Побежденный. Барселона, 1714
Шрифт:
– Поклянитесь, что стреляете холостыми!
Они только рассмеялись мне в ответ.
– Давайте заключим договор! – предложил я, подняв руки. – Я перестаю копать, а вы, вместо того чтобы стрелять, растолкуете мне все, что надо знать об этом самом Mystere.
– Вы воображаете, что понимаете значение этого слова? – спросил Арман.
Раздался новый выстрел, и я заработал киркой еще быстрее. Если яма окажется достаточно глубокой, мне, по крайней мере, не будут грозить пули. Разрыхлив киркой землю, я схватился за лопату.
– Не так, кандидат! – закричал мне Арман. – Землю надо откидывать лопатой в сторону врага, тогда за получившейся насыпью вы быстрее окажетесь под укрытием.
Я было замер на минуту, чтобы переварить полученный урок, но тут раздался еще один выстрел, и моя лопата заработала с удвоенной быстротой.
Человек
– Тут корни! – закричал я в отчаянии. – Что мне с ними делать?
Все мои замечания чрезвычайно их забавляли.
– Совершенно естественно, где же им еще быть! Представьте себе, такова странная особенность французской почвы: корни в ней всегда под землей, а не над ней, – проговорил, сдерживая смех, Арман, снова заряжая ружье шомполом.
– Не найдется ли у вас ножничек? – закричал Зенон, продолжая шутку брата. – Неужели нет? Какая жалость! Тогда вы понимаете, чем вам предстоит заниматься сегодня перед сном: точить лопату для выполнения этой священной задачи.
Я продолжал копать, стоя на карачках, чтобы хоть как-то укрыться от пуль. Выстрел за выстрелом. Одна из пуль коснулась земли так близко от моей головы, что на мой шлем обрушился град камешков. Наконец мне удалось вырыть воронку, в которой я кое-как помещался. Дыхание у меня перехватывало, сил больше не было. Арман подошел ко мне и сказал:
– Кандидат, переоденьтесь, вымойте лицо и подмышки и отправляйтесь в классную комнату.
Я обессилел, но в этот первый день моей учебы после «Полевой практики» мне пришлось вернуться к теоретическим материям.
Предмет «Подчиняться и командовать» был построен вокруг изречения кого-то из древних, то ли Энния, то ли Аппиана, то ли еще кого-то из этих римлян или греков: «Прежде чем начать командовать, научись подчиняться» [12] . Тема эта была неким приложением к занятиям полевой практикой. Мои наставники думали, что, только когда мои руки покроются волдырями от работы лопатой, я пойму, чего можно требовать от человека, а чего нельзя.
Что сказать об уроках истории? Для Дюкруа «всемирная» история ограничивалась историей Франции. Говорили ли мы о чем-нибудь еще? Ну да, конечно, – о Франции. А где-то там, вдали, за пределами королевства, оставался крошечный уголок, именуемый «миром», но его можно было и не принимать в расчет. Ему посвящалась лишь десятая часть курса, и интересовали моих наставников только некоторые эпизоды: например, когда парфяне осаждали Пальмиру или когда Катон в римском Сенате заявлял, что римляне соберут хороший урожай варварских смокв, лишь когда земли Карфагена будут засеяны солью. Сначала я попытался было им возражать, но, когда Зенон со всей серьезностью стал доказывать, что в венах Архимедекса [13] (именно так они произносили и писали это имя) текла кровь галлов, я решил не тратить своих сил впустую. Большинство французов – люди более широких взглядов, чем принято думать. Но не стоит даже пытаться донести до их сознания мнение некоторых сведущих в своем деле картографов, согласно которому Париж, скорее всего, не является географическим центром планеты Земля. Они не станут даже с вами спорить, а просто сочтут вас несчастным идиотом.
12
Квинт Энний (239–169 до н. э.) – древнеримский поэт, Аппиан Александрийский (ок. 95 – после 170) – древнеримский историк. Изречение принадлежит Солону Афинскому, законодателю и поэту (ок. 640 – ок. 559 до н. э.).
13
Имеется в виду Архимед (287–212 до н. э.).
