Победить Викторию

– Как ты выяснил адрес? Тамара точно не говорила Холодову, я знаю!

Меня этот вопрос очень волнует с того момента, как я увидела этих двоих из ларца у себя на пороге.

– Какая тебе разница? Главное, что я здесь. Не хочешь узнать, как мать твоя поживает? Ее выписали из больницы.

Я не хочу о ней ничего слышать. Знаю, что все с ней хорошо, этого достаточно. Правда, перед глазами сразу же оживают страшные кадры. Совсем недавно это произошло. Мама в аварию попала. Несколько сломанных ребер, перелом ноги, черепно-мозговая травма и еще много страшных медицинских слов, которые я вряд ли забуду. Те несколько дней, когда врачи боролись за ее жизнь, я провела вместе с ней в больнице. И вспоминаю сейчас как самое жуткое время в жизни. Но оно закончилось.

– Мама сделала свой выбор, уйдя от моего отца к твоему. Я тебе уже не раз это говорила. Ничего не изменится, понимаешь? Я не буду с ней больше общаться, деньги мне ни ее, ни тем более твоего отца не нужны. Мне двадцать лет! Я сама о себе позабочусь.

– В какой вуз собралась? В Высшую школу экономики?

Он совсем не слышит, что я говорю. Упертый как бык! И всезнающий бык! Чуть снова не спросила, откуда информация. И сама себе ответила: из деканата нашего бывшего вуза. Они даже консультировали меня…

Мой отчим, он же отец Саши, Морозов-старший, – владелец одного из крупнейших банков у нас в регионе и на короткой ноге с нашим ректором. Я поэтому и уехала в Москву, в надежде, что здесь меня не достанут. Но еще и суток не прошло, как мамин пасынок оказался в Южном Бутове.

– Папа может ускорить твой перевод туда, хочешь?

Подонок! Ненавижу их семейку! Мать мою купил, так решил, что и меня можно.

– Вон пошел отсюда! Возвращайся обратно, и чтобы духу твоего не было здесь!

– Значит, предновогоднего примирения не будет. Уверена?

Вскидывает голову и впивается в меня взглядом. Еле удержала себя, чтобы не поежиться. Морозов – здоровый лось, под два метра, и, кажется, боксер. Окей, он точно боксер, я выясняла. У него и нос с горбинкой, явно ломали, может, и не раз. Но вот глаза совсем не спортсмена. Слишком выразительные, что ли, и проницательные. Я уже давно поняла, что недооценила Морозова. Но эту ошибку я исправлю.

* – Тамара Скалкина и Ярослав Холодов – главные герои романа "Скалка".

Глава 2

Бугай ушел только через три часа! Сначала думала, с ума сойду – столько времени находиться с ним вместе в одном пространстве! Он сам предложил, а я отказываться не стала, хоть и хотелось, правда, послать Морозова с его помощью. Но это все-таки не вещи разбирать. А шкаф передвинуть и диван перетащить к окну мы со Скалкиной точно не сможем. Дядя Володя нас навещать не собирался. К тому же по настрою Холодова очевидно, что ночевать Тамара будет сегодня, скорее всего, не со мной. В общем, бугай пригодился.

– Нет, ближе передвинь к стене, чуть-чуть дальше от оконной рамы.

Смотрю, как Морозов, красный весь, пыхтит, но все же двигает эту неподъемную рухлядь. Приятно наблюдать! Это тебе не штангу тягать под присмотром тренера в зале. Мажор!

– Там внутри есть что-то? Ты смотрела? Давай я тебе кровать нормальную куплю. – Он пытается восстановить дыхание, но все равно сбивается на кашель. – Воды дай попить.

А сам стягивает с себя свитер. Все-таки идиот!

– Тут окна продувают, а ты мокрый. Оденься лучше.

Прохожу мимо груды мышц на кухню. Меня этим точно не впечатлить. С детства не люблю качков. Здоровых, агрессивных и тупых! Но от них может быть польза. Как сейчас, например. Приношу в комнату минералку и ставлю ее рядом с полуголым Морозовым. На нем лишь тоненькая майка-алкоголичка.

Он пьет быстро, жадно, неаккуратно. Вода тонким ручейком огибает подбородок, бежит ниже по шее, а потом скрывается за вырезом майки.

– Мне не холодно. Я же Морозов. Фамилию оправдываю в полной мере.

Он самодовольно усмехается, сжимает руки так сильно, что на плечах даже вены чуть вздулись. Павлин эгоистичный!

– Ну раз не холодно, давай шкаф еще передвинь.

Если уж совсем честно, то полуразвалившийся шифоньер не надо было трогать. Умом я это понимала, но вот душа моя требовала избавиться от этого «гроба», который стоял посреди комнаты. И Морозов не подкачал.

– Мать твою!..

Что он там дальше проорал, я не разобрала, потому что грохот стоял такой, что, казалось, мы вот-вот провалимся на первый этаж.

Чихаю, глаза слезятся, пыль кругом, я даже бугая вижу не так отчетливо. Это не шкаф, это какой-то ящик Пандоры. Мало того что, падая, дверца и боковая панель отлетели на стол, от которого тут же оторвались две ножки, так еще и какие-то огромные черные тюки повалились из того, что еще пару минут назад я называла шкафом.

– По идее, где-то тут должны быть скелеты. Может, в этих мешках? Постояльцы предыдущие оставили, а?

Морозов по-хозяйски осматривает комнату, а я с ужасом понимаю, что натворила. Дался мне этот козел! Бесит просто до трясучки, но вот кто это все убирать будет?

– Посмотри давай, есть там трупы или нет? – говорю я. – Вообще, все выкинуть можно, стол, наверное, тоже…

Вот его особенно жалко. Мне надо где-то заниматься, на кухне – не вариант, я там стола нормального вообще не нашла.

– Тогда зачем говорила двигать, раз выкидывать собиралась? А вещи где хранить будешь? В комоде?

Морозов, как и я, весь в пыли, которая непонятно еще когда осядет полностью. О вещах, которые теперь надо перестирывать, стараюсь вообще не думать.

– Ты помочь хотел? Вот и помогай. Выбрасывай все это на улицу, где-то рядом должна быть помойка.

С толикой злорадства наблюдаю, как бугай, морщась, натягивает на пыльные мышцы свой теперь уже совсем не светлый свитер. Значит, довольно быстро выметется отсюда. Желательно вместе со всем остальным хламом.

– Вик, кончай дурить… – Морозов подхватывает пару черных тюков и направляется к входной двери. – Хочешь жить в Москве – ладно, живи. Но дай тебе хоть квартиру нормальную снять. У отца студия метров на сто, на Остоженке. Ты ж не бомжиха какая!

– Вот и сваливай на свою Остоженку, это явно не в Бутове. Стол только сломанный с собой прихвати! – это я уже в пустоту кричу, Морозов секундами раньше хлопнул дверью. Дверь, кстати, стальная, что странно для такой квартиры.