Побратимы Гора

– Она сказала, что на коленях перед Вами стоят две женщины, одна невольница и одна свободная. В этом она была ошибка. Перед вами на коленях стоят две рабыни.

Мира, со слезами на глазах, внезапно схватила связанную женщину, и поцеловала её.

Я схватил Миру за волосы и отбросил её в сторону, чтобы не мешалась.

– Да, я – рабыня!
– объявила женщина в кожаных кандалах, глядя в глаза Сэйбара.

– Поберегись слов, тобой произнесённых, - предупредил Сэйбар.

Всё верно. Такие слова, сами по себе, в соответствующем контексте, закрепляли порабощение. Намерения, как таковые, нематериальны, поскольку всегда можно было бы заявить, что человек не это имел в виду. Слов же, сказанных в соответствующем контексте, достаточно. Имеет ли она в виду это, или нет, но после их произнесения она немедленно становится, категорически и безвозвратно, полностью и по закону рабыней, вещью, с которой владельцы с этого момента наделены правом делать всё, что им заблагорассудится. Такие слова, не должны произноситься походя. Они являются столь же многозначительными как ошейник, столь же символичными как клеймо.

– Слова, которые я произнесла сейчас, я произнесла осознанно, - признала она.

– Говори ясно, - велел он.

– Этим я объявляю себя рабыней, - заявила она.
– Я - рабыня.

– Теперь, Ты - рабыня, даже в городах, - сообщил я ей.
– Ты - собственность. Ты можешь быть возвращена владельцу как таковому в суде, действующем по нормам общего права. Это - нечто, что признано даже за пределами Прерий. В этом смысле, это имеет гораздо большую силу, чем быть рабыней Кайил или Жёлтых Ножей.

– Я знаю.

Сэйбар посмотрел на неё сверху вниз.

– Теперь, я – рабыня по закону, - признала она.

Он кивнул. Это было верно.

– Несколько мгновений назад, - заговорила она.
– Я впервые признавалась сама себе, что я – рабыня. Это признание, я теперь обнародовала. В течение многих лет я знала, что была рабыней, но я отрицала это, и боролась с этим. Только что, внезапно, я поняла, что больше не хочу бороться с этим. Тот, кто борется сам с собой, тот неизбежно должен проиграть. Я поняла это, и сдалась своей тайной правде. То, что я сделала теперь, всего лишь доведение до сведения общества моей тайной правды. Моё заявление не более чем уточнение формальности.

– Но формальности теперь решены, - заметил Сэйбар.

– Да, - опустила она голову, - теперь это решено.

– Чья Ты рабыня? – поинтересовался он.

– Вы раздели меня, связали как рабыню, - сказала она.
– Я уже почувствовала вашу плеть. Я ваша.

– Разве я надел на тебя ошейник? – сделал удивлённое лицо Сэйбар.

– Нет, - признала она, не поднимая головы, - но я надеюсь, что Вы сделаете это.

– Я выказал интерес к владению тобой как рабыней? – уточнил он.
– Я дал какой-либо повод полагать, что я мог бы принять тебя как рабыню?

– Нет, - она опустила голову ещё ниже, - Вы не делали этого.

– Чьей рабыней Ты хотела бы быть? – строго спросил мужчина.

– Вашей, - ответила она.

– Говори, - приказал он.

Женщина подняла голову, и стараясь не встречаться глазами с Сэйбаром, объявила:

– Я - рабыня Сэйбара.

– Теперь, возможно я отдам тебя другому, - задумался он.

Она всё так же избегая его глаз, проговорила:

– Теперь со мной может быть сделано всё, что вам понравится.

– Ты что же, думаешь, я не понимаю, что Ты объявила себя моей рабыней в надежде, что таким образом сможешь избежать судьбы быть изгнанной в Прерии?

– сердито спросил Сэйбар.

– Независимо от того, что, возможно, было моим побуждением, в любом случае факт остаётся фактом, теперь я - полностью ваша рабыня, и со мной может быть сделано всё, что Вы пожелаете.

– У тебя был шанс гордо пойти в Прерии, с достоинством свободной женщины. Теперь, возможно, я сделаю так, что тебя выкинут туда с позором. С бесчестьем рабыни!

– Вы можете сделать со мной, всё что заблагорассудится, - тихо повторила она.

– А не будет ли это забавно? – сердито спросил он.

– Да, это будет очень забавно, - признала она, глядя вверх полными слёз глазами.
– Если я должна быть изгнана, могу я попросить об одном одолжении?

– О каком же? – заинтересовался он.

– О вашем ошейнике. Наденьте его на мою шею. Завяжите вашим узлом, так, чтобы, если люди найдут меня, они могли бы сказать: «Вот посмотри на этот узел. Это -Сэйбара. Значит, эта женщина была его рабыней».

– Ты просишь мой ошейник? – спросил Сэйбар.

– Да, я прошу его.

Он взял один из ремней, которые он использовал только что для порки, и дважды обернув вокруг её шеи, завязал его на горле.

– У тебя есть он.

– Спасибо, - прошептала она, и, подняв голову, попыталась коснуться его рук губами, но он не позволил её губам дотронуться до себя, и маленькие руки коленопреклонённой женщины, лишь беспомощно задёргались в путах.

– Это ведь было бы прикосновение, не правда ли?
– иронично спросил он.

– Да, - признала она.

– Какая Ты шустрая! – рассердился Сэйбар.
– Какая же Ты хитрая, коварная и бесстыдная самка слина!

– За что Вы так ненавидите меня?

– Ты думаешь, что я не вижу твоего притворства, твоего обмана?- закричал мужчина.

– Вы думаете, что всё это - только потому, что я не хочу умирать? – заплакала она.
– Вы думаете, что всё это - только потому, что я не хочу быть выброшенной в Прерии?

– Да!

– Нет. Нет!

– Разве нет? – спросил он.

– Нет! – крикнула она сквозь слёзы.

– Говори, - приказал Сэйбар со злостью в голосе. – Ты начинаешь меня утомлять.

– Но я - рабыня, - испуганно сказала она, и умоляюще посмотрела на меня, словно прося помощи.

– Это значит, что Ты, жалкая порабощенная девка, должна говорить правду, -объяснил я.

Она опустила голову и дёрнулась в своих путах.

– Я что, должен повторить приказ? – нетерпеливо поинтересовался Сэйбар.

Она подняла голову, и плача сказала:

– Я - рабыня, и я должна говорить правду. Простите меня. Я прошу Вас. Простите мне. Избейте меня, если Вы хотите.

– Да?

– Я хочу вашего прикосновения, - призналась она.
– Я прошу этого!

– Бесстыдная рабыня, - проворчал он.

– Но ведь рабыня может, и должна быть таковой, - улыбнулась она.

Он молчал и пристально смотрел на стоящую перед ним женщину.

– Вот уже два года, как я хочу быть вашей рабыней, быть покорной вашим желаниям, принадлежать вам, и если Вы пожелаете, терпеть вашу плеть.