Побратим

– Твари, что же они творят. – стиснув кулаки до белого состояния шептала Оми. – Это же уничтожение безоружных. Рини, давай что-то сделаем, там же дети и женщины.

– Мы не можем вмешиваться, Оми. Это их война и мы не знаем кто там прав или виноват. Ты же помнишь наш свод законов о недопустимости контактов с “дикими”? Мы и так его нарушаем, находясь здесь.

– Вот именно. Мы уже здесь, а законники там и вообще неизвестно, вернемся ли мы обратно в империю. Давай что-то делать, я не могу смотреть на это уничтожение людей.

– Смотрите, – их отвлек голос Ноя.

Со стороны, затянутой дымом, быстро приближался один летательный аппарат с красной пятиконечной эмблемой на крыльях. Завидев его, стервятники засуетились и начали перестраиваться, стараясь уйти. Оружие, находящееся позади кабин, начало огрызаться трассирующими очередями. Но не тут то было – разъяренный летчик буквально в течении пяти минут свалил двоих противников, которые задымив, понеслись к земле, куда и воткнулись, вырастив огромные кусты взрывов. Больше врагов уничтожить ему помешали два тонких, с виду хрупких, летательных аппарата c такими же черными крестами на крыльях. Завязалась карусель воздушного боя и вскоре один аппарат с крестами задымил, клюнул носом и понесся к земле. Но и аппарат управляемый смелым пилотом тоже получил повреждения и начал со снижением выходить из боя. Но противник, разозленный произошедшим, продолжил его преследовать.

Увеличив изображение, Оми видела, что плоскости летательного аппарата топорщатся рваными ранами, и точно такие же раны находятся в районе кабины. Чем дальше, тем тяжелее аппарат держался в воздухе. Складывалось впечатление, что он летит и уворачивается от очередей противника только на силе воли своего пилота.

– Я больше не могу на это смотреть. Ной, дай залп по преследователю из дезинтегратора, Роми, держи аппарат силовым лучом, пока он не упал. Рини, я сейчас спускаюсь, аппарат заведем силовым лучом в аппарель, готовься вытащить пилота и уложить в медкапсулу. Приготовь спас.аптечку, похоже ему она понадобится. Все работаем.

– Ты хочешь?…

– Да, я хочу его спасти. Все разговоры потом. Начали.

Челнок полетел к земле быстрее птицы.

Люди, устало брели по дороге на восток уже не первый час. Вдруг раздался выкрик “Воздух!” и все стали разбегаться, так как уже знали, что фашистам все равно на кого сбрасывать бомбы: на солдат, раненных, женщин, детей или стариков. Но вскоре, после начала бомбардировки, ситуация изменилась. Откуда-то прилетел истребитель и прогнал бомбардировщиков, сбив при этом двоих. Но долго радоваться людям не пришлось. На защиту прогнанных бомбардировщиков прилетели два мессера и начался воздушный бой. Вскоре один мессер задымил и упал в недалекий леc, где и взорвался. Но и ястребок тоже получил повреждение и начал выходить из боя. Оставшийся немецкий пилот не хотел мириться с таким положением вещей и старался расстрелять отважного пилота, но тот постоянно уворачивался, хоть каждым раз это получалось труднее. А потом, ястребок влетел в непонятно откуда взявшееся облако… И не вылетел из него, как будто пропал, а из облака мелькнул голубоватый луч и фашисткий самолет рассыпался пылью. Не ожидавший этого пилот полетел на землю.

Не то что верующие, даже атеисты начали креститься и припоминать Святое писание. Через несколько дней можно было слышать версию, что Святой Петр спустился прямо на облаке, чтобы лично встретить великого Воина… Причем каждый рассказчик это видел лично сам: “Вот те крест…”

***

Николай был зол. Шел семидесятый день войны. Позади были горечь потерь, отступления, крушение веры во все, во что привык свято верить. Ну как же так? Получается, что Рабоче-Крестьянская Красная Армия совсем не так сильна, как о том говорилось со всех сторон. Где выступление германского пролетариата в случае начала войны? Где обещанная война на чужой территории и малой кровью? Получается, что им всем врали? Врали все и обо всем?

Николай Васильевич Соколов родился в 1918 году в Курской области. В 1939 году окончил Качинскую Краснознаменную военную авиационную школу им. А. Ф. Мясникова и по распределению попал служить в 163 ИАП, вооруженный истребителями И-16.

