Поцелуй для спящей принцессы

И еще она говорила про маму.

Мы ведь в первую очередь замечаем в других то, что волнует нас в себе. Вот и Дар зацепился за упоминание королевы Светославии. Ибо знал наверняка, как знали все жители близлежащих Светославии королевств – Великая цветочная королева отправилась в дорогу незадолго до того, как уснула Аделин, да так больше и не вернулась.

Аделин этого не знала.

Письма ждет… Выходит, их мамочки ушли примерно в одно время. Только вот Дар на тот момент был ещё совсем ребенком, а принцесса… принцесса была такой же, какая есть сейчас.

Ричиэлла сказала стащить для нее что-нибудь.

Если бы Дар не ел десять лет и при этом остался жить (тут уж точно без магии не обойтись), он готов был бы съесть весь этот дворец и парочку соседних. Так что принц слабо представлял себе размер этого чего-нибудь. Хотя, как часто случается, вполне может оказаться так, что выбирать ему и не придется. Может, у Летты осталась только пары яблок.

Да и что это вообще за поручение такое – стащить? Как-то совсем неблагородно. Не то чтобы Дар в благородство узнает, но обижать Летту совсем не хочется. А она наверняка обидится, когда узнает, что кто-то без разрешения шарился в её личном пространстве.

Как обиделась фея, когда узнала, что Дар самовольно вломился в комнату её племянницы.

Оказавшись на улице, Дар остановился совсем неподалеку от цветочной арки.

Он разбудил Аделин.

Ричиэлла сама сказала – никто не мог, ни один смельчак. Непонятно, многие ли пробовали, но, судя по шепоткам, окруженный розами дворец пытался отыскать едва ли не каждый принц на свете. Кто-то даже находил. И, выходит, проходил аж одно испытание.

А у Дара получилось.

Он прикоснулся к легенде, причем как прикоснулся – губами – стыдно признаваться… Без разрешения… Тот факт, что Дар не спросил разрешения у Ричиэллы, он ещё может простить самому себе. Но ведь он не поинтересовался и мнением Аделин. А вдруг это был первый поцелуй принцессы? Который он украл так безнравственно. Слабо представляется, чтобы девушка мечтала о таком первом поцелуе.

Да и какой это поцелуй. Так.

Дар касался кого-то губами впервые. Память Дара пока не подводит. Раньше ему точно не доводилось (за все без пары месяцев семнадцать лет жизни) совершать нечто подобное. Наверное, когда Аделин обо всем узнает, ей будет стыдно. За Дара, естественно.

Он ее разбудил!..

А теперь еще и голодом мучает. Надо бы ускориться.

И что же дальше? В широком смысле, а не после раннего завтрака принцессы… хотя и после него тоже. Что будет с королевством? Принцесса проснулась! Наследница! Единственная на всю Светославию. Что скажет король? Не успел ли он потерять надежду? Про короля Светославии вообще-то мало чего можно было сказать. Только то, что он есть и выполняет свои обязанности классическим для короля образом, удерживая своё королевство на плаву.

Ричиэлла рассказывала – на день рождения король подарил своей дочери «Историю финансов», не пощадив её ранимую юную душу. Вряд ли он обрадуется пробуждению принцессы так, как обрадовался бы таковому самый обычный отец, далекий от престола. Помимо семейных отношений, Аделин была связана с отцом узами долга перед королевством.

Кто-то бросился Дару под ноги, и он едва не упал.

Ричиэлла рассказывала – Аделин мечтала о собаке.

– Ки-та… – протянул Дар. Потрепал лохматую собачью голову. – Я ее разбудил. Представляешь?

Кита обрадовалась. Конечно же, она все поняла. И даже представила. Кита была очень умной.

– Ричиэлла сказала сходить за едой, – продолжил Дар. А потом спохватился: – А ты почему не спишь? Выспалась уже? Не замерла?

Ночи в Светославии, вспрочем, были теплыми – не замерзнешь, даже если очень сильно постараешься. Куда проще перегреться.

Кита помотала головой.

– Тогда пойдем вместе со мной. Как-то неохота одному совершать набег на чужую кухню. Хотя, если ради принцессы…

Кита фыркнула.

– Ты права. Терять голову не нужно. Но ты просто не видела ее глаза! – и он улыбнулся до невозможности радостно. – У нее такие красивые глаза!

Собака не смогла больше это терпеть – сама пошла вперед. Причем путь выбрала верный – двигалась в направлении летней веранды (кухня располагалась прямиком за ней). Возможно, Кита даже ревновала. Еще бы. Она столько лет оставалась единственной прекрасной леди, которой Дар говорил комплименты…

Светало.

Утру, вообще-то, было совсем безразлично, где там кто проснулся, уснул и так далее. Оно наступало своим чередом, выполняя долг, как следует каждому приличному утру.

Дар и Кита добрались до кухни, подгоняемые первыми нежно-красными лучами.

И оказалось, что там горит свет.

***

Если бы во Дворце роз чуть терпимее относились к проклятиям, можно было бы предположить, что этой ночью на его обитателей наслали проклятие бессонницы. Но мы лишний раз не станем говорить такие страшные слова. Нечего без серьёзного повода вспоминать тёмную магию.

Хотя, признаться честно, нормально отдохнуть этой ночью никто из обитателей дворца так и не смог. Быть может, в воздухе витало ожидание, или предчувствие чего-то великого, или напряжение, – и обитатели этого прекрасного места, уловив его, слишком впечатлились.

Летта была в числе неосознанно впечатлившихся. Вдоволь намучившись, ближе к утру она решила покинуть комнату, чтобы немного подышать свежим воздухом. А одновременно с ней из соседней комнаты вышла Микко.

Они не стали подругами.

Напарницами – не более. Исправно интересовались друг у друга, как идут дела, и могли обсудить последние новости, почти совсем не сплетничая. И на этом, пожалуй, все. Микко не спешила делиться своими секретами, да и Летта тоже, так что со временем между ними выросла стена недомолвок и тайн, и пробить ее с каждым днем было все сложнее.

Однако как-то так совпало, что во всей длинной ночи они выбрали одно-единственное время, чтобы выйти из комнат.

На Микко было темное платье в пол – оно открывало бледные руки и выпирающие ключицы. У Летты платье было пестрым, каким-то невнятно оранжево-розовым, и едва достигало колен.

– Не спится? – спросила Микко. Ее темные волосы были собраны в тяжелый небрежный пучок.

– Не спится, – ответила Летта. А она всегда всегда заплетала две косы, прежде чем лечь спать. Дурацкая традиция, оставшаяся еще с детства, когда родители были живы.

Летта знала наверняка, что Микко тоже лишилась родных. Но подробности ни у кого не выпрашивала, по себе зная, что существуют тайны, которые бережно таишь в собственной душе и ни перед кем не спешишь раскрывать.

И еще Летта знала, что Микко была дружна с принцессой Аделин. А кто-то даже большее шепчет – что без ума была от нее, могла бы жизнь отдать, не поколебавшись.

– Сможешь трав заварить? – попросила Микко. – Когда-то помогало.

– Смогу.

Они прошли мимо комнаты Ниила (не услышал) и Динко (тоже). И оказались на улице через такую знакомую уже цветочную арку.