По закону войны

Первым, как и было решено, шел Рудаков.

Темный подъезд прошли незаметно, и вскоре все собрались у люка шахты подвального колодца.

Майор сдвинул люк, включил фонарь, направив его луч вниз, начал спуск, закрепив свой мешок на спине.

Через минуту из коллектора был подан трехкратный световой сигнал.

Очередь была за Надей. Женщина бросила свою сумку в шахту. Ступила на первую скобу лестницы.

Борис поймал баул Надежды. Он был легок и содержал в себе, судя по весу, лишь белье женщины. Рудаков подсветил ей.

Надя задержалась на последней скобе, прошептав:

– Ой, как высоко, я боюсь.

Майор шепотом произнес:

– Сын не испугался, а ты… Прыгай, я поддержу тебя.

Надежда соскользнула вниз, в объятия поймавшего ее Бориса, и вдруг прижалась к нему горячо, еле слышно зашептав:

– Не могу без тебя, слышишь, Боря? Ты говоришь, что изменить ничего нельзя. Можно, любимый, все можно, лишь бы ты захотел этого. Мы же любим друг друга!

Борис ладонью зажал рот женщине, отстранив ее в сторону. Принял вещи брата, помог спуститься и тому. Жестом руки определил направление движения, направо по тоннелю, стараясь не смотреть на Надю, передав заботу о ней мужу.

Через полчаса все трое оказались в кустах сквера. Люк водворили на место.

Борис сказал:

– Я ухожу. Через пять минут отсюда выходите вы. На дороге, за обломками забора, увидите серебристую «десятку», в нее и садитесь, сумки в багажник, понятно?

– Да, – ответил Николай.

Надя, расстроенная, молчала.

– Ну а раз понятно, выполнять. Я пошел.

Рудаков вышел из кустов, прошел к тротуару, где припарковал машину, отключил специальную сигнализацию, не позволявшую угонщикам сделать свое дело из-за заряда усыпляющего газа, начинавшего накрывать облаком машину при попытке несанкционированного вскрытия, бросил свою сумку в багажник, сел за руль.

Вскоре к нему присоединились брат с женой.

Борис завел машину, тронулся с места и повел «десятку» в сторону конспиративной квартиры.

Остановил машину, как и договаривался с Кулибиным, за сто метров от дома на пустынной улице. Обернулся к сидящим сзади родственникам, сказал:

– Сейчас я вновь уйду. Вместо меня место водителя займет другой человек, мой сослуживец. Он и доставит вас в безопасное убежище. Вот и все. Давайте попрощаемся, что ли?

Надежда, отвернувшись к темному окну, произнесла:

– Мы будем очень ждать Сережу! Ты постарайся быстрее вытащить его!

Рудаков спросил:

– Больше ничего ты мне не скажешь?

Надежда повернулась к майору:

– Все, что я хотела сказать, ты уже слышал, но… не захотел услышать! Прощай, Борис!

Николай, ничего не понимая, обратился к жене:

– Ну зачем ты так, Надя? Борис же остается, чтобы спасти нашего сына и честь семьи! Остается, рискуя собой! А ты так к нему, словно он чем-то оскорбил тебя!

Женщина промолчала, ничего не ответив на реплику мужа, только поднесла платок к своим повлажневшим глазам.

Николай пожал плечами:

– Ты не обижайся на нее, Борь! Сам понимаешь, пережитый стресс не мог пройти для Нади бесследно.

Майор ответил:

– Не переживай, брат. Я все прекрасно понимаю. Ну ладно, давай, Коль. До встречи.

– До встречи, брат.

Выходя из машины, Рудаков вновь встретился взглядом с глазами своей бывшей невесты, увидел в них столько прощальной нежности и страдания, что ему стало не по себе. Зачем он так грубо оттолкнул ее от себя? Но как следовало поступить? Поощрить желание Надежды к сближению? Разбить семью брата, лишив его еще и этого? Нет, так, даже любя Надю, офицер Рудаков поступить не мог! Черт бы побрал эту жизнь, с ее выкрутасами!

