По ту сторону снов

– До этого не дойдет, – сказала Бетаньева. – Торговец оружием сочувствует нашему делу.

– Торговец не способен сочувствовать нашему делу, – решительно возразил Хавьер. – Тем более торговец оружием.

– Мы не можем упустить такую возможность. – Бетаньева встретила взгляд Хавьера таким же решительным взглядом. – Это может быть ключ к победе. Либо победа, либо застенки в подвалах пятьдесят восьмого дома на Гросвнер-плейс.

– Ловушка, – упрямо повторил Хавьер, качая головой.

– Возможно, – признала Бетаньева. – Значит, нам нужно отправить на встречу того, кто достаточно умен, чтобы распознать ее и уйти. Того, кого власти не могут арестовать по одному только подозрению. И того, кто сможет договориться непосредственно с этим торговцем оружием, если все окажется правдой.

Все трое повернулись и посмотрели на Слвасту.

– Да ладно! – воскликнул он, не донеся бокал с пивом до рта. – Вы серьезно?

– Ага, – кивнула Бетаньева. – Еще как серьезно.

9

Согласно расписанию, экспресс Южной городской линии за шестнадцать часов совершит путь в тысячу миль от Виллсдена, речного вокзала Варлана, до Диоса, столицы растущего сельскохозяйственного округа. Затем он двинется в порт Чана на южном побережье, это еще две тысячи миль и тридцать пять часов в пути.

Слваста ехал в вагоне второго класса. Место у окна позволяло ему разглядывать фермы и леса, покрывавшие местность. Длинные кирпичные виадуки для железнодорожных путей были возведены над широкими долинами, по которым прокладывали свои прихотливые русла притоки реки Нубейн. Окно время от времени обдавали струи дыма и пара, скрывая вид. Сначала Слваста увлеченно разглядывал панораму, потом картины стали казаться ему однообразными, и он обратился к книгам, которые Бетаньева дала ему с собой в дорогу. Три биографии первых министров Национального совета («Обрати внимание на их предвыборные стратегии», – проинструктировала она) и два весомых тома по экономической теории («Ведь мы должны овладеть основами»). Слваста послушно переворачивал страницы. Как жаль, что Бетаньева не добавила в стопку книг хоть один современный роман; ему очень нравились истории про шерифов, распутывающих преступления.

В вагоне ехали в основном торговцы и младшие правительственные чиновники; некоторые путешествовали семьями. По проходу носились неугомонные дети. В дальнем конце вагона целыми часами плакал младенец, хотя измотанная мамаша перепробовала все, чтобы его успокоить. Все взрослые понимающе и утомленно переглядывались всякий раз, когда опять начинался плач.

Спутник Слвасты занимал место в другом конце вагона. Их встречу организовала ячейка в трущобном пригороде Икомбе. Знакомство должно было состояться в центре Ллойд-парка. Хавьер и Кулен настороженно высматривали признаки полицейских Капитана в засаде. Но небо спокойно синело, судя по всему, свободное от мод-птиц, и по неровной местности не прогуливался ни один подозрительный тип. И мужчина в темно-синей шляпе ждал у большого каменного фонтана в центре парка – как договаривались.

Он назвал себя Расселом, но Слваста не знал, настоящее это имя или нет. Панцирь его держался безупречно. Мужчина среднего возраста был одет в простую белую рубашку, темно-синие брюки и крепкие ботинки.

– Капитан Слваста, я рад знакомству с вами, – сказал Рассел.

– Просто Слваста. Я вышел в отставку некоторое время назад.

– Да, разумеется. В любом случае я рад, что это вы пришли на встречу.

– Вы сказали, будто могли бы оказать поддержку «Демократическому единству».

Рассел мягко улыбнулся.

– Слишком расплывчатая формулировка, но я понимаю вашу осторожность. Так что, да, я знаю человека, который может очень помочь вашему делу.

– Каким образом?

– Как принято у политиков. Он хотел бы сделать пожертвование. Пожертвование определенного рода, в конечном итоге оно обеспечит ваш успех.

– Понятно, – сказал Слваста. – А что этот благодетель хочет взамен? «Демократическое единство» не располагает большими деньгами.

