Победить Викторию

– У тебя самолет, кажется, днем, так ты говорил? Я не останусь, Саш. Ни на каких условиях. Сделки заключайте с папой в своем банке. Кстати, если люди считают себя семьей, они обходятся без контрактов и взаимовыгодных обязательств. Возвращайся домой и оставь меня в покое.

Он молча смотрит, как я обуваюсь, потом подает куртку. Сам остается стоять рядом, даже не пытается возразить. Может, наконец, смирился?

– Я вызову тебе такси. Подожди.

– Провожать не надо, дорогу я сама найду. – Прямо смотрю в его глаза, они не выражают ничего, кроме полного равнодушия к моим словам. – И больше не доставай меня. Всем только лучше будет. Договорились?

Ухожу, так и не получив от него ответа. И всю дорогу от подъезда до ворот не отпускает странное чувство, будто я что-то важное забыла у Морозова. Умом понимаю: нервы шалят, все вещи со мной, но почему-то тянет назад.

Я даже не сразу сообразила, выйдя на дорогу, что ко мне обращается какая-то девчонка.

– Вика! Привет! Как ты? Уже перевелась?

Перед глазами Лена Дятлова, маленькая верткая одногруппница и бывшая соседка по общаге. Которая люто меня ненавидит. И постарается сделать все, чтобы мне было больно.

Вот только бабских разборок мне сейчас не хватало!

Глава 8

– Ты здесь ночевала? У Морозова? Ну да, он говорил, тебе ведь жить негде, а у них в семье принято помогать… Так здесь теперь останешься? Или тебе все-таки квартиру снимут?

Она прекрасно знает, что я ее терпеть не могу. И знает, почему. Но зачем-то сейчас, когда нет никого рядом пытается делать вид, что заботится обо мне. Кто-то ловит кайф от выяснений отношений, скандалов, драм и истерик на всю округу, но я даже разговаривать с ней не буду. Поэтому просто обхожу Дятлову справа, стараясь близко к ней не подходить.

–– Ты для него просто бедная родственница, поняла?! – слышу в спину. – Я все про тебя знаю! Еще увидимся!

Да что б не было большей беды в моей жизни, чем паранойя Лены Дятловой!

Такси уже подъехало, надеюсь, что за мной. Я даже спросить не успеваю, как водитель сам называет мой адрес. Вот и славно. Бросаю прощальный взгляд на дом за высокой оградой и вижу, как охранники пропускают Дятлову внутрь на территорию.

Кто бы сомневался! Мог бы и не ждать, пока я уйду. Мне плевать.

Дорога до моего Южного Бутова занимает два часа. Два часа жизни! Похоже, мне пора привыкать к столичным пробкам. Хотя, нет, не придется. Моим видом транспорта будет метро, на такси рассекать по Москве точно не буду.

В квартире все такой же беспорядок, кухню еще предстоит разобрать и отмыть все, что получится. И все-таки здесь мне спокойнее, чем у Морозова. Вот только на окно надо будет поставить решетку.

Смотрю на экран телефона и улыбаюсь. Папа! Наконец-то. Сто лет с ним не разговаривала. А событий много произошло.

– Привет!

– Привет, родная! Ты как? Обустроилась? – Голос у папы уставший. Скорее всего, опять не выспался, он у меня сова, раньше двух обычно не засыпает.

– Обустраиваюсь. Пока еще не все готово. Как выставка прошла?

– Нормально, – отвечает с секундной задержкой, и я понимаю, что продать ни одной картины не получилось. Иначе бы уже похвастался. А врать папа у меня не умеет.

– Ясно. Ты когда приедешь? Новый год вместе встречаем здесь?

– Пока не знаю, Вика. Дома дел много, потом прямо после праздников пригласили оформить стены. Халтура, конечно, но платят неплохо. Вроде как.

Папа у меня художник, очень талантливый. Но мало кто получает признание при жизни – как правило, сначала надо умереть, и только потом твои работы станут покупать.

– Приезжай, пап! Квартира небольшая, но мы вдвоем тут поместимся нормально. – Помолчав немного, добавляю: – Я не хочу, чтобы ты отмечал Новый год в одиночестве.

– Не буду. Не переживай. Ты с мамой разговаривала? Почему трубку не берешь, когда она звонит?

– Ты знаешь почему. Мне с ней не о чем говорить. Она бросила нас. Молча ушла, ничего не объяснив ни тебе, ни мне. Вы вместе двадцать два года прожили, а она…

– Хватит, Вик. Она твоя мать, этого не изменить. Волнуется за тебя, а ты в Москву сбежала, лишь бы ее не видеть. Думаешь, она этого не понимает?

– Она поэтому тебе звонила? Нажаловаться на меня? И ты ее выслушал?

Зло берет, что отец с ней общается. Мать оставила его практически без средств к существованию, забыв, что только благодаря ему она сделала карьеру и смогла столько зарабатывать, чтобы обеспечивать нас всех. Никогда ее не прощу!

– В кого ты такая категоричная, как думаешь? Точно не в меня. Мама волнуется, ты ее единственный ребенок.

– У нее теперь пасынок появился, пусть там нотации свои читает! – выпаливаю и сразу же жалею об этом: перед глазами снова замаячил полуголый Морозов. Вряд ли он успел одеться, когда к нему Дятлова прибежала.

– Мама сказала, ты вроде как ладишь с этим парнем, – терпеливо говорит папа. – Расскажи, какой он? Я очень хотел, чтобы у тебя был брат, но не сложилось.

– Мама, как всегда, не в курсе, что на самом деле происходит. Мы с ним не друзья, пап. Он меня дико бесит. Прилетел сюда, в Москву, за мной, представляешь? Узнал как-то адрес и вчера объявился на пороге. Ты маме не говорил, куда я еду?

В трубке тишина. Ну все ясно! Спасибо, пап!

– Я только сказал, что Володя за тобой присмотрит. Вот и все. Она же волнуется за тебя.

Ловлю себя на мысли, которая мне очень не нравится. Две трети разговора обсуждаем маму. Будто других забот у нас нет.

– Давай оставим эту тему. Ничего все равно не изменится. И, пожалуйста, не рассказывай ей больше ничего обо мне. У меня новая жизнь, пап. И другие заботы. Сейчас поговорю с тобой и буду разбираться с переводом. Потом посмотрю работу, хотя кто ее ищет перед Новым годом… И я очень жду тебя, пап. У меня же больше никого нет, кроме тебя. И у тебя есть только я.

Не сразу смогла после нашего разговора переключиться на уборку. Хотя основное мы с Морозовым сделали вчера. Кухня просто очень грязная, ее надо лишь отмыть, выбрасывать тонну ненужных вещей вряд ли придется. Скорее, так, по мелочи. Но сначала надо позвонить в «Вышку»!

Если не пройду, по крайней мере буду точно знать и не тратить сил на переживания. И так перенервничала за последние сутки. Учеба важнее и шпаны в окне, и заботливого Морозова, от которого в дрожь бросает и хочется сбежать. Но сначала – врезать ему хорошенько, чтобы не смотрел и не касался меня. Как подумаю, сколько через его руки прошло девиц! Да и впереди очередь наверняка приличная.