Победа разума над медициной. Революционная методика оздоровления без лекарств

Сэлигман и его коллеги проанализировали данные Исследования Гранта, чтобы найти соответствия между характером объяснений и риском развития заболеваний. Прежде всего, нужно было выяснить, являются ли пессимизм и оптимизм постоянной характерной чертой в течение всей жизни. Верно ли, что «оптимист всегда оптимист», или люди все-таки меняются?

Они выяснили, что оптимизм может меняться с течением времени, а характер восприятия плохих событий остается неизменным. Но это не значит, что человек не способен измениться. Обсудим в конце этой главы, что можно сделать, чтобы стать оптимистичнее и наслаждаться радостями здоровья, сопутствующего оптимизму.

Поняв, что характер восприятия плохих событий остается неизменным во времени, Сэлигман и его партнер Крис Петерсон еще раз подвергли анализу данные Исследования Гранта. Они установили, что к 45 годам пессимисты из Исследования Гранта уже были слабее здоровьем, чем оптимисты. Пессимисты заболевали в более молодом возрасте и болели сильнее, чем оптимисты. К 60 годам пессимисты были уже значительно тяжелее больны.

Оказывается, оптимисты быстрее поправляются после операции коронарного шунтирования, у них крепче иммунная система и живут они дольше. Они также лучше справляются с раком, болезнями сердца и почечной недостаточностью. Оптимисты живут дольше пессимистов. По сравнению с теми, кто мыслит негативно, люди с оптимистичным мировоззрением на 45 % меньше умирают от любых причин в определенный период времени (на 77 % реже умирают от болезней сердца). Позитивное мышление также влияет на сопротивляемость инфекциям. В ходе одного из исследований здоровых добровольцев сначала опрашивали об их отношении к жизни, а потом подвергали воздействию вирусов инфлюэнцы и острых респираторных заболеваний. Более радостные люди лучше сопротивлялись инфекциям, чем мрачные испытуемые.

Затем провели еще ряд сравнительных исследований оптимизма и пессимизма. Психолог из Гарварда Лора Кубзански, занимавшаяся проблемой оптимизма, на протяжении 10 лет наблюдала за 1300 мужчинами и выяснила, что у оптимистов риск развития болезни сердца вдвое ниже, чем у пессимистов. Разница между двумя группами была столь же сильно выражена, как между курильщиками и некурящими.

Выяснилось, что пессимисты восприимчивее к депрессии, у них чаще возникают проблемы с карьерой, они реже испытывают наслаждение, у них возникает больше трудностей в личных взаимоотношениях и вероятность заболеть у них тоже выше. Оптимисты реже болеют инфекциями, у них крепче иммунная система, ниже артериальное давление, продолжительнее жизнь, меньше опасность заболеваний сердца. В ходе одного из исследований установлено, что у пессимистов вдвое больше инфекций, и они вдвое чаще посещают врача. Положительное ощущение благополучия защищает сердце. Жизнелюбивые пациенты на 19 % реже переносили коронарную болезнь сердца, чем унылые.

И последний штрих – люди с высокой самооценкой, оценивающие себя положительно, реже переносят сердечно-сосудистые болезни в ответ на стресс, быстрее поправляются, и у них ниже уровень стресс-гормона кортизола.

Целебная надежда

Будучи студенткой медицинского колледжа, я ухаживала за маленьким мальчиком по имени Джо, у которого был рак в четвертой стадии. Джо никогда в жизни не видел своего отца. В середине курса химиотерапии он написал отцу трогательное письмо о том, как сильно он болен. Он умолял его прилететь во Флориду повидаться. Мать знала, где живет отец. Она обещала переслать ему письмо. К радости мальчика, отец ответил и пообещал приехать и навестить его в больнице в первый раз в жизни.

Пока мальчик дожидался приезда отца, у него плохо шло лечение. Тело неуклонно слабело. Но Джо был оптимистом. Он верил, что поправится, победит рак и будет жить, чтобы наконец увидеть отца, о котором он думал всю жизнь.

В определенный момент у Джо стали отказывать органы один за другим, и мы решили, что конец близок. Мать поторопила отца, тот купил билет на самолет и уже собирался вылетать через неделю. На следующий день состояние Джо значительно улучшилось, он поднялся с кровати, начал ходить по палате, взволнованно рассказывал сестрам о предстоящем приезде отца.

Они должны были встретиться в субботу. Всю неделю Джо рисовал рисунки для отца, писал маленькие истории и даже пробовал записать для него песню на магнитофон. Мы все изумлялись тому, как оживился Джо в ожидании приезда родителя.

