Побочный Эффект

Если думаете, что всего нас здесь понабралось девять человек, то спешу разочаровать. Тут набралось свыше сотни! Откуда? Ну как же – влиятельные семьи, купившие себе место на наши «переговоры», дочери женщин из Сената и даже несколько из них (видимо, больше для моральной поддержки), дети золотых Баронов, репортёры, охрана и прочая нечисть. Так что нас транслировали везде, особенно мордашки тех, кто выступает за три державы. Мда, вот так «обрадуется» Великая Мать Орика или Катерина, завидев моё лицо среди гостей…

Наверное, вас до сих пор терзает вопрос – почему во Вселенной только три державы? Она ведь такая… громадная, необъятная. Ну, что ж, пора раскрыть карты. Межмировую Империю, Союз Малых Бароний и Центральное Содружество Ка–Амана считают самыми большими державами во всей Вселенной, с которыми никто не может сравниться. Нет, конечно, есть и другие державы, поменьше. В отличие от нас, у них всего по десять, максимум двадцать, галактик. И расположены они на окраинах Вселенной или между двумя сверхдержавами. Это как перхоть на голове – ты знаешь, что она есть, но особого значения ей не предаёшь. Если надо – помоешь голову и перхоти станет меньше. Суть уловили?

Сегодня здесь было лишь несколько представителей из этих самых малых держав. И то не по три представителя, а всего один, пусть и со своей свитой. Но вряд ли их голоса будут хоть что–то значить – удивлюсь, если их вообще за стол переговоров посадят.

– Что–то я не вижу Мать Аай, – протянула я, оглядывая громадный круглый зал.

– Это ей свойственно, – фыркнул Ориас. – Придёт в последнюю минуту и произведёт на всех фурор своей пластикой лица.

– У неё что… совсем тут всё плохо? – поинтересовалась я, указав на собственное лицо пальцем.

– Ей уже пятьсот лет. Даже для хиимов это рекордный возраст, – заметил Совик. – Она как последние двести лет пытается выглядеть молодо. Что только ради этого не делала – говорили, что она три раза меняла все свои органы на искусственные.

– Хочет жить, карга старая, хотя её пыль давно пора в космосе развеять, – не смог сдержаться Ориас.

Мы ненадолго замолкли, смотря на зал с полукруглым высоким потолком, откуда сыпалась золотая и серебряная стружка в виде снежинок. Не долетая до голов гостей, она испарялась. Между гостями парили прозрачные духи с голубым сиянием, исходящим от них, и подносами в руках. Все столы в зале были пронумерованы и подписаны – наш находился рядом с Барониями, Содружество было практически напротив. И, в отличие от других, мы не разгуливали по залу, стоя у своего места и рассматривая гостей. Надо же узнать будущих врагов и союзников?

– Звёзды, мне же не мерещится? – резко выпрямившись, тихо пробормотал Совик.

Мы проследили за его взглядом, и Ориас тихо ругнулся, хотя со странной усмешкой на губах. Я могла лишь гадать, что она значила, с тихим ужасом и трепетом смотря на Крушителя Небес, последнего в своей расе – Оникса. Лучший парламентёр и советник у Содружества, которого почему–то не выставили сегодня, хотя, сомнений не было, он будет присутствовать на переговорах.

Оникс был ходячей легендой, превосходящей всех в этом месте. Пожалуй, он был окутан такой же тайной, как и сам Мёртвый Узурпатор. Гордый, надменный, последний из своего вида, восставшего против Содружества. Он сам донёс это до Матери Аай, и его пощадили, оставив в живых, но какой смысл, если, как и врасы, он может обзавестись детьми только от своего вида? Жестокая шутка судьбы.

– Я рассчитывал, что сама Императрица снизойдёт до своего появления, – раздался голос, отвлёкший нас от созерцания Оникса.

