По волчьему следу
Шрифт:
– Они нашли способ раскрывать дар. Даже у тех, у кого его изначально не было…
– Как это? – Зима вцепилась в загривок Девочки.
– В том и дело, что не известно… лаборатории, да и вся документация уничтожены. Официально. Но есть мнение, что кое-какие наработки могли оказаться в руках союзников. А вы должны понимать, что в долгосрочной перспективе ни один союз не может считаться достаточно надежным, чтобы полагаться лишь на добрую волю союзников.
Новинский сложил кирпичи.
– И были начаты работы?
– Были… кое-какие… ресурсы получены… в частности… некоторые измененные… - Новинский
– Почему здесь? На границе?
– Лагерь, - Новинский подвинул другие пакеты. – Здесь располагался транзитный лагерь с последующей сортировкой. Сюда стекались военнопленные со всей границы. Приграничья. Окрестных территорий… и даже тех, которые по ту сторону.
И ныне официально Империи не принадлежат.
– Я курировал работы.
– Бахтин?
– Не в курсе. Он отличный исполнитель, но… кое в чем ограничен.
– В том, что не одобряет эксперименты на людях?
– Иногда приходится делать то, что… может идти вразрез с общественной моралью, но в конечном итоге принесет несомненную пользу обществу.
– Думаю, они тоже так полагали.
– Хватит, - жестко оборвал Новинский. – Философские споры оставим философам. И гуманистам. У нас с вами другие задачи.
И с этим нельзя было не согласиться.
– В настоящее время деятельность этой лаборатории сведена к минимуму. Здесь занимаются производством… первичного концентрата. Вернее, обогащением исходного продукта посредством… ряда операций. Суть их мне не известна.
Ложь.
– Да и вам не интересна.
А вот это скорее прямое указание не лезть.
– Как это дерьмо оказалось тут?
– Этот вопрос интересует не только вас… - Новинский погладил пакеты.
– Это… из вашей… лаборатории?
– Возможно. Хотя… я склоняюсь к тому, что кто-то организовал альтернативное производство. Все же у нас довольно строгий учет, да и сами по себе компоненты таковы, что взять незаметно даже пару грамм не выйдет.
А на брезенте лежала не пара грамм.
– Сугубо визуально этот порошок светлее. И мягче. Запах не такой выраженный… полагаю, концентрация действующего вещества здесь ниже, но насколько – это нужно смотреть. Я… поделюсь результатами. Исследований. Если получу разрешение.
– Буду весьма благодарен.
– И надеюсь на взаимную любезность.
– Несомненно…
Глава 17 Следы на воде
Глава 17 Следы на воде
«Дирекция молодежных программ под патронажем князя Сауцкого и с дозволения Комитета Цензуры в рамках развития международных дружеских отношений приглашает посетить концерт американской рок-группы Соник Ют, который состоится…»
«Ведомости»
– И ты вот так просто все оставишь? – я боролась с желанием обернуться. Пройтись по деревне предложил Тихоня, ибо когда машины придут еще неизвестно, а торчать рядом с домом, откуда воняло мертвечиной, радости мало.
И я уцепилась за эту мысль.
Не из-за дома и запаха, к нему я уже притерпелась, и не из-за покойников. Из-за Новинского, который аккуратно завернул
опасную находку в брезент, а после вовсе убрал куда-то.– Вариантов немного, - Бекшеев шел медленно и прихрамывал отчетливо. – С Особым отделом спорить смысла нет. Я доложусь Одинцову, но…
– Но и он посоветует не лезть.
– Именно.
Тихоня с Девочкой ушли куда-то вперед. Изредка впереди мелькала черная тень, давая понять, что она за нами присматривает.
– Это как-то… неправильно. Категорически неправильно. Когда война, то еще ладно, понять можно. А теперь? Почему так?
– Тебе правду или как? – Бекшеев остановился.
Улочка.
Дорога почти заросла, угадывается этакой широкой полосой седой травы, что пролегла мимо разваливающихся хат да осевших заборов. У стен поднимается стена крапивы и сныти, то тут, то там виднеются цветы, одичавшие, но упрямо цепляющиеся за жизнь.
Похожие и у нас в палисаднике росли.
– Правду.
– Правда в том, что… там, на той стороне, действительно имелись технологии. И куда более успешные, чем те, что применялись нами. И что никуда они не исчезли. Записи, может, и сгорели, но вот всегда оставались люди. И… материалы. Да и с записями никогда нельзя быть полностью уверенным. Вполне возможно, что где-то что-то да сохранилось. И к кому-то попало…
– К союзникам?
– К ним. И такая информация не останется без внимания. Любые разработки будут… разрабатываться, как бы нелепо это ни звучало.
– И поэтому мы тоже?
– Да.
– Разрабатываем?
– Да.
– На людях ставим опыты. Делаем… он же сказал, Бахтин, что до сих пор есть этот… контингент. И зачем-то нужен. И запуски эти… что они запускают? Зачем?
– С запусками, я думаю, как раз все просто. Тут, вероятно, стоит машина, которая создает локальное поле высокой концентрации. И нужно это как раз для процесса насыщения… чего бы то ни было.
Ну да. Логично, если так.
Только все равно тошно. И не зря мне этот Новинский сразу не понравился.
– Он с нас клятву не взял. И бумаги подписывать не заставил.
– Ему и не нужно, - Бекшеев приостановился и сделал глубокий вдох. – Воздух здесь хороший. Свежий… и летом пахнет.
– Земляникой, - буркнула я раздраженно.
– Не знаю. Я как-то… в детстве вот нянюшка собирала. Я и сам хотел, но мне нельзя было.
– Почему?
– Это ж лес. Там комары. Закусают, - пояснил Бекшеев с самым серьезным видом. А я как-то вдруг и поверила. И представила его, маленьким, в белом костюмчике, чтоб как на фото, я в ателье видела такие, на стендах. Белый матросский костюмчик с широким воротником и синим галстуком.
И на стульчике.
Представила.
И не выдержала. Фыркнула.
– Тебя и от комаров спасали?
– Я болезненным был. А нянюшка – очень заботливой… это потом уже мама спохватилась. Позже. А так она целительница, в госпиталях постоянно. Пациенты и все такое… но земляника вкусная.
– Можем поискать.
– Ты серьезно?
Я пожала плечами. Почему бы и нет. В лес за ягодой собирались спозаранку. Я не любила. Грибы – еще ладно, там ходишь, ищешь, какой-никакой азарт. А вот ягоды… сел и ковыряешься, ковыряешься, вычесываешь из травы по одной, а корзинка все никак не наполняется.