Победители Первого альтернативного международного конкурса «Новое имя в фантастике». МТА III

– Как ты меня назвал, таежный пешеход? Ты, пенек в танкистской шапке, победитель енотов и бобров, как ты смеешь охарактеризовывать меня фольклорной лексикой и семиотикой? Да ты хоть знаешь, какое мясное пюре в синюге я могу из тебя извалять при помощи ворожейских приемов? Да стоит мне только щелкнуть пальцем, чтоб моя летающая кухонная бензопила нашинковала тебя мелкой стружкой в охотничий салат или поющий асфальтовый каток попросту отутюжил твой контур на гудроне. А ты, пьяный околоточник с тротиловыми трещотками, – повернула ведьма свою внешность на Мелево, – ты как оказался в союзе с этим королем заповедников? Мало, что ль, тебя с твоим приятелем отходила по мордам в прошлый раз моя волшебная осиновая колотушка? За добавкой пришел? Что ж тогда напарника с собой не прихватил, ты, винно-водочный отсос?

– Ой, подлюка иллюзионистская, ой, клоунесса намагниченная, – заныл раненым слоном обиженный Мелево, – какой гадостью заляпала ущербные черты моей тонкой натуры! Да за одно это я сейчас такое сейсмологическое возмущение с эпицентром на твоей ягодице устрою, что из космоса будет одно загляденье посмотреть.

– Постой, постой, Мелево, – второй раз тормознул сентиментального помощника целесообразный лесничий, – опять ты наносишь убыток моему звездному престижу. Кто после твоих поносных прокурорских метафор подумает обо мне, твоем предводителе, как о положительном герое? Стой за моим плечом и грубо молчи, а если не можешь молчать, то бубни себе под нос матерные возражения. А вы, госпожа легендарная мастерица волхвования, не пугайте нас своими устаревшими суггестивными методиками. Веха мистерий и обскурантизма давно уже позади. Разве поспорит ваша допотопная алхимическая технология против современного оперативно-тактического полива крылатых ракет? Если хотите, чтобы башку вам не снесло нечаянным бомбардировочным ударом, то не тяните-ка с моим любезным требованием, поскорее достаньте принцессу из мороженого торта, пока наша канцелярская прелестница не подхватила бронхит позвоночника.

Ведьма собралась было кое-какими оксюморонами дополнить свою предыдущую тираду, но тут в божеской гортани повелителя смерти что-то заурчало, забулькало, засвистело, зашамкало, обратив на себя всеобщий интерес, и вырвалось наружу еле разборчивой гнусавостью.

– Слышь, Ягиниха, кто эти соплежуи? – Девы-сильфиды подмахивали в этот момент своему шефу носовыми платочками, создавая ему свежий дыхательный сквозняк. – Кто эти несчастные ходоки, терзающие мне сердце противным зрелищем своего крепкого чесночного здоровья?

– Как – кто? – поразилась ведьма. – Вон тот, второй жлобина, который тебя собирался потрепать пушкой по щеке, – это Мелево, профессиональный каннибал и токсикоман, служивший у меня одно время «шестеркой». А этот лось, что приперся сюда отобрать у тебя мороженую девку, должен быть тебе знаком. Неужто не признаешь жеребца?

– Микроскопа с собой не захватил, – пренебрежительным фальцетом процедил смертоносец. – Не разберу, что за букашка.

– Да это ж Елпидифор, твой знаменитый заочный противник, бессмертный боец и эксперт по дерзким безнаказанным вылазкам.

– Что?! Кто?! – изогнулся кочергой ошарашенный этой новостью Чох и сварганил такую кислую мимику на лице, что взглянуть на него было противно.

Медленно поднявшись со своего седла, свирепый идол плавной припрыжкой подступил к отважному лесничему и застопорился на расстоянии замаха от него. Продажные сифилиды-венериды, учуяв неладное, от жути сползли под господскую инвалидную коляску, ведьма подлила себе в посуду еще малость кипяченой бурды, предвкушая зрелищную развязку, Мелево, натолкав в гранатомет побольше тринитротолуола, взгромоздил дуло метательного прибора себе на плечо и хорошенько прицелился, а Елпидифор, как ни в чем не бывало, с увлечением уставился на маргинальное поведение постороннего холерика. И было чем увлечься – не всякий день увидишь такого фотогеничного кобелину в сочетании с эдакой фамильярной кабацкой походочкой.

А между тем Чох после короткой гипнотизирующей паузы обвел взором с головы до ног своего визави, ухмыльнулся про себя какой-то сатирической идее и потопал в обход вокруг бесстрашного лесничего, приговаривая с вопросительной интонацией:

– Значит, ты и есть Елпидифор? Бессмертный Елпидифор? Вот кто, значит, не торопясь подыхать, портит мне потустороннее реноме и еще на баб моих зарится! Вот из-за какого хамского виталистического выскочки я получаю выговор от теневого нашего батьки-Создателя? Ага, значит, огонь, вода и медные трубы на тебя не действуют? Хорошо, попробуем подобрать другие ключи к твоей сердцевине.

Елпидифор следил, следил, как не представленный чудила кругом него мотается, слушал, слушал его силлогистические посылки, ссылки и предпосылки, да, так ничего и не поняв из его вступления, огорошил всех присутствующих раздраженным вопросом:

– Эй, кто-нибудь, скажите мне на милость, что это за спутник мне на орбиту уселся? Я его, кажется, не просил описывать окрест себя дугу. Чего ж он тут мечется по эклиптике? Али его каким физическим явлением к моему флюиду притянуло и он теперича выхода из силового поля не находит?

Никто в ответ не проронил ни буквы, и Чох продолжил свой завораживающий маневр, воздействуя на лесничего психотропным перешагиванием.

– Эй, колдунья, скажи ты, что ли, какого забубенного эксцентрика зазвала к себе на посиделки? Откуда вырвался этот прогулочный шизофреник и почему он такой непонятной метафизической ахинеей засоряет нам слух?

Ягиня при непочтительном определении, брошенном Елпидифором в адрес бога смерти, чуть не подавилась своей водярой, кинула взор на Чоха, чего, мол, у него на лице творится, но двойник ди Каприо – молодцом, нюни не распустил, только ушами нервно взмахнул и поплелся дальше вкругаля.

– Эй, вы, наглядные пособия камасутры, – шагнул лесничий навстречу сильфидам, и Чох, воспользовавшись случаем, изменил направление вращения на противоположное, – чем вы там под стулом занялись? Ответьте хоть вы, что это за расфуфыренный бойфренд – ваш начальник?

Развратные ангелочки еще пуще вцепились в мебельные подлокотники и промямлили испуганным дуэтом:

– Это Чох!

– Что значит «это чо»? – не уразумел Елпидифор. – В том смысле, что бывает еще и похлеще, так, что ли?

– Чох!! – совсем тихо прошуршали гетеры страшное имя, как будто этим исчерпали горячий егерский интерес, но Елпидифору данное объяснение показалось неполным.

– Ну, знаете что, чо он или ничо, мне такое этимологическое местоимение ничего не говорит. Вы лучше шепните, как его фамилия, а то этот экстравагантный приятель, глядите, начал уже, как велосипедное колесо, восьмерки выписывать, не осознавая, видимо, что меня же может запросто стошнить на него от мельтешащей головокружительной антипатии.

Такого грубого издевательства Чох, конечно же, не смог стерпеть и, очутившись у Елпидифора точно перед носом, так прочистил ему уши угрожающим воплем, что бурьян за спиной смельчака полег, словно от воздушного напора вертолетного винта:

– Зовут меня Чохом, дубина, а по рангу я есть не кто иной, как бог смерти. И если ты сие мгновенье не освободишь наше общество вместе со своим запойным Санчо Пансой от своего присутствия, я вас обоих живо приобрету к себе в распоряжение на веки вечные, чтоб в спокойной адской обстановке наблюдать за вашей переплавкой в подземных мартеновских печурках.