– Я понятия не имею, какова его цена.

– Тогда зачем вы…

– Наша встреча нужна была для того, чтобы оценить, насколько вы честны.

Лицо Слвасты окаменело, почти как его панцирь.

– Да неужели?

– Он готов встретиться с вами. Тогда вы со своей стороны сможете оценить его. Он надеется договориться о сделке.

И вот через неделю Слваста путешествовал на экспрессе, направляясь неизвестно куда, на встречу неизвестно с кем, у кого то ли есть оружие на продажу, то ли нет. Большую степень неизвестности трудно было представить. Не говоря уж о том, что мероприятие могло оказаться смертельно опасным. Если это все подстава полиции Капитана, он не вернется.

Хотя, если это инсценировка, Слваста должен был признать: она безупречна. Все на станции видели, как он садился в поезд по собственной воле, без принуждения. Он пока еще не стал официально признанным вождем «Демократического единства», не превратился в настоящую публичную фигуру. И кто станет задавать вопрос, что случилось со старым добрым капитаном Слвастой, если он не вернется? А если кто-то будет достаточно глуп для подобных вопросов, не отправится ли он в такое же путешествие? Теперь Слвасту волновало одно: действительно ли капитанская полиция способна действовать настолько умело?

В половине одиннадцатого вечера экспресс наконец добрался до главного вокзала Диоса. Под четырьмя длинными арочными крышами, стекло которых почернело от сажи паровозных котлов, укрывалось восемь платформ. Рассел мимоходом задел его на платформе, и Слваста обнаружил в своей руке новый билет. Поезд местной линии до Эронда – это была конечная станция железнодорожной ветки в двухстах пятидесяти милях на восток. Поезд отправлялся через двенадцать минут с седьмой платформы.

Слваста поспешил на седьмую платформу, где паровоз поменьше размерами уже энергично разводил пары. У него за спиной экспресс издал резкий свисток, отправляясь со станции дальше на юг. Насколько Слваста мог судить, он и Рассел были единственными пассажирами, которые перешли с экспресса на поезд до Эронда. Они снова сели в один вагон, но не рядом друг с другом.

Эронд, конечный пункт местной железной дороги, оказался простой станцией с двумя открытыми платформами – ни крыши, ни навеса. Холодный ливень обрушился на Слвасту, когда тот вышел из поезда в половине третьего ночи. Он поспешил укрыться под деревянным козырьком, нависающим над главной кассой, как короткое крыло. На выходе с платформ приплясывал от холода одинокий инспектор, проверяя билеты высадившихся пассажиров. Позади станции уходила вниз мрачноватая улица, дома и магазинчики на которой располагались уступами. Ее освещали редкие масляные лампы на настенных кронштейнах, дающие слабый желтый свет. Пара вялых мод-обезьян медленно шаркала вдоль по улице, убирая мусор из желобов. Слваста уставился на них с изумлением: он уже несколько недель не видел модов, выполняющих общественные работы. Никто здесь не слышал об антимодовой кампании, которая обрела такой размах в столице. Эронд был торговым городом, но не особо богатым. Здесь люди нуждались в любых рабочих руках. Слваста подумал, что их будет намного сложнее отучить от модов, хотя сельское население, по идее, должно голосовать именно за «Демократическое единство».

«Если мы свергнем Капитана и Национальный совет, сколько округов признают новое правительство? – спрашивал он себя. – Но они не смогут игнорировать нас. Защита Бьенвенидо от яиц паданцев – общее дело всех. Каждый из нас должен в этом участвовать».

Рассел прошел мимо него, бросив телепатему: «Следуйте за мной».

Улица вела в прибрежный район города, который был полностью занят складами и крупными промышленными зданиями. Следуя по мрачным ущельям улиц, зажатых между высоких кирпичных стен, и пытаясь не потерять из виду своего таинственного проводника, Слваста почувствовал себя таким одиноким и маленьким, каким не чувствовал с того самого дня, когда прибыл в Варлан, никого там не зная, преисполненный обиды. По крайней мере, тогда он знал, куда идет; а здесь, в лабиринте унылых улочек и переулков, его могло ждать что угодно. Слваста толком не понимал, тревожит его это или воодушевляет.