И-16 отличный истребитель, разработанный в 1934 году, но уже к 1939 году, к советско-финской войне подрастерявший свои преимущества… Но делать нечего, что дали, на том и будем Родину защищать.

Пролетело два года, наступил 1941 год. Служба протекала как обычно, но ближе к лету участились нарушения воздушных границ, причем нарушители залетали далеко, но трогать их почему-то было запрещено. Как же, ведь Пакт о ненападении подписан…

Николай готовился убыть в очередной отпуск, назначенный на 20 июня, но совершенно неожиданно для всех Георгий Нефедович Захаров, командующий 43 ИАД, в которую входил и их авиаполк, отменил все отпуска и увольнительные, вызвал всех отпускников и увеличил количество дежурных звеньев и эскадрилий. Только благодаря этому, когда 22 июня на рассвете прилетели немецкие бомбардировщики, их достойно встретили. Потом бои над Минском, отступление, потери друзей, самолетов. Уже 1 июля полк вывели на переформирование, так как из 56 И-16, остался хорошо если десяток. И это было неплохим результатом, так как многие другие полки потеряли свою технику в первые часы войны прямо на земле, так как самолеты были выстроены как на парад: крыло к крылу, под линеечку, места стоянок расчерчены белыми линиями, отлично видными сверху и помогающими целиться сверху. А были и другие случаи, как например с соседним, 162 ИАП, который после двух дней боев, в которых не потерял ни одной машины, после многочисленных бомбежек была настолько повреждена взлетная полоса, что пришлось уничтожать самолеты и уходить пешком.

На переформировании им дали прийти в себя, отдохнуть, пополнили людьми и пересадили на новые истребители Як-1 и после отработки слетанности уже 31 июля они опять вернулись на фронт.

И вот сегодня, 30 августа 1941 года их полк вылетел на штурмовку аэродрома Сощенское, Смоленской области. Штурмовка была жаркая, их ждали. Зенитки, мессеры. Николай чудом вывернулся из этого ада, а много его товарищей осталось там навсегда. Возвращался он один. В баках топлива только вернуться, в оружейных системах с четверть боезапаса – мало ли что по дороге обратно. Похоже все-таки накаркал. Немного в стороне, над дорогой, восьмерка “штук” вела бомбардировку. На Николая накатила такая ненависть к этим гадам, пришедшим на их землю, что, позабыв про осторожность и наплевав на все, он довернул штурвал и с набором высоты направил свой ястребок в сторону увлекшихся немцев.

Когда Николай вышел на боевой курс со стороны солнца, его все-таки заметили и борт-стрелок жертвы даже постарался развернуть пулемет в его сторону. Не успел. Николай нажал на гашетку раньше и от “штуки” полетели куски в разные стороны. Отлично, пушка плюс два пулемета это гораздо лучше, чем два пулемета на его “ишачке”. Там приходилось потрудиться, пока кого завалишь. И тем не менее, пять сбитых за первую неделю войны это тоже результат.

Ладно, что-то я отвлекся. Штуки перестроились в круг и их борт-стрелки выпускали очередь за очередью, старались меня если не сбить, то как минимум отогнать в сторону. Ну уж нет, жрите землю полной пастью. Никто вас сюда не звал, сами напросились. Господи, где ж мы хоронить их всех будем? Еще один есть.

О, а вот и по мою душу “сто девятые” прилетели. Двое? Не дождетесь, суки. А если я так? Небольшой фокус показанный сослуживцем еще на “ишачке” помогла скользнуть в сторону от очереди. Сослуживец был еще старой, испанской закалки. В небе Испании приходилось встречаться ему с мессерами. Он и научил в свое время, как скользнуть вбок от очереди, как ненавязчиво вильнуть и потерять скорость так, чтобы оказать позади замешкавшегося противника. Вот и сейчас фокус получился и сто девятого вынесло как раз в рамку прицела. Небольшая очередь и клюнув носом еще один любитель нашего чернозема полетел набрать его за обе щеки.

Блин, как больно! Второй, сволочь, пока я с первым развлекался подобрался сзади и всадил в меня очередь! Надо хоть в сторону оттянуть, чтобы на людей не свалиться. Темнеет в глазах, надо сманеврировать. Мимо. Скользнуть вправо, Опять мимо, только консоль крыла зацепил немного. Потерпи, ястребок, мне тоже плохо. Силы вместе с кровью выходят и руки перестают слушаться. Надо еще немного протянуть, еще чуть-чуть. А что это за облако странное? Его же не было. Или это уже конец? Не хочу! Я жить хочу, хочу.. Все плывет…