Побочный Эффект

– Осторожней с Матерью Аай. Дашь ей повод заволноваться, и она сделает всё, чтобы пресечь свои волнения на корню.

– Это совет? – приподняла бровь я.

– Скорее, предостережение. Меня считают хитрейшим из Баронов, но многие забывают, что ум и хитрость – это разные вещи. Я хитёр – не спорю, но и умён. Но кому–то не дано ни того, ни другого. Хочешь быть хитрым, давай правду с примесью лжи. Хочешь быть умным – молчи там, где остальные выпендриваются. Порой не всем стоит знать всё, и как бы честен ты не был, ложь найдёт место, где утаиться.

Совик слушал чуть ли не с открытым ртом, и меня кольнула мысль, что он всё это ещё и записывает. А как иначе?

– Вы считаете, что Мать Аай может положить на меня глаз? – осторожно поинтересовалась я.

– Мы, хиимы, ещё те высокомерные ублюдки, как выразился один иномирец, – спокойно произнёс Айшел, и я не сомневалась, что говорит он сейчас об Ориасе. – Нам не нравится, когда кто–то превосходит нас. В тех же технологиях, разуме, красоте, других умениях… мы сразу же пытаемся наверстать это, стать выше, но когда это не получается, то мы…

– …устраняете тех, кто вам мешает, – закончил Ориас, чуть нахмурив брови.

– Верно, – ничуть не смутился золотой. – Бароны ещё соперничают друг против друга, но это больше похоже на соревнование. Серебряные же готовы глотки врагам перерезать, и перережут. Их учат этому с пелёнок.

– А чему учат вас? – сухо поинтересовалась я. – Заводить гаремы с пяти лет? Охотиться на предателей при помощи гончих и ружья? Я не понаслышке знаю, чем любят заниматься Бароны и их сыновья. И вы ничем не лучше.

– А я и не говорил, что лучше остальных, – оскалился Айшел, продемонстрировав ровные белые зубы с аккуратными клыками. – Возможно, я даже хуже… но среди нас есть монстры и поужаснее. Правда, я не скрываю того, что делаю. А кто–то будет притворяться до самого конца, и лишь потом покажет свою истинную личину. Вот тогда и поговорим с тобой о монстрах, землянка.

Склонив голову на прощанье, Айшел отошёл от нас, оставив после себя неприятный осадок.

– Не на того нарываешься, Мэл, – негромко произнёс Ориас, сверля взглядом спину хиима. – Он тебе не по зубам… слишком высоко летает, а упасть не может.

Я не ответила.

Остаток вечера я запомнила смутно, да и казался он мне одинаковым. К нам изредка приходили другие гости, кроме Баронов. Как–то раз подошла даже молодая женщина из Сената, сказав, что рада нашему визиту, как будто мы могли отказаться. После ещё пристали журналисты, которых заговорил Совик, не подпуская к нам.

– А хоть кто–то знает, кто ты вообще такой? – поинтересовалась я у Ориаса, рассчитывая, что вокруг него будут виться.

– Кроме вас двоих? Никто, – фыркнул тот. – Меня же особо не афишировали. Хотя, Айшел наверняка догадывается. А что? Гадаешь, почему тут не постелена красная дорожка, а с потолка не сыплются лепестки роз?

– Что–то вроде этого, – призналась я.

Ориас усмехнулся.

До конца этого пира Мать Аай так и не появилась в зале.

– Пора, – произнёс Совик, кивая в сторону нескольких десятков лифтов. – Переговоры начнутся через пятнадцать минут. Надо поспешить.

Мы прошли к одному из просторных лифтов, который тут же закрыл за нами двери.

– Мэл, – окликнул Ориас, наклонившись и достав из сапога короткий чёрный кинжал. Я поймала его налету, сунув за голенище и передав миниатюрные, размером с ноготь, взрывчатки.

– Вы сейчас на переговоры или на войну собираетесь? – не выдержав, поинтересовался Совик, хмуро наблюдая за нами.

– На войне все способы хороши, – заметила я.

– Особенно когда имеешь дело с Матерью Аай, – добавил мужчина, отдёрнув чёрный мундир и выпрямившись.

По сравнению с двумя врасами, я и вправду была малявкой – едва до их плеч дотягивалась, хотя на рост до этого не жаловалась.

Лифт плавно замер, и дверцы раскрылись, являя просторный зал с полоской круглого белого стола и фонтаном в центре. Правда, вместо воды была голограмма вращающегося спутника с его кольцами и мелькающими то тут, то там кораблями.

Мы были не первыми, кто добрался до зала – за столом в изогнутых белых креслах уже сидели два Барона и одна женщина из Сената, а так же представитель мелкой державы. При виде нас они лишь молча кивнули, смотря, как мы подходим к столу с именными подставками.

Вот тут и ожидало первое потрясение.

Все в этом зале сидели вперемешку.

3

Меня посадили в самую даль от Ориаса и Совика. Справа оставалось ещё пять пустых кресел, слева – одно. А это если учитывать, что все остальные сидели почти вплотную друг к другу. Кажется, посадку составляли серебряные хиимы, решив, что раз я самый слабый и хилый вид на данном собрании, то мне лучше не «заражать» других.

Буквально напротив меня, за голограммой, сидел Айшел, в шести креслах левее от него – Ориас. А сейчас барабанная дробь! Знаете, с кем я сижу? С самим Ониксом(!), пусть нас и разделяет всего одно кресло, но, звёзды, я готова проглотить обиду и досидеть собрание с легендой.

Спустя четверть часа подтянулись и все остальные. Все, кроме Матери Аай, чьё место между двух пустых кресел так и осталось пустовать. Кажется, она особо не торопится.

Слева от меня сел Оникс, кинув в мою сторону прохладный взгляд и отвернувшись. Звёзды, вблизи он ещё загадочней! Конечно, не такой красавец, как тот же Айшел, но и уродом назвать нельзя. Он словно белое полотно: алебастровая кожа без изъянов, волосы цвета слоновой кости, неопрятно зачёсанные назад, кроваво–алые глаза с горизонтальным зрачком и такая же одежда. Длинные пальцы с красными крапинками лежали на столе, крутя небольшую монетку с такой скоростью, что она только и успевала мелькать.

За столом уже послышались тихие разговоры и настороженные взгляды в сторону пустого кресла Матери Аай. А она не торопится.

Мы ждали ещё десять минут. Бароны уже в открытую недовольно возмущались, а серебряные хиимы – две женщины с бледно–голубыми глазами и в одинаковых серебристых платьях, с головными уборами, так плотно обегающими голову, что ни один волос не пробивался, – гордо молчали.

Наконец–то двери последнего лифта плавно раскрылись, и под всеобщее молчание показалась сама Мать Аай. Высокая, как врас, с прекрасным телом и омоложенным лицом. Больше тридцати и не дашь. Она вошла так легко, словно ничего не весила, и это лишь подчёркивало её белоснежно–голубое струящееся платье с широкими рукавами и вышивкой в виде звёзд на талии.

Окинув собравшихся глазами цвета лазурита, Мать Аай снизошла до улыбки, плавно опустившись в свое кресло и вскинув голову. Её чернильные волосы с серебряными концами были собраны в причудливую причёску, а на голове пристроилась диадема из десятка переплетенных серебристых веточек и голубых камешков. Она могла бы поспорить красотой с самой дивой Минитой, правда, лет одиннадцать назад. Сейчас Императрица–регент на фоне Матери Аай выглядела до жути усталой и старой.

– Прошу простить за опоздание, – чарующим голосом произнесла хиимка. – Мы можем начинать.