Побочный эффект

– Ты что, спятил?
– зашипел Тад.
– Они же не меньше тыщи стоят.

– Да? Что ж ты молчал?
– равнодушно спросил Арви.

– Скажи, что передумал.

– Ну нет, дело сделано. Подошел хозяин с подносом.

– Вот деньги, - он положил перед Арви растрепанную пачку, - а это от меня, - сказал он, снимая с подноса жестянки с пивом и тарелку с бутербродами.
– Подкрепитесь перед дорогой...

– Вы можете, вы, создатель этого чудовища, можете предсказать, что произойдет завтра, сегодня, через пять минут?

Президент подошел к изобретателю так близко, что тот отступил на шаг.

– Да, я вижу, ситуация не всех устраивает. Но огромность идеи... Дано ли вам понять ее? Я опирался на нравственный принцип в его вселенском разрезе.

– Бросьте метафизику, отвечайте по сути. Что делать?

– Пока не знаю, - изобретатель перешел на шепот, - системы установить не удалось.
– Он оглянулся на советника, ища поддержки, но старик смотрел в сторону.
– Сейчас им руководит один принцип - уничтожить все, что само может уничтожать. Подойти к куполу, как вы знаете, не удается. На контакты он не идет... Но вы напрасно так переживаете. Основную свою функцию он выполнит. Врачующиеся останутся довольны, уверяю вас.

Президент задохнулся, едва не сорвался в крик. Потом ослабил галстук и сказал устало:

– Вы, несчастный мудрец. Не посмеялась ли над вами сила, границ которой вы сами не знаете?

Изобретатель молчал. Президент повернулся к начальнику генерального штаба, входившему в кабинет с кипой сводок.

– Что там за последние часы?

– Все самолеты второй воздушной армии, находившиеся на взлетных полосах, поднялись в воздух и...

– И?

– Улетели.

– Куда?

– Неизвестно. Пилоты находились только в двух машинах. Они были катапультированы.

– Катапультировались, вы хотели сказать.

– Ни один из них не помнит, чтобы он нажимал на кнопку.

– Продолжайте.

Розовощекий маршал заговорил быстро и монотонно:

– Восемнадцать подводных лодок класса "Нерей" легли на грунт в различных глубоководных зонах, экипажи выброшены и подобраны проходящими судами и вертолетами спасательной службы. Все аэродромы стратегической авиации поросли маками и медвежьим ушком, цветы пробились сквозь бетон...

– Медвежьим ушком? Что это такое?

– Не знаю, мой президент.

– Узнайте и доложите.

– Слушаюсь!

– Продолжайте.

– На месте склада боеголовок в регионе пять передового базирования образовалось озеро с живописными берегами.

– Живописными берегами? Что за манера выражаться?

– Извините, мой президент, здесь так написано.
– Начальник штаба метнул гневный взгляд на помощника.

– Ладно, что за границей?
– спросил президент.

– Ряд сообщений из южных областей содружества. Полковник Хунзагес вынужден прекратить наступательные операции. Доктор Сале откровенно признает, что не имеет средств для сдерживания партизан. Оба срочно просят оружия.

– Они только и умеют, что просить - оружия, денег, людей...
– Президент посмотрел на советника.
– Можем мы чем-нибудь им помочь? Быстрые части?

– Несут такие же потери. И кроме того - они нужны здесь, - веско сказал советник.

– М-да. А что там у них?
– Президент неопределенно махнул рукой.

Начальник штаба приободрился и протянул руку к помощнику. Пожилой угрюмый генерал передал ему папку.

– Последние данные спутниковой разведки показали, что на месте трехсот шахт баллистических ракет возникли пруды правильной овальной формы...

– И тоже с живописными берегами?

– Такими сведениями мы не располагаем.

– А это не камуфляж?

– Не думаю, мой президент. Впрочем, проверить все равно невозможно снимки были последними.

– Так повторите съемку. Маршал замялся.

– В чем дело?

– Разведывательных спутников больше нет. Они улетели.

– Куда, черт возьми?

– В пространство. Правда, сейчас это не имеет большого значения. Анализ разведданных за последние дни позволяет утверждать, что они несут те же потери в боевой технике, что и мы. Иными словами, паритет не нарушен.

– Вы меня утешили, - сказал президент язвительно. Изобретатель, к тому времени сместившийся к дверям, тихо покинул кабинет.

Президент мельком глянул на дрогнувшую дверь, повернулся к советнику:

– Вот такие дела, старина!

– Дела, дела, - сказал советник.
– Массовая демобилизация создает трудности с рабочими местами. Вчера уволенные в резерв моряки устроили дебош. Какие-то юнцы запрудили дворцовую площадь. Чтобы рассеять толпу, пришлось применить силу. Но...

– Что еще?

– Дубинки принялись колотить самих полицейских, правда, не слишком сильно. Хлопушки со слезоточивым газом взрывались прямо у них в руках. Полицейские плакали.

– Всему есть предел!
– взорвался президент.
– В эти сказки я не поверю.

– Однако персонал категорически отказался пускать дубинки и слезоточивые гранаты в ход.

Президент сцепил длинные пальцы так, что побелели костяшки.

– Увы, похоже, наши бравые военные готовы капитулировать, - сказал он, глядя прямо перед собой.

– Но ведь не мы построили это адское сооружение, - неожиданно и запальчиво заговорил помощник начальника штаба.
– Насколько я помню, мы, военные, были против, и если бы...

Взгляд президента стал ледяным.

– У вас превосходная память, генерал. Но для занимаемого вами поста, кроме памяти, полезно обладать известной широтой мышления. Кто знает, что являет собою бремя государственной власти, тот способен постигнуть и масштабы риска.

– Генералу вредит душный воздух штабных коридоров, - негромко заметил советник, обращаясь к маршалу.
– Инспекционная поездка на одну из приполярных баз, мне кажется, пошла бы ему на пользу.

– Мой президент!
– подал голос из угла кабинета до той поры молчавший молодой полковник.

– Да?
– президент поднял подбородок.

– Мне позвонили из охотничьего клуба, - сказал офицер.
– Оказывается, охотничьи ружья тоже полностью отказали.

– Ах, оставьте, - сказал президент.

– Послушай, старик, - негромко говорил он советнику часом позже, пригубливая любимый ликер, - вот у нас, положим, министр обороны по традиции носит мундир - витые погоны, аксельбанты, ордена. У них же - принципиально в цивильном. Безукоризненный костюм, скромный галстук. Что, они хотят подчеркнуть свою гражданскую суть, свое миролюбие? А у нас, стало быть, обороной заправляют одни солдафоны? Так ведь?