Совик резко обернулся, тут же выпрямившись и сощурившись. Ориас лениво перевёл взгляд и усмехнулся, полыхнув изумрудными глазами, а я, как и стояла, облокотившись спиной об стол, так и осталась стоять.

– Она как восемь лет не покидает свой дворец. Так с чего ей быть тут? – изогнул бровь мужчина. – У меня другой вопрос: что Барон, который никогда не интересовался властью и делами, забыл тут?

Этот Барон снисходительно взглянул на Ориаса, и уголки его губ дрогнули в ледяной усмешке.

– Щенок снова пробует свои возможности?

– Боюсь, щенок уже давно обратился в создание более грозное, и способен не только тявкать.

– Пока я слышу только тявканье, – заметил сам Айшел Ши–Тейн, окинув взглядом Совика и тут же потеряв к нему интерес. – Думаешь, после твоего унижения кто–то станет снова тебя слушать?

– Не интересуешься властью, а знаешь всё, что происходит на переговорах, – произнёс Ориас, пропуская шпильки мимо ушей. – Знаешь, мне будет приятно знать, что ты тут ради меня. Поддерживаешь моральный дух?

– В данный момент пытаюсь не свихнуться от твоей тупости, щенок.

– Как это на тебя похоже, – улыбнулся Ориас, отглотнув вина и окрасив губы в чёрный. – Что ты хочешь, Айшел? Вновь ощутить себя умным среди глупцов? Сходи к Сенату, так сразу себя мудрецом почувствуешь.

Айшел закатил глаза, протянув руку к бокалу с вином и наконец–то заметив меня. Он замер, и я поймала его взгляд, удивлённо приподняв брови. Его зрачки были в виде звезды. Он видел взрыв Янтарных Колец! Я бросила взгляд на его длинные пальцы с белыми когтями и кольцами, и мигом вспомнила. Звёзды, да это с ним я столкнулась на Этажах!

– Какой интересный экземпляр рядом с тобой, – негромко произнёс мужчина, сощурив свои янтарные глаза с красными точками.

– Купить не получится, – произнёс Ориас с холодком в голосе.

– На Тутаме приобрёл?

– На Земле нашёл.

Айшел кинул недоверчивый взгляд на мужчину, вновь взглянув на меня более пристально. Ох, как мне не нравился его взгляд! Вот совсем! Мало того, что у него зрачки странные, так он и смотрит так, словно душу читает.

Откинув назад длинную золотую прядь, Айшел отглотнул вино. Его волосы были забраны назад и скреплены на затылке заколкой в виде прямоугольной сетки с красными камешками. Сам же одет золотой хиим был в, естественно, золотой цвет: длинная, почти до колен, туника с рыжими нитями и дорогим орнаментом, чёрные штаны, заправленные в короткие сапоги, а поверх ещё приталенный плащ с широкими рукавами.

Когда я в первый раз увидела на картинках хиимов, особенно золотых, то подумала, что это эльфы: нечеловечески красивы, с длинными заострёнными ушами, плавными чертами лица и золотисто–бежевой кожей. Они держались гордо, отчасти высокомерно, были искусны не только в пении, стихах и рисовании, но и в борьбе на мечах. Говорят, что им нет равных в этом деле.

Серебряные хиимы тоже красотой не отличались, но кожа у них была алебастровой, когда волосы чёрными, с серебряными концами. А так они были так же красивы и искусны, как и их собратья.

– Землянка? – уточнил Айшел, облизнув губы.

– А есть сомнения? – поинтересовалась я.

В ответ золотой хиим тихо выдохнул, словно усмехаясь.

– Не боишься, что твоего ручного зверька тут покромсают? – поинтересовался хиим, кинув взгляд на Ориаса.

– У неё у самой зубы наточены…

– А я не говорил, что ручной зверёк – она, – спокойно перебил Айшел, и от его голоса у меня мурашки пробежались по спине.

Опустив взгляд на меня, хиим облизнул алые от вина губы.