– До свидания, – сказал он, резко захлопнув за собой дверь.

Кулибин уже ждал командира. Рудаков спросил:

– Отдохнул, Сеня?

– Так точно, товарищ майор!

– Вести машину готов?

– Как пионер, командир!

Борис достал бумажник, вытащил из него несколько тысячных банкнот.

Передал их прапорщику:

– Это на бензин и на завтрак. Обедать, не загадывая, думаю, будете уже в резиденции.

Кулибин разумно и коротко ответил:

– Посмотрим.

– Ну а послезавтра, Семен, девятого числа, буду ждать тебя здесь. О ходе движения периодически сообщай мне на сотовый телефон, а также обязательно свяжись со мной при обратном подъезде к Павловску.

– Есть, майор!

– Тогда вперед, Семен. Ключи в замке зажигания, пассажиры в салоне. Ни пуха тебе, прапорщик!

– К черту, командир! Пошел я?

– Иди.

Кулибин вышел на улицу.

Следом, до угла дома, последовал и Рудаков.

Он проводил взглядом красные габаритные огни развернувшейся в сторону выезда из города машины.

Затем, осмотревшись, вернулся в дом, где упал на диван в гостиной.

Стараясь не думать о Надежде, начал считать про себя. На цифре 85 майор спецназа крепко, но чутко уснул.

На следующий день, проснувшись в шесть утра, проделав обычную физическую зарядку и приняв водные процедуры, Борис закурил и задумался. Он строил планы на ближайшие сутки.

Первое, что следовало сделать, это постараться увидеть противника, отца и сына Долматовых, в лицо, ознакомиться с их распорядком дня, определить место проживания и порядок передвижения по городу. А также узнать количественный состав постоянно находящейся с ними охраны. Другими словами, получить максимум информации о Долматовых. И самое главное, просчитать возможность проведения акции по захвату сына владельца завода Антона. Где его в дальнейшем содержать, ясно. Подвал конспиративной квартиры «Виртуса» надежно спрячет молодого негодяя! А как захватить его и доставить в этот самый подвал – вопрос пока открытый. Им вкупе с остальной работой против преступников и придется заняться.

В 10 часов на «девятке» Службы из центральных ворот усадьбы Рудаков выехал на улицу Гагарина.

Чтобы проехать до завода железобетонных конструкций, майору понадобилось чуть более получаса. Он остановил машину, не доезжая пивной, расположенной напротив административного здания предприятия. Здесь торчали с десяток субъектов с помятыми физиономиями, явно и неудержимо нуждающихся в опохмелке. Среди них были люди практически всех возрастов и сословий. От бомжа до опустившегося интеллигента. Они были разными, одно объединяло их – желание как можно быстрее прийти в себя после вчерашнего, видимо, обильного возлияния, догнавшись с утра пивком, а то и соточкой-другой напитка покрепче.

В кафе прошел и майор.

Осмотрелся. Непонятно, почему владелец этого отстойника назвал темное и грязное помещение «Кафе», когда к нему даже название «Рюмочная» подходило с большой натяжкой.

Слева, в пролете между двух обшарпанных, как и все тут, колонн, за деревянной стойкой возле пивного крана, восседал крупный лысый мужчина. Рядом с ним находился такой же по комплекции парень помоложе, но внешне очень похожий на лысого бармена, чья должность с фамилией и инициалами едва прочитывалась на болтающейся в районе пупка потертой визитке. На ней должность обычного разливалы так и называлась – бармен. Как в приличном кабаке! Бармен это тебе не халам-балам, а фигура! Вот только бармен чего? Закрепленных на железных уголках, по периметру стены всего помещения, досок, служивших для посетителей местом, где они могли поставить кружку пива или стакан с водкой и закуской – сухарями из черного хлеба, обильно сдобренных солью?