Побег

Перебежав двор, я вошел в зону «Б» и вдруг увидел, как двое, по виду оперотрядчики, куда-то ведут Заура. Я вначале остолбенел, а потом быстро отскочил в сторону, чтобы меня не увидели. В голове лихорадочно проносились мысли:

«За что его взяли? Что же мне делать? А я-то хотел провести вместе с ним последний вечер. Если Заура взяли из-за меня, то обстановка становится опаснее с каждым часом!»

ЗАУР КВИЖИНАДЗЕ

Мы с моей подругой Ленкой Масловой с мехмата договорились оформить фиктивный брак. Мне очень не хотелось после окончания университета расставаться с полюбившейся за годы учебы столицей, а потому было важно получить московскую прописку. Ленка же обещала прописать меня у своей бабушки в дачном поселке Раменского района, рядом с Москвой. Такая подмосковная прописка давала возможность спокойно жить и работать в Москве.

После посещения ЗАГСа я сдал свой паспорт на прописку в Раменское отделение милиции и спокойно ждал появления в нем соответствующего штампа.

В этот же период у меня возникла очередная любовь. Предметом любви была француженка по имени Лора, которая приехала в МГУ на короткое время для укрепления своих знаний в русском языке.

Как-то вечером мы с Лорой оказались в комнате общежития МГУ у одной из ее подруг – тоже француженки. Там собралась небольшая компания из француженок и наших ребят. Всё было прекрасно до тех пор, пока не раздался настойчивый стук в дверь. Было это уже после «часа пик» – двадцати трех часов. Девчонки предложили нас спрятать. Но мы поняли, что это наверняка оперотряд [1] – и они нас, конечно, выследили.

1

Оперотряд МГУ в те годы строго следил за нравственностью студентов. Они вылавливали фарцовщиков, любителей западных танцев, западной музыки, западных шмоток, валютчиков и т. п. Правда, общение с иностранцами университетским начальством даже поощрялось, и на первых курсах наших студентов иногда даже селили в одних блоках с иностранцами – для лучшего овладения иностранным языком, – но находиться после одиннадцати вечера в женских комнатах общежития ребятам было запрещено. – Здесь и далее примеч. автора.

Хозяйка открыла дверь, и оперотрядчики предложили «советским гражданам мужского пола» покинуть помещение и выйти в коридор. Нас привели в комнату оперотряда, где потребовали предъявить документы. После проверки паспортов и стандартной разъяснительной работы отпустили всех… кроме меня, у которого по названным выше причинам паспорта с собой не оказалось. Из ближайшего отделения милиции вызвали машину, на которой меня туда и доставили. Начальника милиции на месте не оказалось – он должен был прийти только утром. Никакие объяснения успеха не имели, и я как был в своем цивильном костюме, так в нем и провел ночь на деревянной скамье «обезьянника».

В момент препровождения меня в милицейскую машину я заметил своего друга Володю Крысанова с рюкзаком за плечами, который почему-то быстро спрятался за колонну.

КРЫСАНОВ

Увидев бледного Заура в окружении оперотрядчиков, я очень занервничал, но тем не менее решил подняться на десятый этаж, который всегда называл «нашим этажом» (хотя моя комната была на девятом), чтобы выяснить обстановку. Но, оказавшись на месте, я не увидел никого из знакомых. Все разъехались. Кругом были только абитуриенты.

Тут я почувствовал, что очень голоден, ведь у меня с утра не было во рту ни крошки! Я поднялся в буфет, который, к счастью, еще работал, купил колбасы, кефира и хлеба, после чего, спустившись по лестнице на девятый этаж, прошел в свою комнату.

Комната не была заперта, как я ее и оставил. В гардеробе висели мои рубашки и костюм с двумя галстуками, там же стояли туфли. Всё как до моего неудавшегося исчезновения! И ключ оказался на месте – под подушкой дивана, как мы и договаривались с Зауром.

