Победитель. Апология

А визави тем временем с заговорщицким видом говорит о дачке за городом, куда можно махнуть с субботы на воскресенье.

— Нас шестеро будет — трое на трое. Всю организационную часть беру на себя.

«В субботу уезжаю. Одного нашего сотрудника навестить надо. Он в санатории». — «Это далеко?» — «Порядочно. За день не управлюсь».

— Обязательно за город?

— Видишь ли, старик, у меня такая работа, что в иных случаях приходится прибегать к конспирации.

Выливает в фужер остатки пива. Полагаю, разжевывать не надо?

На галстук глядишь — темно-синий и узкий, в горошек. Ты даже не помнишь, когда была мода на них. Да и была ли? На месте женщин ты презирал бы мужчин, которые носят такие галстуки. Увы, женщины не разделяют твоей точки зрения.

— Так как насчет субботы?

Кадык всплывает в жирной шее и тихо, блаженно опускается — пиво всасывает.

— В субботу меня не будет в городе.

«Вы все еще носите мой шарф? Не жарко?» — «Нет. Самый раз». — «Небось специально надели… Да, так я вам и поверила… До свидания. Спасибо, что зашли… Почему не за что? Спасибо! Сейчас вы молоды, но когда-нибудь поймете, за что я благодарна вам. Наступает такой момент в жизни, когда важно убедиться, что человек, на которого ты возлагал надежды, не подвел тебя. Я говорю сейчас о вас не как об ученом. Я рада, что не ошиблась в вас… Знаете, в чем ваша сила? В том, что вы не жадничаете. Я говорю не об элементарной жадности, не о крохоборстве — нет. О другом. Как бы это поточнее выразить? В каждом времени чего-то недостает. Что-то уже устарело и минуло, а что-то, напротив, еще не наступило. Именно это отсутствие и терзает жадного человека. Почему было, а сейчас — нет? Или почему — будет, будет потом, а не сейчас? Вы не задаете этих бесполезных и неблагодарных — вот-вот, неблагодарных! — вопросов. Вы работаете с тем, что есть. Я не говорю: удовлетворяетесь тем, что есть, а именно работаете. Не брюзжите, не парите в облаках, не ссылаетесь на объективные причины, не отсиживаетесь, как крот в норе, а работаете. Это точное слово… Кажется, я немного высокопарна — простите мне этот грех. И, ради бога, не напяливайте мой шарф, если на улице плюс пять, как сегодня».

— А в следующую субботу? Или через следующую? Теперь, надеюсь, мы не потеряем из виду друг друга. — Языком орудует — в качестве зубочистки.

«Надеюсь, не потеряем…» Почему? Кто дал ему право на такую надежду? Или на твоем лице написано, что…

— У меня тоже лояльная супруга. Тут, старик, есть один простенький секрет: если женщина видит, что мужчина делает дело, она снисходительна к его слабостям. Надеюсь, ты побываешь у меня…

Опять надеется? Да по какому праву, черт побери?

— Сейчас, кстати, трудно с мебелью. Если что, могу звякнуть.

— Благодарю.

Напрасно надеется! И ничего такого не написано на твоем лице. Вообще ничего — оно голо, и оно сияет как фонарь. Жизнерадостный фонарь с великолепными ушами.

— Обзавелся уже? Мебелью?

«Да нет. Откровенно говоря, у меня еще не назрела эта проблема». — «Не назрела? Ты хочешь сказать, у тебя все еще не решен квартирный вопрос? Что оке ты молчишь, старик!»

— Проблема мебели у нас решается кустарным способом.

— То есть?

Извини, старик, обычно я схватываю на лету, но сейчас что-то не понимаю.

— Тесть краснодеревщик.

Побойся бога, Рябов, — полковника запаса в краснодеревщики низвел!

— Да? В общем, тоже ничего. Мой-то в облсовпрофе работает. — Взглядом обводит разгромленный стол. Неплохо, конечно, что тесть сам делает мебель, но… Облсовпроф, старик! — По-моему, они неплохо заколачивают?

— Краснодеревщики? Тыщонка выходит.

Разом утратил интерес к столу.

— В месяц?

— Ну! Иногда больше. Их ведь всего несколько человек в области. — Скромно кладешь на тарелку вилку с ножом.

«Ты собирался говорить насчет кооператива. С Минаевым, по-моему». — «Говорил. Оказывается, это не в его ведении». — «Значит, еще минимум три года?» — «Значит да».

— А мать ее? Работает?

С тестем ты переплюнул меня, старик, — тут я признаю свое поражение.

— Она специалист по космическому питанию. — «Краснодеревщика» искупил. — Сейчас в Байконуре — месяц уже.

«Три года… Хорошо, будем жить здесь еще три года. Только прошу тебя: скажи своему папе, чтобы он не читал мне стихов про младую рощу». У тебя совсем неплохая жена, капитан. Она умна и терпима, и любит тебя.

«Она большая, твоя статья?» — «Как тебе сказать? Небезызвестный Мирошниченко страдает многословием». Кажется, ты не говорил этого, но какая разница! Ты молчал, а это еще хуже. Она тихо сидела рядом в белоснежном халате с откинутым капюшоном, прекрасная и доступная, а ты упивался косноязычными банальностями небезызвестного Мирошниченко.

«Я лежала на скамейке, а надо мной верхушки сосен раскачивались. И тут вдруг я поняла…» Дите, ты умудрился усмотреть в этом тонкость натуры! Выходит, не все братцу досталось, кое-что перепало и тебе от бурной поэтичности диктора.

— У них одна дочь?

У них — это краснодеревщика и специалиста по космическому питанию. Не забыть!

— Одна. А у тебя? — Беспечностью и весельем сияет твое лицо.

— У меня сын. Два года.

За кого ты принимаешь меня, старик? Неужели я похож на человека, который плодит дочерей?

Беспечностью и весельем… Весельем и беспечностью.

«Три года… Хорошо, будем ждать еще три года».

Бандитским весельем и младенческой беспечностью…

Римский профиль официантки. За бумажником лезешь. Рука приятеля студенческих лет предостерегающе вспархивает.

— Ты мой гость. В следующий раз ты угостишь меня, какая разница! Не будем терять из виду друг друга.

Не хандри, Рябов. Насколько тебе известно, чувство благодарности не атрофировано в тебе, но тем не менее сегодняшнее гостеприимство окажется безответным. Хоть раз в жизни испытаешь радость сквалыги, зажавшего обед.

Прощальная сигарета.

— Докурю, и потопаем. Так и не поговорили толком. У тебя… Может, у тебя дело ко мне?

Оцени тактичность! Ты ведь разыскивал меня не для того, чтобы отобедать со мной, но я сделал вид, что не понял этого, я искусно подыграл тебе, я терпеливо ждал, когда ты заговоришь о главном, намекал, что сделаю все возможное. Но ты молчишь, а времени у нас в обрез. Валяй, я слушаю.

— Никакого дела. — Твои глаза чисты и невинны. — Это Комитас все.

— Кто?

— Комитас, армянский композитор. Ты обратил внимание, что его музыка навевает воспоминания о юности? Так и тянет о былом поговорить.

Не верит. Я ведь немного знаю тебя, Рябов, ничего подобного не водилось за тобой прежде.

— Но около корней их устарелых

(Где некогда все было пусто, голо)

Теперь младая роща разрослась…

Забавляешься! Кажется, у тебя и впрямь отличное настроение. Вы не обманулись в своем ученике, Маргарита Горациевна. Первого апреля работа будет сдана. Первого или даже раньше. Вы помните Минаева, профессор? Он преуспевает, но он барахтается в грязи и рано или поздно утонет в ней. В мире царствует справедливость — разве судьба вашего преемника не лучшее доказательство тому? Будьте спокойны за него — он не оступится и не упадет.