Побег от гравитации. Мое стремление преобразовать NASA и начать новую космическую эру

Совет по космосу обратился к NASA с просьбой провести в течение девяноста дней исследование, чтобы предложить новую программу SEI, и дал понять, что не хочет работать по старинке. Они хотели, чтобы NASA рассмотрело творческий подход, который, возможно, даже потребует внесения изменений в существующую программу Space Station Freedom. Поскольку из Агентства просочились слухи о том, что планирует предложить NASA, совет обратился к группе специалистов из Лос-Аламосской лаборатории Министерства энергетики с просьбой предложить свой собственный проект программы в качестве ответной меры. Совет по космосу был явно разочарован отсутствием прогресса в области пилотируемых космических полетов и надеялся, что конкуренция с НАСА заставит их думать по-другому.

Незадолго до этого президент Буш назначил бывшего астронавта и адмирала Ричарда Трули администратором НАСА, и вице-президент и сотрудники Совета, похоже, уже сожалели о его выборе. В автобиографии Куэйла Standing Firm в главе “Ракеты и красная лента” изображено его разочарование по поводу того, что НАСА отреагировало на руководство Белого дома как на неприкаянное. “Проблема для бюрократов НАСА, очень изнеженных людей, - пишет он, - заключалась в том, что космической политикой будет управлять Белый дом… . . Они хотели продолжать делать космическую политику сами, даже если для сторонних наблюдателей было очевидно, что проекты, которые они осуществляли, были слишком неизобретательными, слишком дорогими, слишком большими и слишком медленными. NASA не возражало против того, чтобы мы помогали ему вести бюджетные бои с OMB и на холме, но они хотели сами формировать эти бюджеты”.

Сходство между тем, что обнаружили вице-президент и Национальный совет по космосу в начале 1990-х годов, и тем, что я испытал двадцать лет спустя, очень велико. Вице-президент Куэйл рассказывает о ранней встрече с руководством НАСА, когда руководитель космических полетов признал, что они лгали Конгрессу о начальных сроках эксплуатации программы космической станции, и даже предположил, что они могут сфабриковать технические причины для того, что, как они уже знали, будет по меньшей мере четырехлетним отставанием от графика.

Вице-президент Куэйл вспоминает, что остальные члены делегации отмежевались от этих высказываний, но он сказал, что это было частью модели поведения в космическом агентстве, которую он и другие представители исполнительной власти считают тревожной. “Высокомерие было невероятным”, - пишет он. Они просто привыкли разбрасываться цифрами и оценками и рассчитывать на то, что старый гламур NASA ослепит всех, кто их слушает”. После совещания Дарман [директор OMB] сказал Альбрехту [исполнительному секретарю Космического совета], что на фоне этого Уотергейт выглядит мелким”.

Лаборатория “Энергия” представила предложение, включающее серию надувных обитаемых модулей для космической станции, лунной и марсианской баз общей стоимостью 40 млрд. долл. Спустя несколько недель NASA опубликовало собственное предложение стоимостью 500 млрд. долл. Программа была разработана с учетом существующей инфраструктуры и персонала NASA. Вместо того, чтобы перестроить проекты в соответствии с поставленной президентом целью - стать космической державой, - это была переделанная версия Apollo за еще большие деньги. Ценник вызвал заголовки в СМИ, скептицизм Конгресса и гнев Совета по космосу.

Космические пираты были в восторге от заявления президента Буша о программе возвращения на Луну, и особенно от заинтересованности Космического совета в создании более инновационной и устойчивой программы для этого. Мы поделились своим посланием в речах и показаниях на холмах, а также в рамках лоббистской деятельности на низовом уровне. Чтение стенограмм наших выступлений более чем тридцатилетней давности показывает последовательность целей космических пиратов:

Наилучшим способом повышения эффективности и снижения стоимости в долгосрочной перспективе является сочетание геологоразведочных работ, поддерживаемых государством, государственных и частных исследований и разработок, а также регулярного частного предоставления космических товаров и услуг в условиях свободной рыночной конкуренции там, где это возможно.

… Даже если государство является основным покупателем, оно должно, насколько это возможно, выступать в роли коммерческого заказчика, хотя, возможно, с учетом поощрения инновационных технологий, которые обещают значительное снижение затрат с течением времени, в отличие от старых технологий, которые являются конкурентоспособными по цене только потому, что затраты на исследования и разработки уже амортизированы.

Далее мы пояснили, что “в космическом контексте это, как минимум, предполагает использование контрактов, ориентированных на результат, а не на конкретное оборудование, и отказ от государственного микроменеджмента и детальных спецификаций продукции”, мотивируя это тем, что “подобная практика ведет к раздуванию расходов и торможению технологических инноваций, а в контексте НАСА - к тому, что технические кадры, которые должны быть задействованы в передовых исследованиях, уходят на контроль исполнения контрактов”. Мы призвали правительство “стать более надежным заказчиком при долгосрочных закупках” и в заключение заявили, что “NASA должно заниматься тем, что у него получается лучше всего - исследованиями и разработками в области передовых технологий, а коммерческий сектор пусть занимается тем, что у него получается лучше всего - снижением стоимости существующих технологий в результате действия рыночных стимулов”.

Если бы меня попросили дать показания на эту тему сегодня, я бы не изменил ни слова.

Ясность нашего послания была уникальной для того времени, и вице-президент Куэйл и его команда, похоже, оценили наличие гражданской организации в своем окружении. Помимо того, что он организовал нашу “звездную вечеринку” в своей резиденции, он включил нас в число участников встреч и мероприятий, проводимых им в Белом доме и на космических конференциях, где он выступал. В результате того, что мы стали более заметны и влиятельны, традиционные аэрокосмические круги стали уделять нам больше внимания.

При Обществе действовал Совет по аэрокосмической промышленности, состоящий из десяти компаний, каждая из которых жертвовала по 50 тыс. долл. в год, что составляло немалую долю нашего бюджета. Представители совета собирались ежеквартально и в обмен на свой вклад, не облагаемый налогом, приглашались на наши мероприятия и указывались в нашем маст-хэве. В рамках нашей модели управления решения по космической политике NSS намеренно принимались на расстоянии вытянутой руки от отраслевого совета. NSS по-прежнему выступал за увеличение бюджета NASA и космическую станцию, но наш отточенный посыл был направлен на поддержку новой Инициативы по исследованию космоса.

Компания Boeing была одним из основных участников существующих программ NASA, и ее представитель Эллиот Пулхэм, возглавлявший в то время совет, позвонил мне, чтобы высказать угрозу в связи с нашей поддержкой новой инициативы президента. Он сказал, что если мы не прекратим отстаивать SEI и не вернемся к программе Space Station Freedom, то они откажутся от финансовой поддержки. Я извинился за недопонимание их роли в принятии нами политических решений и объяснил, почему мы поддержали новую инициативу. Затем я пояснил, что их корпоративные взносы, вычитаемые из налогов, не могут быть привязаны к конкретным программам, и напомнил ему, что такое “влияние” неэтично и противоречит правилам IRS. Моя реакция была неожиданной.

Отраслевой совет поддержал мою кандидатуру на должность исполнительного директора. Я оценил их доверие, но теперь почувствовал, что их одобрение было сопряжено с определенными условиями. Я был потрясен тем, что они открыто выражали корпоративные взгляды, противопоставляя их взглядам Президента, и намекали на то, что могут контролировать мои действия. Не желая сбиваться с курса, мы продолжали активизировать наших членов и призывали их поделиться своим мнением с избранными лидерами. Сообщения о том, что письма заполонили офисы на Капитолийском холме, подтвердились, когда я получил еще один тревожный звонок, на этот раз от Кевина Келли, влиятельного сотрудника сената по ассигнованиям.