с «дипломатом»!

– Может, ты помыться пришел? – с надеждой на здравый смысл переспросила бабушка.

– Послушайте, я очень спешу, – начал я раздражаться, – если вы отменяете заявку, то я ухожу.

– Ладно, ладно, идем, – сдалась бабка.

Заходим в раздевалку. Шкафчики там, скамейки, людей нет никого.

– Раздевайся, – приказала бабуся.

– В последний раз повторяю: я пришел не мыться. И не париться! Я – сантехник. Где уже кран, который сорвало?!

– Жарко ведь там, – озаботилась старушка.

– Ничего, я потерплю. Кран где?

Бабушка фыркнула, открыла дверь в моечное отделение и зычно крикнула:

– Девочки, сантехник!

Тут только до меня дошло, что кран-то в женском отделении! Но отступать было уже поздно. Я напустил на себя сосредоточенный и безразличный к окружающему вид, шагнул в моечное. Дальше можно было разобраться и самому. По центру большого зала стояли колонны, по которым опускались трубы – подводка к кранам. Рядом – скамейки с тазами, шампунями, мочалками. Женщин – никого. Все попрятались в душевые кабинки, которые шли длинным рядом вдоль стены и были, кстати, без дверей. Один из кранов поливал скамейки и пол могучей струей кипятка. Я быстро сориентировался, спустился в подвал, перекрыл нужный стояк, вернулся в моечное.

Кран был старый, чугунный, дюймовый. Для таких кранов, ни запчастей, ни прокладок у меня, естественно, с собой не оказалось. Разобрав весь вентиль до косточки, я достал из «дипломата» кусок самой толстой резины, сапожный, невероятно острый нож и стал вырезать прокладку нужного размера. Женщины осмелели. А что? Пришел какой-то, буквально, пацан, занят там по уши ремонтом железяки, не прерывать же омовение своего тела из-за таких пустяков! Тетки повылезали из кабинок, устроились возле скамеек с тазами и продолжили натирать свои телеса мочалками да шампунями. Одна из женщин, дама лет так около тридцати, расположилась прямо рядом со мной. Намыливая ногу, упертую в лавку, на которой я как раз и вырезал прокладку, она краем глаза наблюдала за моей работой, а заодно – я это остро почувствовал, – и за моей реакцией на окружающие меня обнаженные женские тела.

Я изо всех сил старался сосредоточиться на прокладке, но взгляд невольно косил то в одну, то в другую сторону, везде натыкаясь на голых теток, молодых женщин и даже юных девиц. Тысяча чертей! Да что там – две, нет, пять тысяч чертей! В моечном действительно было жарко, спина и лоб у меня покрылись испариной. Я в ускоренном темпе закончил сборку вентиля, сбегал в подвал, открыл воду. Снова зашел в моечное со словами: «Девочки, сантехник!» – это я уже скопировал фразу божьего одуванчика, причем, с той же интонацией. На этот раз никто не испугался и даже не смутился. Все продолжали свои занятия. Я проверил кран. Работает. Собрал инструмент и кинулся к выходу.

Только протянул руку к двери, как та распахнулась, и я оказался лицом к лицу с молоденькой совсем, лет 15-16, девушкой. Абсолютно голенькой. Она же не знала, что внутри сантехник, поэтому обнажилась преспокойно в раздевалке и идет себе мыться. И тут нате! – такая встреча на Эльбе! Я успел в секунду, но очень внимательно ее рассмотреть. Фигурка – просто обалденная! Однако, будучи джентльменом, отступил на шаг назад, давая ей возможность пройти первой. Девчушка сказала «ой!», вехоткой в одной руке и шампунем в другой прикрыла свои молодые, упругие грудки, забыв, видимо при этом, что все остальное тело у нее тоже голое, прошмыгнула мимо меня в моечное. Я не вышел. Я вылетел из помещения как пробка шампанского из бутылки.

Мокрый от пота и все еще находясь в состоянии легкого смятения, я бросился в институт. Ручка «дипломата» намокла и норовила выскользнуть у меня из вспотевшей ладони. На ходу я быстро обсох, но ручка все равно оставалась очень скользкой. В недоумении я посмотрел на портфель. По нему сбегала тоненькая струйка крови. Я взглянул на свою левую руку, которой держал резину, когда вырезал прокладку. Бог ты мой! Весь большой палец был изрезан в мелкую лапшу! Это пока я на голые телеса заглядывал, так и не заметил, что вместе с резиной еще и себя режу. «Карма настигла мгновенно!» – подумал я, заматывая палец носовым платком.

После практики по программированию шли две подряд пары по экономике, которые я с легким сердцем послал ко всем чертям и вернулся на рабочее место в котельную. Такая вот история. Правда, думаю теперь: зря ведь я экономику тогда пропускал частенько, авось, пригодилась бы сейчас. Бизнесом мог бы заняться. Баню, например, открыть. Собственную! Одна беда – каждый раз при мысли о бане большой палец на левой руке начинает ныть. Возрастное, наверное…

Октябрь 2015 г.

Корпоратив

– Дура ты! Это же твой шанс! Реально! – Алла, двадцатисемилетняя, статная и отчаянно красивая женщина даже подхватилась со стула, – Алена, реально! Ты, подруга, что, думаешь, мой Сан Саныч сам по себе в меня втюрился? Ага! Как бы не так! Знаешь, сколько мне пришлось потрудиться, чтоб его на себе женить?

– Так твой же тогда холостой был, тебе проще. А этот – женатый! Как его из семьи-то уведешь?

– Мой Сан Саныч не холостой был, а вдовый.

– Ну, какая разница? Главное – одинокий.