По закону войны

За рабочим местом так называемого бармена стояло нечто похожее на витрину, где в ряд выстроились пустые, но закрытые пробками бутылки из-под водки и вина, а также дешевые сигареты, в основном «Прима».

Да, «Мальборо» с бокалом чешского «Праздроя» здесь явно не купить. Но в сигаретах Борис не испытывал недостатка, а пить ему все равно было нельзя – за рулем. Он выстоял очередь и заказал себе пятьсотграммовую бутылку минеральной воды без газа.

Лысый бармен посмотрел на Рудакова так, словно тот только что съел живого дождевого червя. Видимо, настолько его удивил вполне нормальный заказ. Нормальный заказ для нормальных, более цивилизованных заведений, но никак не для этого гадюшника.

Борис под удивленным взглядом бармена перегнулся через стойку и взял открывалку с лимонадным бокалом, снял с бутылки крышку, бросил ее вместе с открывалкой бармену в грудь, проговорив:

– В следующий раз, «кучерявый» ты мой, я бутылку о твою железную челюсть открою, а бокал после применения в задницу тебе плашмя загоню, чтобы ты помнил о своих обязанностях, фофон зачуханный!

Ни лысый, ни его напарник ни слова против не произнесли, проводив изумленным взглядом странного, но непростого, в чем они имели возможность убедиться, посетителя, скрывшегося за фанерной перегородкой, разделявшей кафе на два зала.

Молодой спросил:

– Кот! Чего это он на тебя так, каким-то фофоном назвал, да еще зачуханным? Позвать ребят, разобраться с ним?

– Иди с посудой разберись, разборщик! Встречай тачку и принимай товар. Да смотри, читай накладную, а то опять нае…ся, как в прошлый раз!

Молодой напарник лысого недовольно проворчал:

– Будешь теперь упрекать всю жизнь?! Подумаешь, проворонил ящик бормоты? Списать на бой за месяц можно!

Лысый прикрикнул:

– Я тебя, мудака, спишу, если не займешься делом, и не посмотрю, что ты мне брат, понял?

– Да понял, понял! Чего орешь-то? Ты иди, на того борзого поори!

И тут же скрылся за дверью, увидев, как побагровел старший брат.

А тот, имевший в недалеком прошлом возможность познать зону, правда, всего на год, знал язык зэков и понял, что к нему с пренебрежением отнесся мужчина из криминальной среды. И связываться с ним по меньшей мере рискованно: кто он на самом деле? Может, из авторитетов? А Рудаков встал возле окна, рядом с двумя молодыми мужчинами, которые, после того как кинули на грудь по лобастому, начали оживленный разговор. Майор прислушался к их диалогу. Первым заговорил ближний к майору мужик:

– Нет, Витек, ты прикинь? Иду вчера за получкой, а в ведомости – штука семьсот! Это че за бабки? За весь отработанный месяц? Я на кассира, та – иди, мол, в бухгалтерию, не я начисляю зарплату. Пошел на второй этаж. Наш гараж вела молодая деваха. Спрашиваю у нее, что за дела, что за получка в 1700 рублей? По какому тарифу? Она талмуд свой открыла, пролистала, отвечает: «Не понимаю. Вам, Романов, начислено 5343 рубля». Ты понял? Я говорю, а чего же в ведомости другая сумма? Она, Ленка, говорит: «А вот по этому вопросу обращайтесь к коммерческому директору». Это к сопляку, сыну Долматова.

– К Антону-гандону?

– К нему, собаке!

– Ну и ты че?

