По велению сердца

Он как будто опрокинул ведро холодной воды ей на голову. У нее вдруг открылись глаза. Она все понимала неправильно! Она нарушила одно правило. Одно! И Лизандра решила принять меры лишь добрых шесть недель спустя. Прочие предлоги для увольнения, которые нашла Лизандра, — это же все неправда. Не так уж плохо одевалась Марша. И полная чушь то, будто бы из-за Марши школа Оук-Холл заслужила репутацию «поникшей фиалки» — никому и в голову не приходило подобное! Да, их школа отличалась от прочих — она была открыта для всего нового и прогрессивного.

Возможно, причина ее увольнения крылась в чем-то ином. Неужели Лизандра действительно хочет испортить репутацию школы?

— Не могу представить, чтобы попечительница учебного заведения не желала ему успеха и процветания, — сказала Марша. — Ведь это означает — одного слова будет достаточно, чтобы его закрыть.

У доктора Тримпа была очень выразительная мимика — в нем явно погиб драматический актер. Сейчас на его умном лице было написано…

О нет. Марша глубоко вздохнула.

— Не думаете же вы, что…

Доктор Тримп усмехнулся.

— Что она хочет закрыть школу?

— Но леди Эннис не посмеет…

— Вероятно, так она и сделает, — сказал доктор, глядя ей в глаза.

Некоторое время они сидели в молчании, обдумывая вероятный исход, а потом он придвинулся ближе:

— Насколько я понимаю, она скоро отбудет в Корнуолл?

— Да. — Марша не станет — не может — плакать. Не сейчас, когда школа Оук-Холл в опасности. — Действительно, она завтра уезжает. Кажется, уже наметила богатого кандидата в мужья, Китто Тремеллина, графа Шафтсбери. Он моложе, чем был лорд Эннис.

Доктор Тримп презрительно скривился.

— Мне приходилось слышать о людях, которые хотят, чтобы другие делали за них грязную работу. Но прятаться в замке на корнуоллском утесе, в то время, пока кто-то закрывает твою школу? По-моему, это изощренное коварство.

— Конечно, она этого не сделает. — Это как раз было в духе Лизандры.

Любезный доктор снова склонился к уху Марши:

— Может быть, ей будет проще поймать корнуоллского лорда, если на ее попечении не будет этой обузы, то есть школы. Редкому мужчине понравится, если внимание жены разрывается между ним и еще чем-нибудь, пусть даже из самых благородных побуждений.

— Нельзя же верить слухам. — Марша твердо стояла на своем.

— Игнорировать их также нельзя. Особенно когда на кону ваше будущее — и будущее целой школы. — Глаза доктора Тримпа сверкали праведным гневом.

В горле у Марши стоял ком. Сердце стучало, точно колокол, и ей даже стало страшно, что его стук услышат все остальные.

— Мне нужно повидать леди Эннис до ее отъезда. Нужно выяснить, неужели… — Она не смогла закончить фразу. Слишком болезненным было ее предположение.

Доктор Тримп пожал плечами.

— Вы сможете легко ее найти. Сегодня она будет на балу у Ливингстонов.

— Боже! — воскликнула Марша. — Все-то вы знаете!

— Я же вам сказал, — доктор Тримп явно гордился собой, — мисс Маклауд ревностно следит за своими соперницами, но она не доверяет тому, что «говорят». Я узнал от одного из пациентов сегодня утром, а она прочла в газете. Вас не было в Лондоне несколько лет, не так ли?

— Вы правы.

— Леди Эннис принимает меры к тому, чтобы все наверняка знали, что именно она делает. Кстати, — он снова склонился к уху Марши, — газеты служат источником полезных сведений и для мисс Маклауд, хотя причины тут иные. С помощью газет она выискивает новых учениц.

— Правда? — Для Марши это было как укор. Она никогда не делала ничего подобного!

— Она также следит за новостями на политической арене, чтобы в ее попечительский совет всегда входили влиятельные государственные мужи.

— Она очень умна, не так ли? — В школе Оук-Холл не учились дочери герцогов да и попечительского совета не имелось. Возможно, Лизандра отчасти была права, обвиняя ее в недостаточной компетентности. — Интересно… что мисс Маклауд знает обо мне?

Доктор Тримп усмехнулся.

— А что тут вообще интересного, за исключением того, что брак ваших родителей — неслыханное явление? Влиятельные ирландские пэры нечасто женятся на обедневших английских вдовах.

— Это так, — улыбнулась Марша. — Что касается меня, я исключительно скучная особа. — На миг ей стало тревожно. Разумеется, у нее есть своя тайна. Но никто ничего не знает, кроме нее и Финна, а он отбыл в Америку на следующее утро после того, как они…

Но он больше не в Америке, не так ли? Финн здесь, в Лондоне. С той роковой ночи прошли годы. У Финна нет причин вытаскивать на свет Божий то, что тогда произошло.

Мистер Тримп опять негромко рассмеялся.

— Не сомневаюсь, что Элла Маклауд знает о вас кое-что еще, помимо того, о чем я вам сегодня поведал.

Возмутительно — кто-то вынюхивает ее тайны! Но еще возмутительнее, если вспомнить, как Лизандра развлекалась с подругами в «У Гантера», делая вид, будто ей безразличен весь мир. Вполне возможно, что увольнение Марши — только начало великого плана распустить школу.

Если бы не доктор Тримп, Марша могла бы и дальше находиться в блаженном неведении, а Оук-Холл тем временем закрыли бы без ее ведома.

Как она могла думать, что партия в карты — это очень скучно?

Оставалось единственное, что она могла сделать.

— Я должна идти. — Она встала и огляделась в поисках родителей. Они сидели в другом конце гостиной, увлеченные разговором с пожилым бароном и его супругой. Оживленные лица, частые улыбки — все говорило, что они развлекаются от души.

— Куда вы отправитесь? — спросил мистер Тримп.

— Мм, в дамскую комнату. — Она взглянула на сестер Дженсен возле буфета, уплетающих вторую порцию бисквитов и пытающихся беседовать с безнадежно глухим лордом Дэвисом. — Кажется, что-то оторвалось на подоле. Нужно подшить.

— Хорошо. — Доктор Тримп воззрился на безупречный подол ее платья.

Очевидно, понял, что она лжет. Впрочем, на уме у Марши было кое-что похуже. Она собралась улизнуть, ни слова никому не говоря, и отправиться на бал к Ливингстонам. Она надеялась, что там будет Грегори, который и станет ее спутником.

Однако сначала нужно было придумать, как уйти незамеченной, а потом появиться в бальном зале, не привлекая ничьего внимания. Она разыщет Лизандру, улучит момент, когда злодейка будет одна, и устроит ей допрос — любой ценой.