По ту сторону стаи

Серое трехэтажное здание, сзади мэрия, рядом церковь. Полный комплект. Снег идёт. Небо такое низкое, что туча, кажется, зацепилась за церковный шпиль, и будет висеть тут заведомо целую ночь, пока не иссякнет вся.

– Райс. Джон Райс, - интересно, мужик за стойкой регистрации - только портье или тоже портье - хозяин - и-так-далее?

– По стаканчику?
– старик с автовокзала в Торонто.
– Всё равно сегодня никто никуда больше не пойдёт.

– По стаканчику где?
– неплохая мысль, а с барменом насчёт собаки можно договориться.
– Почему никто никуда не пойдёт? У вас сиеста? Или рано спать ложитесь?

– Бар слева от вас, - а во рту уже вкус проклятого шотландского.
– Нет, темно. И метель.

– И что? Ночь и метель - это повод выпить?
– собака при этих словах поднимает голову и пристально смотрит на хозяина.
– Я - за. Тогда мне у вас уже нравится.

– Видите ли, Джон, - как хорошо, всего одну букву в имени довелось менять, не придётся вздрагивать или попадать в идиотские ситуации.
– Простите, я - Хок, Эндрю Хок. Видите ли, у нас тут полно индейцев, да я и сам наполовину индеец. Мы тут много во что верим, и не всё оказывается чушью собачьей. Прости, девочка, - старик гладит собаку по голове.

Странное ощущение - дежа вю. Где-то и когда-то уже говорили нечто подобное. Ой, нет. Только не ещё одна Женщина в Зелёном. Хотя...

Бармен ставит на стойку шотландское, и стакан мягко прижимает своим весом бумажный кружок с рекламой "Альбиона".

– В метельные, безлунные ночи - вот как сейчас, - старик указывает стаканом на окно и выпивка чуть не плещется через край, а за окном липнут к стеклу крупные хлопья снега, а потом, увлекаемые ветром, улетают куда-то в синеватые зимние сумерки, - в пурге приходит Маниту. Приходит со своей свитой - за жизнями людей. А в свите у него - полярные волки...

Собака снова поднимает голову и смотрит на хозяина так настойчиво, словно что-то хочет ему срочно сказать.

– Ишь ты. Понимает, - старик-индеец уважительно косится на собаку и её хозяина, которые будто разговаривают без слов.

– Понимает, - соглашается Джон Райс и застёгивает "аляску".
– Мы скоро вернёмся.

Снежные вихри кружатся над землёй и мерцают в свете фар миллионами искр. Человек и собака смотрят в низкое мутное небо, словно чего-то ожидают.

Они даже знают, кто точно есть в свите Маниту. Тот, кто нашёл всё-таки свою стаю.

Большая Белая Волчица с жёлтыми глазами и старыми, зажившими шрамами с левой стороны морды.

Конец