Я запер дверь изнутри, сел на диван и приступил к ужину, размышляя: «А надо ли мне вообще бежать? Здесь у меня друзья, скоро будет какая-никакая работа. И, возможно, по окончании ссылки в Тюмень я вернусь в институт Штернберга. На Западе же у меня никого нет. Языка я не знаю. Правда, говорю немного по-английски, но очень коряво! И что я там буду делать?» Видимо, давала о себе знать усталость от долгого и напряженного дня. Но вскоре мои мысли опять потекли в привычном направлении: «Нет, здесь оставаться нельзя. Лучше уж подохнуть на границе!»

К тому времени наступила полночь. Я всё же решил пойти и разыскать кого-нибудь из знакомых девушек. Может, у них найдутся какие-то деньги? Ведь Таня Богоявленская еще позавчера была здесь.

Знакомая вахтерша, сидевшая у входа в зону «В», узнав, что я завтра уезжаю и иду попрощаться, пропустила меня, несмотря на поздний час. Но Танина дверь была заперта, и на мой стук никто не ответил. В комнате наших «филологических» подруг толпились абитуриентки.

«Видимо, все разъехались, – решил я. – Сейчас нужно пойти к себе и выспаться, а завтра утром увидеться с Зауром, если его, конечно, выпустят, и выяснить, за что его забирали. Или даже лучше позвонить, прежде чем встречаться».

Мысль о том, что находиться в общежитии МГУ для меня сейчас крайне опасно, мне даже в голову не пришла – в такой я находился эйфории после того, как оторвался от «хвоста» в Калинине.

Открыв ключом дверь своей комнаты, я вошел и сразу увидел, что здесь кто-то побывал. Рюкзак лежал не там, где я его оставил – между диваном и гардеробом, а у двери гардероба. Комнату мог открыть только дежурный зоны. У него есть ключ, который подходит ко всем дверям общежития, но приказать открыть ему могли только кагэбэшники. Кто-то, видно, успел им настучать, что я вернулся! Какой же я дурак! Они ведь наверняка меня здесь ждали. Куда же я еще мог деваться! «Это элементарно, Ватсон!» – вспомнил я известную фразу Шерлока Холмса…

Осмотрев рюкзак, я увидел, что его открывали: узел шнура был завязан иначе. Мелькнула мысль: «Надо скорей уходить!..» Но в этот момент дверь открылась, и в комнату вошли три человека. Один из них был оперотрядчик – я узнал его: пятикурсник с географического факультета. Других я никогда не видел, но они были явно не студенты. Высокий блондин крепкого телосложения в сером твидовом пиджаке с обшитыми серой кожей локтями – явно не советского производства, – видимо, был за старшего. Я сразу всё понял и с тоской подумал: «Ну вот и отбегался!»

– Ты куда собрался? – спросил оперотрядчик.

– В Тюмень на работу. А тебе что за дело?

– Давай рюкзак! Что у тебя там?

– Если нужно, я и сам открою. У меня в нем всё по порядку сложено, и уложить надо по порядку.

Я начал развязывать рюкзак. Показался ствол ружья.

– Давайте начнем с документов! – сказал блондин.

Делать было нечего! Я выложил из большого кармана рюкзака документы, завернутые в пластиковый пакет, зубную щетку, пасту и коробку с леской.

Оперотрядчик последовательно передавал всё это блондину.

«Всё равно они уже знают о долларах», – подумал я и, вынув пакетик с купюрами последним, показал, что карман пустой.

– На ружье разрешение есть? – спросил второй незнакомец.

– Есть. Оно в охотничьем билете зарегистрировано.

Блондин внимательно проверил все документы, включая копию справки о получении подъемных, и дошел до пакетика с долларами.

– Это что?

– Американские доллары.

– Это и так видно, что доллары. Откуда они у вас? – Он, в отличие от оперотрядчика, обращался ко мне на «вы».