Побег

– Получил от шведских студентов за помощь в освоении русского языка.

– Пойдемте к нам, оформим всё письменно, – сказал блондин. – Возьмите с собой рюкзак.

Я завязал рюкзак и надел его. Документы и доллары остались у блондина. Он разложил их по карманам пиджака. Все вышли из комнаты, и я запер дверь.

– Дай ключ! – протянул руку оперотрядчик.

– С чего бы это? Там мои вещи. И мне нужно сдать ключ, иначе я не получу справку о сдаче комнаты.

Оперотрядчик махнул рукой, и я положил ключ в карман. Блондин не проявил к ключу никакого интереса.

Мы спустились вниз в зону «В» и съехали на лифте в подвальный этаж, где были расположены комнаты КГБ. Никаких табличек, кроме номеров, на дверях не было; коридор и комнаты выглядели так же, как в общежитии, но все студенты знали, что именно располагалось на этом этаже.

Блондин выбрал ключ из связки и отпер одну из дверей. Это оказался блок с двумя комнатами. Когда мы вошли в левую комнату, блондин приказал второму незнакомцу проверить мои карманы. В карманах штанов ничего не оказалось, кроме мелочи, сигарет и простенькой зажигалки, которую мне подарили шведы. В кармане клетчатой рубахи была записная книжка. Ее изъяли. На ремень внимания, слава богу, не обратили.

После этого блондин приказал мне сесть на диван, попросил оперотрядчика удалиться и начал задавать вопросы. Он подробно расспрашивал обо мне, о моей семье, об экспедициях, о моих связях с иностранцами. О том, как именно и сколько долларов я получил от шведов. Я ответил, что получил пять долларов за двухчасовой разговорный урок и экскурсию в музей геологического факультета. Оказалось, что он знает о нашей последней вечеринке со шведскими студентами.

Пользуясь найденной записной книжкой, блондин прошелся по всем моим знакомым. Я старался отвечать как можно спокойнее и объяснил, что все мои друзья разъехались и здесь никого нет, кроме Заура Квижинадзе да Виктора Трахтенберга, с которыми я в последние дни не виделся. Я всё ждал вопросов про Вилли, но блондин почему-то не упомянул его.

Второй незнакомец всё время что-то записывал. Несколько раз он на короткое время отводил меня в другую комнату блока. Видимо, блондин при этом куда-то звонил.

Так прошло часа три. Составили протокол об изъятии долларов и паспорта. Я уже был готов к тому, что меня сейчас арестуют и куда-то повезут. Но, к моему удивлению, блондин, сложив в одну папку протоколы, мой паспорт и доллары, зевнул, поднялся и сказал:

– Утром разговор с вами продолжится. А сейчас идите спать. Паспорт и доллары останутся у меня.

– А рюкзак? У меня там еда.

– Возьмите с собой.

Он передал мне все остальные документы.

– А записная книжка?

– Она нам еще пригодится.

– А когда завтра-то? – спросил я нарочито мрачно, стараясь скрыть охватившую меня радость.

– Приходите часов в десять.

– Мне завтра нужно сдавать комнату.

– Завтра мы с этим разберемся.

На этом разговор закончился. Было пять часов утра. Я вышел из блока и не спеша поплелся в сторону лестницы. Так же медленно я поднялся на нулевой этаж, после чего тотчас же со всех ног бросился во двор зоны «В» – к выходу из университета.

2. Счастливый билет

КРЫСАНОВ

Выскочив из проходной, я быстро зашагал к зданию биологического факультета, потом повернул и пошел вдоль парка в сторону Мичуринского проспекта. Было еще темно. Пару раз навстречу попались гуляющие пары.

