Побудь в моей шкуре
Шрифт:
Еще на пляже стоял каменный домик (Эссуис однажды с видом всезнайки назвал его «рыбацкой хижиной»). Двери домика были настолько прогнившими и трухлявыми, что хлопали на ветру, словно шторы. От темного нутра домика разило дегтем и разлагающимся овечьим пометом. Главным препятствием для того, чтобы жить там, являлось огромное устройство величиной с корову, прикрученное к полу. Это была лебедка, при помощи которой рыбацкие баркасы вытягивались на берег. Разумеется, скорее всего, ею больше не пользовались, но кто мог знать наверняка? У нее будут большие проблемы, если однажды, когда она будет спать голой, растянувшись в углу хижины, внутрь войдет команда баркаса.
А еще Иссерли обдумывала возможность построить себе где-нибудь
Иссерли нахмурилась, вспомнив полицейскую машину. Встречаться с полицией ей было никак нельзя, учитывая тот факт, что наклеенные на ветровом стекле страховки были давно просрочены, а у самой Иссерли не имелось прав. Ей нужно где-то спрятаться и на некоторое время перестать выезжать в машине. Это не так уж и трудно. В конце концов, ей больше вовсе не обязательно все время ездить вдоль шоссе А-9 – теперь она может заняться исследованием всяких отдаленных дорог, по которым мало кто ездит и которые часто проложены прямо посреди леса. Она может прятаться за деревьями, словно фазан.
Через три дня Иссерли проснулась от эротического сна и обнаружила, что ее пальцы отчаянно вцепились в какой-то мех. Это была подкладка капюшона ее куртки, которую она положила себе под голову, устроившись спать на заднем сиденье. Пробуждение было скорее приятным, чем наоборот, и голова у Иссерли так кружилась от приснившегося ей оргазма, что она даже рассмеялась.
Красная «тойота» стояла под затянутыми мхом ветвями деревьев близ берега горного озера. Кончики веток задевали за стекла автомобиля, и маленькие птички прыгали с крыши машины на дерево и обратно, стуча по железу хрупки ми коготками. Какие-то невидимые твари – вероятно, утки или лебеди – плескались неподалеку в неподвижной воде. Плетение ветвей над головой Иссерли было таким густым, что даже в снегопад снежинки не долетали до земли, а свет, отраженный от поверхности озера, освещал ее убежище лучше, чем прямые солнечные лучи.
Короче говоря, этот тенистый схорон оказался таким удобным укрытием, что когда Иссерли впервые загнала туда «тойоту» несколько дней назад, то обнаружила там еще одну машину. К счастью, в ней никого не было, к тому же назвать машиной этот скелет – проржавевший, лишенный колес и покрытый слоем мха – можно было с большой натяжкой. Иссерли поставила «тойоту» за механический труп, использовав его в качестве дополнительной маскировки.
Несомненно, первая ночь была настоящей пыткой. Заднее сиденье оказалось на несколько дюймов короче, чем Иссерли, и именно эти несколько дюймов играли очень важную роль. Но она выжила и следующие две ночи прошли уже легче.
Иссерли не хотела спать в своем автомобиле, но пока она не нашла какого-нибудь другого места, у нее не было выбора. Мысль о том, чтобы спать под звездами где-нибудь посреди поля, была, спору нет, весьма романтичной и дерзкой, но она догадывалась, что позвоночник ей этого не простит. Ей требовалась постель или, по крайней мере, мягкая подстилка. К тому же в машине, случись у нее с ногами что-нибудь действительно серьезное, она всегда сможет подняться, ухватившись руками за подголовник одного из передних сидений.
Идеальным ночлегом, великолепным домом, если бы Иссерли могла выбирать, стал бы заброшенный маяк. Но существуют ли заброшенные маяки? Иссерли надеялась, что да. Маяки обычно располагаются на самом краю земли, рядом с открытым морем, и их шпили достают до самых облаков. Она могла легко представить себя на вершине одного из этих маяков, спящей на мягком матрасе
в круглой комнате с окнами, выходящими на все стороны, через которые каждое утро, как только взойдет солнце, вливается солнечный свет.Но в настоящий момент она лежала плашмя, ослабев от голода. Она должна наконец что-нибудь съесть сегодня – что-нибудь более основательное, чем сырой турнепс, который она украла на фермерском поле прошлой ночью.
Как только Иссерли сделала гимнастику, она забрела в ледяную воду озера и умылась. Затем побрилась, держа зеркало в одной руке, станок в другой и смывая пену от шампуня серебрящейся водой. Она надеялась, что шампунь не причинит никакого вреда обитателям озера. Несколько капель химического моющего средства в огромном резервуаре с пресной водой – никто их даже и не почувствует, разве не так?
Чтобы съесть горячий обед в первый раз с тех пор, как она покинула ферму, Иссерли заехала на одну знакомую заправку, где уже бывала в прошлом.
В один прекрасный день она преодолеет свой страх и заедет в какой-нибудь большой город, запаркует свой автомобиль среди сотен других и зайдет в супермаркет, как это делают водсели, когда им нужна еда. Но до этого дня было еще далеко. Совсем недавно Иссерли проезжала мимо гигантского «Теско», расположенного по соседству с дорогой А-96 на Абердин, размышляя, отважится ли она когда-нибудь зайти в него. Супермаркет располагался так близко от дороги, что Иссерли практически видела его зал через темное стекло входной двери. Наверняка эта бетонная коробка просто ломилась от всего, что она столько раз видела по телевизору, а внутри носилась целая толпа водселей, которые хватали разные товары, жестикулировали, тянулись за лакомыми кусочками. Нет, она еще не была готова к этому зрелищу.
На заправочной станции она залила в бак бензина на двадцать фунтов. Кроме того, выбрала со сверкающего металлом и пластиком стеллажа самообслуживания упакованное мясное блюдо, на котором было написано «СЫТОЕ БРЮШКО» – УЖИН В ДОРОГУ». На выбор имелись три варианта: хот-дог, чикен-ролл и бифбургер. Все завернуто в белую бумагу, так что содержимое рассмотреть было невозможно. Иссерли выбрала чикен-ролл. Она слышала, как по телевизору говорили, что говядина опасна, – возможно, даже смертельно опасна. Если водсели мрут от нее, то страшно подумать, что она может сделать с Иссерли. Что же касается хот-дога… было как-то странно потратить столько сил и времени на спасение одной собаки, чтобы через несколько дней съесть другую.
Она взяла бумажный сверток и положила его в микроволновую печь, а затем нажала на нужные кнопки в соответствии с инструкцией. Через сорок пять секунд дымящийся и горячий чикен-ролл уже лежал у нее в руке.
Через сорок пять минут Иссерли корчилась на пятачке травы за стоянкой для автомобилей в Солтбурне, пытаясь извергнуть содержимое своего желудка. Ее рот был широко открыт, слюна капала с кончика языка, но когда ее наконец вырвало, рвота пошла носом. Она брызгала и лилась из ее узких ноздрей, – словно газированный бульон. На какой-то миг Иссерли показалось, что она задохнется и умрет или что рвота проложит себе путь в слезные железы и потечет у нее из глаз. Но подобные мысли были просто следствием охватившей ее паники. Желудочные спазмы вскоре прекратились.
Когда все кончилось, Иссерли дрожащими руками открутила колпачок на бутылке минеральной воды «Аква Вива». Она купила ее там же, где чикен-ролл, – на тот случай, если незнакомое мясо вдруг не пойдет ей на пользу. Она с самого начала предполагала, что так оно и будет, но все же решила попробовать. Сложный вопрос о том, что ей опасно есть, а что нет, вряд ли можно было разрешить в один день. Только путем проб и ошибок удастся установить истину. А пока ей оставалось только, вцепившись зубами в пластмассовое горлышко, заглатывать приносящую облегчение чистую жидкость.