В пятницу ночью Джо никак не мог заснуть. Дежурный врач распорядился дать ему таблетку снотворного, чтобы он не чувствовал себя слишком утомленным к приезду отца. Утром в субботу Джо уговаривал нас отвезти его в аэропорт, чтобы увидеть, как отец спускается по трапу самолета. Но ему все еще делали внутривенные вливания, и врач не позволял ему ехать. Тогда мальчик выехал на балкон больницы в кресле-коляске прямо с капельницей и ждал там вместе с матерью, когда покажется такси и отец появится в больнице. Самолет отца должен был прилететь в 2 часа ночи. Аэропорт находился неподалеку. Но вот уже миновала половина четвертого. А Джо все ждал и ждал. Отец так и не приехал. Мать ему звонила. Но никто не брал трубку. Джо оставлял сообщения на автоответчике, но тоже безрезультатно. В тот день я работала и присматривала за Джо. Тот уверял, что самолет отца просто задержался или что он застрял в пробке. Мать проверила расписание вылетов в аэропорту. Самолет отца приземлился вовремя. Мать пыталась объяснить мальчику, что его отец еще недостаточно зрелый человек и не готов к отцовству. Но Джо не верил. Он был уверен, что отец приедет. И ничто не могло его разуверить.

Той ночью я дежурила. Я беспокоилась за Джо, занималась новыми поступающими в педиатрическое отделение пациентами. Уже прошло 8 часов с тех пор, как должен был приехать отец Джо. В 11 вечера матери удалось убедить мальчика вернуться к себе в палату. Я увидела, как Джо едет по коридорам в коляске, нагнулась, чтобы приласкать его. И тут он разрыдался. Он сказал, что отец его предал. Все, кто был в палате, – медсестры, мама Джо – все плакали при виде щупленького тельца мальчика, сотрясающегося от рыданий.

Джо заснул примерно в полночь.

Спустя 5 часов я все еще была в палате скорой помощи, заполняла медицинскую карту на младенца, который поступил с менингитом. Внезапно из громкоговорителя донеслось: «99. Доктор Сердце!» – это был наш секретный код в экстренных случаях. Значит, кто-то умирал, и мне как дежурному врачу полагалось там быть. Я позвонила оператору, чтобы узнать, где это. Она назвала номер палаты. У меня сжалось сердце – я поняла, что это палата Джо.

Хотя накануне мальчик чувствовал себя прилично, у него внезапно остановилось дыхание. Все усилия по восстановлению сердечной деятельности оказались напрасны. Отец Джо так и не появился. Даже когда мать мальчика, хоть и с неохотой, но пригласила его на похороны.

Можно сказать, что Джо жил только надеждой. Вот каким мощным может быть влияние оптимизма. Эта история о несбывшейся надежде имеет печальный конец. А вот история Марии о целительной силе надежды закончилась счастливее. В возрасте восьми лет Марии поставили диагноз «лейкемия», для лечения которой врачи предписали курс очень токсичной химиотерапии. Затем рекомендовали пересадку костного мозга. Но трансплантата найти не удавалось. Родители Марии отважились на отчаянный шаг. Они решили завести второго ребенка, чтобы тот мог стать донором для сестры.

Во время беременности матери врачи снизили дозу химиотерапевтических препаратов, чтобы не лечить лейкемию, а поддерживать стабильное состояние девочки. Нужно было добиться, чтобы она дожила до рождения ребенка. Тогда во время родов можно было бы взять пробу крови из пуповины и проверить, возможна ли пересадка.

Мария всегда мечтала иметь брата или сестру. Она радовалась беременности матери. И хотя она ослабла из-за химиотерапии, у нее было хорошее настроение, она говорила всем медсестрам, что рак у нее проходит и она станет отличной сестрой для новорожденного. Медсестры кивали в знак согласия, не желая разочаровывать девочку, лишать ее оптимизма, хотя анализы крови показывали, что лейкемия не прошла.

Мария хорошо переносила курс химиотерапии. Спустя несколько месяцев показатели крови у нее стали улучшаться вопреки ожиданиям врачей. Ведь ей давали очень низкие дозы лекарств.

Когда родился ребенок, Мария была в той же палате. На ней была специальная защитная одежда, чтобы не заразиться никакой инфекцией. И когда она укачивала новорожденную малышку, то все присутствующие были необычайно тронуты.

Однако после взятия пробы крови у новорожденной оказалось, что не было полного совпадения для пересадки костного мозга. Родители девочек были в отчаянии. Но Мария уговаривала их не беспокоиться. Она убеждала их, что рака у нее больше нет и что пересадка не нужна. Онкологи только головами качали. По их мнению, это было невозможно. Ведь проведенного Марии курса химиотерапии было недостаточно для излечения от лейкемии.