– Пошел. Не мириться же с такой наглой обираловкой? Тот у себя в кабинете был. В приемной бугаи из охраны, окружили секретутку и ржут, как лошади, рассматривая какой-то порножурнал, где трое одну трахают. А один бугай спрашивает: «А ты, Светка, значит, так смогла бы?» Она им: «Денег у вас, тупоголовых, не хватит, чтобы я вас подобным образом развлекала, но соберете штуки три баксов, отчего не попробовать?» И опять ржут! Тьфу, противно стало! Но спрашиваю: «Извините, к Антону Игоревичу зайти можно?» Один из бугаев мне: «За каким хером? И вообще, ты чьих будешь?» Понял? Чей, мол, раб? Но опять-таки, сдержавшись, отвечаю: «Из транспортного цеха я». Он: «А чего к коммерческому директору прешься? У тебя начальника цеха нет?» Думаю, скажу, что по поводу зарплаты явился, так тут же и выкинет охрана из приемной, это для них как два пальца обоссать, решил схитрить! Да, говорю, должен я ему пятихатку, так как дал он мне деньги в долг, по доброте своей душевной, вот и пришел отдать да расписку, что взамен денег написал, забрать! Бугай почесал затылок, а секретутка, эта блядь Светка, и говорит: «Да пропустите его, пусть зайдет, все одно шеф какую-то шмару ждет, сейчас свободен». Меня и впустили! Сидит этот бай двадцатилетний в кожаном кресле, ноги, как американец, на столе крестом сложил и сигарой пыхтит! Увидел меня, спрашивает: «Чего тебе надобно, старче?» Это из стиха какого-то, помню, в школе учили. Я ему объясняю обстановку, а он: «На работе пил?» Я отвечаю: «Нет». Он: «Врешь. – И листает чего-то там. – Вот в среду прошлой недели замечен на проходной после смены с запахом спиртного!» Я объясняю: «Так это же после работы, в раздевалке, перед душем на пятерых пузырь раздавили. На какой же это работе?» А он ноги опустил, уставился на меня и шипит, как змея: «Слушай меня, «афганец», мне по херу, что ты «за речкой» по горам «духов» гонял. За это тебя орденами да медалями, как клоуна, обвешали. Я на производстве дисциплину нарушать никому не позволю! И наказывать буду рублем! Выйдешь с завода, хоть упейся, а на предприятии – ни-ни! Потерял бабки? В следующий раз думать будешь, перед тем как стакан к хлебалу на заводе подносить! Все, и вали отсюда, у меня без тебя дел полно!» Я со зла ему: «А как же ваша охрана, она поголовно без пива по территории не лазает! С ними ты тоже такой принципиальный?» – «Чего? – взвился он. – Ты чего там вякнул, скот? Червь навозный, быдло! Ты еще, полудурок, мои действия обсуждать будешь? А ну, пшел вон! И чтобы на заводе я тебя больше не видел! Ты уволен! Иди в суд, в прокуратуру, там тебе помогут!» Я не выдержал, говорю: «Ну и сука же ты!» Он как заорал: «Охрана!» Бугаи в секунду в кабинет вломились. Антон продолжает орать: «Кто этого козла сюда впустил?» Они объясняться, он не слушает, орет в приемную: «Светка, блядина, немедленно приказ на увольнение этого мудака с завтрашнего дня по статье мне на стол, и бухгалтерию предупредить – никакого расчета! А вы, – это он охране, показывая рукой в перстнях на меня, – выкинуть этот кусок дерьма с завода!» Бугаи, в натуре, скрутили меня и с проходной – прямо на улицу! Один гад еще и подножку подставил, я о бордюр чуть голову не разбил, видишь ссадины?

– Вижу, – ответил друг «афганца», – пидоры они все, эти директора да хозяева! Сами, козлы, по беспределу хапнули на халяву предприятия, помещения да землю. А теперь изгаляются над народом. Ты с голода подыхай, им до манды, им Канары подавай да проституток с кабаками!

Витек тяжело вздохнул:

– Эх, Вован, понимаю я тебя, брат, да вот помочь ничем не могу. Сам без работы уже год! Куда ни пришел бы, ответ один: не нужен! Морда, видишь ли, им моя не нравится, пропитая она! А как тут не запить, при жизни такой?

«Афганец» согласился:

– Точняк! Вот и я вчера взял да пропил эти гроши. И домой на полусогнутых. Жена, сам понимаешь, в слезы, а я на диван. Утром просыпаюсь, на столе записка: «Живи как хочешь, мне эта нищета и твои пьянки надоели! Изменишься, бросишь пить, сможешь жить нормально, обеспечивая семью, – вернусь! Гулять от тебя не буду! Об этом не думай! И пойми меня, я тоже человек. Катя».

«Афганец» вздохнул:

– Вот так, Витек. И я Катьку не виню! Нет. А что делать – не знаю. Устроили, бляди, жизнь нам, хуже собачьей, хоть удавись! Твари!

Друзья замолчали, закурив «Приму» из пачки афганца.

Рудаков посчитал, что настал момент и ему вклиниться в их диалог. Раз «афганец» работал на заводе, причем водителем, то от него вполне можно получить интересную информацию о Долматовых.

Майор извинился, приблизившись к мужчинам:

– Простите, не помешаю?

«Афганец» ответил:

– Да вставай, место не куплено!

Рудаков произнес, обращаясь к Владимиру:

– Я, браток, краем уха услышал, что Афган ты прошел?

Тот ответил со злобой и обидой:

– Ну и что? Какое это ТЕПЕРЬ имеет значение? И кому это теперь интересно?

Майор ответил:

– Мне интересно! И еще миллионам нормальных людей.

«Афганец» усмехнулся:

– Где ты, браток, видишь этих нормальных? Здесь, в рюмочной? На улице? Да не нормальные они, а узники! В рабов всех, суки, превратили, из людей волков сделали, мать их! Эх, автомат бы, да завалить кое-кого из «Белого Дома», с губернатором вместе, коммунистом хреновым! Задолбали, скоты!

«Белым домом» в Павловске, как, впрочем, и в большинстве городов России, принято было называть здание бывшего обкома КПСС, ныне Администрации области.

Немного успокоившись, афганец спросил у Бориса:

– Сам что, тоже «за речку» имел удовольствие прогуляться?

Рудаков коротко ответил:

– Имел!

– Свой, значит? Где воевал?

– Под Кандагаром, в десанте.

– А я в армейской разведке. За два с лишним года, считай, весь Афган прошел! Даже у узбека Дустума и Пандшерского Льва, таджика Ахмад-шах-Масуда в тылах побывал. Две «Отваги», «За БЗ» и «Красную Звезду» с двумя осколками и одной пулей привез оттуда! А ты?