Теперь уже никаких сомнений в необходимости побега не было. За доллары мне могут запросто пришить криминал [2] . Судя по вопросам, которые задавал блондин, стало ясно, что в последние недели за мной следили. И вдруг мне в голову пришла мысль, что это может быть связано с Вилли. Ведь блондин расспрашивал обо всех моих друзьях, кроме Вилли. А ведь в последнее время мы с Вилли встречались очень часто! Именно он был со мной во время прощальной встречи со шведами. И только Вилли знал, что я поеду с Ленинградского вокзала…

2

Речь идет о статье 88 Уголовного кодекса РСФСР 1960 года «Нарушение правил о валютных операциях», которая предусматривала уголовное наказание за операции с иностранной валютой. Осуждение по ст. 88 предполагало в зависимости от состава преступления лишение свободы на срок от 3 до 15 лет, конфискацию имущества, ссылку на срок до 5 лет и смертную казнь. Отменена Федеральным законом Российской Федерации 1 июля 1994 года.

Рассуждая таким образом, я быстро шагал вдоль Мичуринского проспекта к Мосфильмовской улице. Там я решил сесть в автобус, идущий до Киевского вокзала, а затем уже на метро доехать до Площади трех вокзалов.

Но без паспорта я не смогу купить билет, поэтому надо будет как-то договориться с проводниками, чтобы меня посадили без билета. Дам пятерку и поеду на северо-запад, а потом уже решу, как действовать, – судя по обстоятельствам. Главное – вырваться из Москвы до десяти утра и нигде не засветиться!

Когда я подошел к улице Пырьева, в предрассветном сумраке неожиданно встретил моего товарища по университету Витю Трахтенберга. Он был навеселе и, увидев меня, очень удивился:

– Привет! Ты куда это собрался?

– На охоту. У тебя деньги есть?

Витя порылся в карманах и вытащил три рубля с мелочью.

– Это всё!

– Дай взаймы! Верну, когда увидимся в следующий раз.

Витя протянул мне деньги с вопросительной миной на лице. Зная его словоохотливость, я сказал, что очень спешу на вокзал. В это время как раз появился автобус.

– Бегу, Витя. Спасибо!

– Всего, – только и успел он ответить, провожая меня удивленным взглядом.

ВИКТОР ТРАХТЕНБЕРГ

1965 год. Лето. Я молод, весел и талантлив. Только что окончил журфак МГУ и, несмотря на проблемы с «пятым пунктом» в паспорте, распределился очень удачно – в редакцию иновещания Гостелерадио. В связи с этим на радостях загулял.

В один из таких веселых дней рано утром я возвращался из ресторана аэропорта Внуково, где выпивал в компании друзей. Тогда было очень модно завершить ночное гулянье во Внуково: известный местный ресторан работал круглосуточно. На пустынной Мосфильмовской улице рядом со своим домом я вдруг увидел своего университетского друга Володю Крысанова в походной одежде и с большим рюкзаком. Ничего необычного в нем не наблюдалось – Володя часто удалялся в путешествия по лесам и горам. Необычным оказался его вопрос:

– Витя, у тебя сколько денег с собой?

Я порылся в карманах и обнаружил три рубля.

– Одолжи, я верну.

Володин тон был непривычно серьезным. Я отдал ему все деньги, подумав при этом, что на запланированный вечерний поход с девушкой в кафе придется занимать у родителей.

Володя махнул рукой и исчез.

КРЫСАНОВ

Доехав на автобусе до Киевского вокзала, я пересел на метро и вскоре был на Комсомольской площади. Уже совсем рассвело. Я не стал входить в здание Ленинградского вокзала, а обошел его слева, где вдоль запасных путей проходила дорога. Наверное, она шла к депо или к грузовым платформам. По ней изредка проезжали какие-то фургоны. Я дошел до места, где кончалась ограда и дорога уходила через пути вправо.

Путей было много, но движения по ним не наблюдалось. Видимо, это были маневровые ветки. Я направился к вагонам, стоявшим на этих путях.

Наверняка где-то здесь составляют пассажирские поезда дальнего следования к очередным рейсам. При нашей первой попытке побега мы ехали в вагоне на Мурманск, прицепленном к поезду из Адлера. Таких вагонов было несколько.

Между вагонами ходили рабочие и постукивали по колесам, проверяя соединения. На ходу придумав подходящую историю, я обратился к одному из них: