По ту сторону Тьмы

Ответить я не успела – наш диалог с Матильдой прервала ее высочество, сухощавая седовласая невысокая женщина со строгой прической.

– Северина, дитя моя, как я рада вас видеть! Жаль, что вы ранее не появлялись при дворе. Хотя, должна заметить, это несколько странно для столь очаровательной юной девушки, ведь ваша семья могла бы себе позволить… Простите, – осеклась Каролина.

Я через силу улыбнулась ей.

– Я просто счастлива посетить чаепитие у Вашего высочества.

Действительно, отчего родители не стали искать мне жениха среди придворных? Раньше я не задавалась этим вопросом, но теперь мне стало интересно. С Инесс и Аннет все было понятно: первая была невестой Армана, а вторая собиралась посвятить себя служению Свету, невзирая на неодобрение семьи. Но я? Увы, задать этот вопрос я никому не смогу.

– Сегодня мы будем заниматься подготовкой воскресного вечера, – оживленно заговорила Каролина, стараясь сгладить неловкость. – В воскресенье я планирую пригласить особых гостей.

– Мужчин, – вставила Матильда. – Действительно из ряда вон выходящее событие, поскольку представители иного пола крайне редко разбавляют кудахтающую компанию наших дам на ваших приемах.

Принцесса бросила на нее неодобрительный взгляд, но то, что не простили бы никому другому, госпоже Дорен сходило с рук с удивительно легкостью. Достаточно было одной открытой улыбки, радостно-невинной, столь контрастирующей с ядовитыми словами, чтобы нахмуренное лицо Каролины вновь разгладилось.

– Кстати, дорогое дитя, – внезапно вспомнила принцесса, – Благодатный очень беспокоится о тебе. Он как раз говорил мне об этом сегодня утром.

Я стиснула зубы покрепче.

– Загляни в Храм на днях, – посоветовала мне Каролина. – В беседе с Благодатным ты найдешь утешение.

Матильда громко хмыкнула. Он не являлась чрезмерно религиозной особой, но открыто подшучивать над главой Храма все же не рискнула. А я узрела очередную опасность: ко мне направлялась Изабелла.

Вопреки данной ей Матильдой характеристике, Изабелла не выглядела ни старой, ни ведьмой. Не знай я, кто из трех окружающих меня женщин является принцессой, указала бы на нежную блондинку в воздушном сиреневом платье, обладательницу горделивой осанки и ослепительной улыбки.

– Северина! – пропела она. – А я хотела вас пригласить на прогулку. Завтра, например, вы свободны?

Матильда закатила глаза. У меня не было ни малейших сомнений, что на прогулке к нам "абсолютно случайно" присоединится Фернан, а его матушка внезапно вспомнит о том, что ее ждет неотложное дело.

– Увы, но завтра я никак не могу, – с искренним сожалением сказала я. – У меня запланирована встреча.

И об этой встрече я узнала только что. Раз уж Благодатный столь желает меня видеть, то придется идти в Храм. Прогулка с Фернаном действительно выглядела гораздо более предпочтительно.

Изабелла уже открыла рот, собираясь предложить прогулку в другой день, но тут вмешалась Матильда.

– Так, значит, в воскресенье мы будем лицезреть этого прощелыгу-путешественника и новомодного поэта. Пойдемте, Северина, я расскажу вам об этих личностях подробнее.

И она, вцепившись в мою руку, направилась к чайному столику, потянув меня за собой, словно на буксире. Изабелла успела только растерянно посмотреть нам вслед.

– Ну вот, – понизив голос, сказала Матильда, – можете быть мне благодарны. Я избавила вас от общества ненормальной мамаши сыночка на выданье.

Характеристика меня позабавила.

– Спасибо, Матильда. Так что интересного вы собирались мне рассказать о гостях ее высочества?

Собеседница рубанула ладонью воздух.

– Ничего! О них совсем нечего рассказывать. Если Пабло Фиоре еще может представлять из себя хоть что-то забавное – но он о себе все скажет и без моей помощи – то Арамеус, от которого в таком восторге придворные куры – абсолютное ничтожество. Сами увидите. Сочинитель слащавых стишат. "Твоя любовь – как роза на морозе", – скривившись, передразнила она поэта. – Редкостное занудство. Но местная публика обожает его еще сильнее, чем Фиоре.