Как истинные французы, они начали с осады Алезии [14] . Юлий Цезарь окружил город тридцатикилометровым частоколом и построил второе, внешнее кольцо осады вдвое длиннее первого, чтобы не позволить осажденным получить подкрепление. Ну на что мне сдались эта Алезия и Цезарь с Верцингеторигом? [15] Как я ни старался, после бесконечного дня глаза
мои слипались, а руки налились тяжестью. О, как я был счастлив, когда моим мучениям настал конец! Прежде чем отправиться ужинать, я спросил:14
Сражение при городе-крепости Алезии между римскими и галльскими войсками произошло в сентябре 52 году до н. э.; галлы потерпели поражение, Алезия сдалась, и на этом окончились Галльские войны.
15
Верцингеториг (ок. 82–46 до н. э.) – вождь кельтского племени арвернов, объединивший галльские и кельтские племена в борьбе против Рима.
– Вы что, по-настоящему в меня целились?
– Скажем так, – объяснил Зенон, – мы пытаемся представить себе настоящее поле сражения, покрытое дымом, который мешает солдатам ориентироваться. Мы целимся как следует не каждый раз.
– Но вы же могли меня убить! На расстоянии тридцати метров эти ружья могут подвести.
Братья пожали плечами и продолжили разговаривать между собой. Любопытные типы эти Дюкруа!
Обычно я ужинал на кухне в полном одиночестве. Когда я садился за стол, вся прислуга уже давно спала. В уголке для меня оставили фрукты и маленький горшочек. Мне пришлось самому налить себе похлебку в тарелку, и я почувствовал, как дрожат мои пальцы, натертые рукоятками лопат и кирок. От шлема кожу на голове так саднило, точно я несколько часов носил терновый венец. Ближе к полуночи, когда я спокойно жевал яблоко, вдруг появился Арман.
– Кандидат, отправляйтесь в поле.
– Вы, наверное, шутите, – вырвалось у меня. – Я смертельно устал!
– Мне кажется, что учебный план не вызвал у вас возражений, – сказал Арман. – Вы считаете, что неприятеля волнует ваше физическое или моральное состояние? – Он осмотрел мою голову. – Советую вам обвязывать голову тонким платком, прежде чем надевать шлем. Для этого изобрели шелковые платки. Allez [16] .
И мы отправились в поле.
16
Вперед (фр.).
Я залез в траншею и снова взялся за кирку, стараясь следовать белой линии. Думаю, что мне не удавалось вырыть и метра за час. Кирка, лопата, шлем и эти плетеные корзины, которые я должен был называть габионами, а в противном случае меня в наказание оставляли без ужина. Один габион, второй, третий… И тут еще ружье братьев Дюкруа. Каждый раз, когда корзина с землей показывалась над траншеей, чтобы превратиться в защитный бруствер, Арман стрелял. И в этих условиях мне надо было орудовать! Я очень быстро научился прятать руки за корзиной, поддерживая ее сзади и снизу, чтобы стрелок не смог в них прицелиться.
На следующий день все повторилось снова. Черчение, теория, полевая практика, теория, полевая практика, отбой. Представьте себе, насколько я изматывался в первые недели моего обучения, если у меня не хватало сил даже приударить за Жанной. По вечерам я падал на кровать и спал как убитый. Разбудить меня могли только колокола замка, чей бой отличался особой звонкостью, а меня умышленно разместили поблизости от них. И это было лишь начало.
Таких наставников, как Дюкруа, стоило поискать, а их педагогическая методика основывалась на жестких требованиях. Внимание! Сферический зал. Будь всегда настороже – в зале и за его пределами! Геометрия. Баллистика. Минералогия. Полевая практика. Allez!
По прошествии двух недель я совершил попытку взбунтоваться. Весь день лил дождь, но это, само собой разумеется, не могло служить поводом для отмены полевой практики. Кирка вонзалась в стену траншеи, но завязала в мокрой, плотной земле. Сам я был покрыт толстым слоем грязи. Движения мои сковывали целые пуды налипшей со всех сторон глины. Дождь усилился, и с моего шлема вниз неслись бурные потоки воды. На дне траншеи образовалась довольно глубокая лужа, и ноги у меня промокли. А в довершение всех бед упражнение продлилось на полчаса дольше обычного. Мне вспоминается, что я поднял глаза к небу и устремил взгляд на эти омерзительно плаксивые тучи. О небо Франции, в его серости столько нежности и одновременно жестокости. Пуля, вонзившаяся в цилиндрический габион, вернула меня к реальности.