Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА III

Стали они раскидывать мозгами и вынашивать предположения на сей счет. Некому было им в ту минуту подсказку в наушник шепнуть или шпаргалку по факсу подослать. Заслуженного Учителя Елпидифора не оказалось тогда с ними рядом, зеленый змий из самогонки тоже повыветрился, на прощанье скрутив им языки морскими узлами. Раскидывали философы мозгами, раскидывали – все мозги пораскидали, а к решению проблемы так ни на версту и не придвинулись. Плюнули они на это мероприятие, развернули прошлогоднюю газету, в которой намедни воблу из шинка притаранили, хотели разделить бумагу напополам для туалетного использования, глянь – а там надпись во всю ширину формата про воскрешение из мертвых.

– Елки-палки, так вот же она, эврика-то! – совместно заорали они на статью и вскочили на ноги. – Будем людей из трупов обратно в бодрячков восстанавливать и ставить в строй!

Что и говорить, хорошая идея. Ведь страшно помыслить какое число – 586 прерванных жизней! – скопилось у каннибалистичных рецидивистов в щитовидных железках, этим количеством не жалко с кем-нибудь поделиться. Принялись наши терапевты шнырять по кладбищам да по моргам, свежего покойника выслеживать. Напали они как-то раз вдвоем на одного завалящего мертвеца, смазали ему пасть и зенки собственной, насыщенной чужими существованиями отрыжкой, кое-какие разложившиеся чресла бэушной электроникой и станкостроительным хламом заменили (Мелево был техническим интеллигентом и кое-что понимал в тяжелой индустрии), попели над дохлятиной всякие чертовские заговорные шлягеры (хоть в чем-то сотрудничество с колдуньей пошло им на пользу) и подняли парня на ноги.

За последние 16 лет бывшим людоедам, а ныне новаторским безвозмездным воскресителям удалось вернуть к относительному жизненному функционированию небольшую роту из 55 человек. Правда, общая особенность поведения оживленных скелетов оказалась весьма неудовлетворительной, потому что никто из этих отморозков без мысленного приказа Мелева или Копуши шагу ступить не мог, а к разжалованным Ягиневым сторожам мысли являлись все больше наступательно-разрушительного действия. Придет на ум, например, кому-нибудь из вооруженных приятелей одно неосмотрительное воспоминание про то время, когда в пищу им доставалась сладкая человечинка, смотришь – а заводной боец уже волочит к ним на трапезу подбитую добычу. Обвинят людоеды друг друга в злоумышленных мечтаньях, побранятся слегка, да и принимаются следующего покойника от вечного сна будить да расталкивать, а его убийцу, разобрав на запчасти и обглодав каждую деталь, закапывают в лесу.

Так вот и прожили друзья все последние годы – в непрестанной погоне за плодами своих беспечных поступков, опасаясь, как бы эти плоды чего ни натворили. Сами себе людоеды заварили кашу, сами ее и расхлебывали, не зная, каким образом освободиться от преследовательской работы. И сколько бы продолжалось это бешеное безобразие – неизвестно, не произойди у них столкновение с всемирной знаменитостью, бравым охотничьим стрелком, всегда открытым для неформального общения со всякими нищими духом придурками, канцелярским лесничим Елпидифором.

– Так-так-так, вот, стадо быть, в какую чокнутую крайность засосала вас нелегкая на этот раз, – дослушав людоедские всхлипы, вымолвил предложение лесник. – Снова попали вы в неблагополучный разряд существ, заблудившихся в морально-правовых ориентирах. Снова, как я вижу, требуется вам житейско-теоретическая помощь в определении вектора бытия.

– Ага, угу, – простонали истекающие слезами людоеды, – без вектора – никуда, подскажи, куда он тычется, или, еще лучше, дай за него подержаться.

– Подержаться, говорите? – поглядев в мечтательную даль, грузно выдохнул из себя высказывание Елпидифор и с размаху погладил себя ладонью по загривку. – Вектор, значится, требуете? Эхе-хе-хе-хе-хе-хе! Я бы и сам рад за этот выпуклый вектор обеими ручищами ухватиться. Вектор!.. Прямо так подмял бы его под себя и целые сутки сотрясал бы его в различных позициях. Да все дело в том, что фигура эта геометрическая, пропорция эта необъятная, смысл жизни, можно прямо так сказать, открытый мной вот буквально на днях, находится сию минуту в неизвестном месте и в неопределенном состоянии, то есть, другими словами, в лапах у бессовестной склочницы Ягини. И как эту фигуру обратно у ведьмы приобрести и доставить домой в целости и невинности для розыгрыша с ней свадьбы, ума не приложу.

Заблудшие людоеды внимательно переглянулись между собой, тупо похлопали веками и остались в недоразумении по поводу того, на что, в общем и целом, жаловался Елпидифор.

– Учитель, – обратился к нему Мелево, – объясни нам, бестолочам, что ты имеешь в виду под этой красивой притчей о векторе? Уж больно твои эзотерические схемы, с философской точки зрения, своеобычны и идейно чисты. Их бы на какую-нибудь знакомую азбуку перевести, чтобы значение твоей болтовни донеслось до наших извилин.

– Азбуку, говоришь? – оттопырив в сторону левую бровь, молвил лесничий. – Азбука тут простая: полюбил я, братцы, барышню одну так крепко, что за единственное мгновенье, проведенное в окружении ее объятий, готов расстаться со всеми своими лучшими грядущими реинкарнациями вместе с получающейся в сумме всяких там благотворительных эскапад душевно-оздоровительной кармой.

– Ты что, Учитель, – заверещал вне себя от осатанелой экзальтации Мелево, – совсем с катушек слетел? Мы с Копушей наивно ожидали, что ты нам какую-никакую скрытую от научной аналитической слежки общечеловеческую истину покажешь или обнажишь перед нами свой весомый и зримый смысл жития, а ты нам заместо глобальной картины признаешься в жалких бабских поползновениях? Какой же ты Учитель после этого, расколошмать тебя сифилис с трихомонадами?! Ты, неукротимый борец с любой приключенческой невидалью, избитый образец для воспевания в пародиях, столько бандитских национальностей положил, столько сорняков из нивы коррумпированной канцелярской демографии с корнем выдрал – и бряк! – утонул рылом в плаксивой буферной мякине?!

– Ты еще поговори мне тут глупостей, обалдуй дикарский, – одернул его выпад славный Елпидифор. – Ишь какой сексопатолог выискался! Коли не видел никогда куколки редких размеров именем Архицель, на, раскрой челюсти и полюбуйся на недюжинное буйство плоти.

И с этими словами лесничий достал из портянки пахнущий незабудками портрет любезной раскрасавицы и протянул его ошалелым воскресителям в руки. Раздосадованные было каннибалы нехотя подхватили портфолио девчушки, поднесли его к носам, да и разом непечатно ахнули.

– Э-вона, Мелево, ты погляди, какая у гражданки критическая масса из-под лифа выпирает? – зарегистрировал очевидное, но невероятное Копуша. – А какое напряжение выдерживает ее обтягивающая юбочка, маманя моя! Неужели такое произрастает на нашей никудышной планете?!

– Н-да, – с испугом глядя на собственную ширинку, подтвердил Мелево, – теперь мне ясно, что скрывалось под твоим эзоповым понятием «вектор». Ох, Учитель, какое у него, однако, мучительное вертикальное направление! Как бы его беспощадная железная напористость не зашвырнула меня отсюда прямо в женский монастырь.

– И меня вектор одолевает, – обнялся с деревом Копуша. – Ты, лесничий, в следующий раз предупреждай, какого рода натюрморт собираешься представить, а то от эдаких передряг вмиг останешься без покоя.

– Ничего, ничего, вдругорядь будете знать, как осмеивать самый грандиозный на свете стимул. Пускай это жестокое испытание научит вас правильно взвешивать реальность, потому что сильное влечение к противоположности – есть один из коренных законодательных актов космического быта. И знайте также, что сие надземное притяжение, терминологически называемое эросом, находится в прямой пропорции по отношению к поисковой работе философов, или, объясняясь сжатыми поговорками: чем больше потенция, тем глубже экзистенция. Аминь.