В целом чаепитие прошло довольно мило. Собравшиеся дамы обсуждали путешественника и поэта, оживленно строили планы на воскресный вечер и даже умудрились втянуть меня в беседу. Язвительные реплики Матильды, которые она вставляла время от времени, немало забавляли меня. И если бы не висевший надо мной тяжелым камнем завтрашний визит в Храм, я бы сказала, что приятно провела время.

Храм Света располагался на холме, возвышаясь над городом. В прошлый раз я попросила отвести меня сразу к Благодатному, не заходя в молельный зал. Теперь же я первым делом прошла к алтарю. Ослепительно-белое пламя ярко полыхало, бросая причудливые блики на мозаичные стены с изображениями Искры. Золотая ограда не подпускала посетителей слишком близко к огню. В полдень в Храме почти не было молящихся. Лишь две пожилые женщины устанавливали на жертвеннике корзинки с цветами, да совсем молоденькая заплаканная девушка опустилась на скамейку для молитвы и что-то беззвучно шептала, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Я шагнула к соседней скамье, но меня остановил служитель.

– Госпожа дель Лерой?

– Да.

– Прошу вас следовать за мной.

На сей раз меня пропустили в кабинет Благодатного без задержки. Секретарь склонился в поклоне и осведомился, не желает ли уважаемая гостья угоститься горячим имбирным чаем. Памятуя о том, сколь странное в Храме представление о гостеприимстве, я отказалась: в напиток можно подлить любое зелье.

– Рина, милая моя, – заговорил Благодатный с легким сожалением в голосе, – отчего вы так долго не навещали меня? Совсем позабыли обо мне?

Я потупилась.

– Простите, у меня было столько дел. Встреча с королем, представление ко двору, переезд. Мне жаль, если я разочаровала вас.

Франц нахмурился.

– Вот, кстати, о вашем переезде я тоже хотел бы поговорить. Вы не находите сложившуюся ситуацию несколько неприличной?

Я широко распахнула глаза и спросила как можно более невинным тоном:

– Но что неприличного можно найти в переезде к родственникам?

– Насколько я знаю, – саркастически сказал Благодатный, – Мартин дель Ровье вашим родственником не является.

– Мартин? Нет, я переехала к тетушке Корделии, вдове моего троюродного дяди. То, что она живет вместе со своим внучатым племянником – просто случайность. Или, – я испуганно ахнула и округлила глаза, – вы полагаете, что кто-то может подумать о нас дурно?

Крыть Благодатному было нечем. Действительно, присутствие семидесятивосьмилетней тетушки, да еще и связанной со мной родственными узами, позволяло мне беспрепятственно поселиться у Мартина и не бояться осуждения. И даже то, что Корделия редко покидала отведенные ей покои, дела не меняло. Старушка увлекалась вышиванием и днями напролет сидела за пяльцами. Удивительно, но зрение у нее сохранилось просто превосходное. На еду Корделия отвлекалась с неохотой, предпочитая завтракать и обедать у себя, не отходя далеко от драгоценных вышивок. На ужин она спускалась в столовую, но с нами почти не разговаривала, рисуя вилкой на салфетке причудливые узоры-наброски. Мартин на всякий случай постарался еще и распустить слухи о нашей якобы помолвке, но особого резонанса в обществе они не вызвали. А некоторые особы, например, Изабелла, желавшая обзавестись состоятельной невесткой, упорно эти слухи игнорировали. Так что Мартин мог бы и не стараться.

– Как прошла аудиенция у короля? – сменил тему Благодатный.

– О, его величество был весьма любезен. Он выразил мне свое сочувствие и пообещал всяческую поддержку. Я весьма благодарна его величеству за проявленное ко мне внимание.

В действительности встреча с Карлом оставила у меня странное впечатление. Казалось бы, король просто уделил необходимое внимание абсолютно неинтересной для него посетительнице. Первое время именно так я и воспринимала свой визит – как дежурную аудиенцию. Но с каждым днем во мне крепло ощущение, что нечто важно ускользнуло от моего внимания. Я вызывала в памяти облик Карла: удлиненное лицо, не лишенное привлекательности, темно-карие глаза, узкие губы, изящные пальцы, то накручивающие прядь каштановых волос, то вертящие золотую ручку, скучающий взгляд. Казалось, король слушал мои слова невнимательно. И все же… Отчего-то во мне поселилась странная уверенность, что во время традиционного визита произошло нечто важное, такое, что повлияет на всю мою дальнейшую жизнь. Вот только что? И я злилась, не находя ответа на этот вопрос. Называла себя мнительной особой, которой мерещатся зловещие тени в каждом темном углу, но успокоиться и выбросить тревогу из головы никак не могла.