По волчьему следу

А я ссыпала шелуху в урну.

И повернулась к почти новенькому грузовику, который медленно, осторожно вполз на газон. За нами, стало быть…

Из кузова выглянул паренек, мало старше Васьки, и спросил:

– Это вы из полиции будете?

– Мы, - отозвался за всех Тихоня. – Кто ж еще-то?

В кабине пахло чесноком и бензином, и паренек, которого звали Никиткой, бодро крутил руль. Правда, в отличие от Васьки он был молчалив и на вопросы старался отвечать кратко.

Да, нет.

Не имею чести знать.

Он так и говорил, явно повторяя услышанную где-то фразу, приглянувшуюся важностью своей. И я замолчала. Бекшеев тоже говорить не спешил. Прикрыл глаза, притворяясь придремавшим, да и откинулся. Только грузовик мотало на лесной дороге, голова дергалась из стороны в сторону, и спать в таком положении не смог бы самый уставший человек.

Меж тем солнце опустилось еще ниже.

– Далеко ехать?

Не то, чтобы меня ночной лес пугал. Нет. Для Девочки и вовсе разницы никакой, что ночь, что день. Будет след? Возьмет. Или вдвоем попробуем.

– Нет. Скоро уже. Сейчас от… и налево.

– А проклятая деревня где? – не открывая глаз, поинтересовался Бекшеев.

Паренек вздрогнул и едва не выпустил рулевое колесо. Сглотнул. Но ответил.

– Направо, ежели с тракта. До нее еще пять верст. Там как раз болота начинаются.

И это было самой длинной его фразой.

– Бывал? – Бекшеев не стал открывать глаза. Парень покосился на него, но головой покачал.

– Я – нет, - повторил он.

– А кто бывал?

– Не имею чести знать…

Стало быть, кто-то да бывал.

– Пропавший ваш… наверняка к невесте сбежал… - это Бекшеев сказал лениво. А я тоже откинулась, сделав вид, что мне-то этот разговор совсем не интересен. – Его не в части, а на станции ловить надо. Куда он там подался? В Городню?

– Нет у него невесты, - нехотя произнес Никита. – И не было.

– Совсем?

– Ну… он переписывался с одной. Через газету. Такие, знаете, приходят… в библиотеке при части взять можно. Он сперва не больно хотел.

– А потом?

– А потом… все письма пишут. Время на то выделено. И ему приходилось. И все равно, что некому. Он… сирота ведь, - каждое слово давалось Никите легче, хотя было видно, что говорил он не слишком охотно. И глядел при том не на Бекшеева – на дорогу. Обеими руками в руль вцепился да так, что костяшки пальцев побелели. – А порядок – должен быть порядком. Ему и велели найти кого. Он и нашел. Писал.

Порядок должен быть порядком.

Это я уже слышала. Раньше. И молчу.

– Каким он был?

– Мы не дружили.

– Но знали его?

– Да как… сказать… тут все… друг друга… и мы. Спокойный. Говорить не любил. Ни с кем особо не сходился. На службы не ходил.

– Почему?

– А он из этих… из язычников, - Никита выдавил из себя признание. – Но вам лучше с командиром. Командир точно расскажет. А мы вон…

Часть и вправду расположилась неподалеку от городка, отделенная от него парой полей да леском средней густоты. Он, вытянувшись, расползся, разросся, обзаведшись пушистым подлеском. Над ним поднимались зеленые шары берез и осин, и уже там, в лиловатой дали, вставали молчаливые стражи-дубы.

Дубы…

Священное дерево. Знаковое.

И если тут неподалеку и вправду жили староверы, в рощу стоит заглянуть. И заглянем.

Сама же часть отгородилась и от леса, и от дороги глухим забором. А строили его явно не сегодня и не вчера. Высокий. Надежный. И с ровными клубами колючей проволоки.

Я оценила.

Как и квадратные башни-вышки.

Грузовик притормозил, и ворота, украшенные имперским орлом, дрогнули, отворяясь.

– Сбежать отсюда не так и просто, - заметил Бекшеев. – Из города куда как проще…

– Кто ж пустит-то? – Никита явно не выдержал и тотчас прикусил язык. – Извините.

Интересно.

Офицеры в город явно наведывались. А солдаты? У них ведь должны быть увольнительные там… впрочем, выясним. И не у Никиты, который остановился в глухом закутке меж двумя воротами.

– Тут… выходить надо, - сказал он, извиняющимся тоном. – Правила такие. Машину досмотрят.

– Даже свою?

– Без исключений.

Мы переглянулись. И Бекшеев стукнул в кузов, где устроились Тихоня и Девочка.

– Сдается мне, - Бекшеев произнес это очень тихо. – Здесь какие-то слишком уж… строгие правила. С чего бы?

– Сейчас узнаем…

А к машине спешила пара солдатиков и офицер при них.

– Новинский Максим Игнатьевич, - представился лейтенант, протянув Бекшееву руку. – Рады, что у полиции появилось-таки желание помочь нам…

Я одним глазом глядела на этого вот, Новинского, что старательно тряс руку Бекшеева, а другим следила за солдатиками. Они обходили грузовик, впрочем, не приближаясь к нему. В руках один нес деревянную коробку. Другой держал пару характерного вида палочек.

Надо же, сканирующий артефакт?

Здесь?

На кой ляд?

– Приказ командира части, - Новинский тоже следил за солдатами. – Все машины, которые выезжают и въезжают на территорию, должны быть осмотрены на предмет нахождения в них несанкционированных лиц.

Чего?

– И многие приезжают? – Бекшеев изобразил улыбку. А меж тем лейтенант протянул руку и произнес:

– Могу я взглянуть на ваши документы? Извините, но правила – есть правила.

Тихоня хмыкнул и полез за удостоверением. Счастье, что я свое прихватила, вечно забываю. А изучали бумаги тщательно, мало, что не на зуб попробовали. Интересно, что у них там, за забором-то?

Второй забор, чуть пониже первого, но тоже внушительный и с колючей проволокой.

К слову, если напрямик, то до города тут совсем ничего. Дорога петлю закладывает, то ли поля огибая, то ли болота, а вот так, пешком… за час-другой доберешься точно.

– Многие, - Новинский удостоверения вернул. – Машины с продуктами. У нас договор с городом заключен. Мясо каждый день подвозят, еще овощи, бакалея всякая. И так. Прачечная, куда отправляем вещи на стирку. Мыло для бани. Стройматериалы… боеприпасы, оружие, но это уже спецтранспортом. И упреждая ваш вопрос, да, были попытки воспользоваться чужими машинами. Особенно раньше, когда подотчетный состав был в разы больше. Собственно, поэтому меры безопасности и ужесточили до крайности.